Сердце танцевало чечетку, заставляя, таять каждую клеточку в теле. Жаль, время не могло остановиться, в ином случае, я бы обязательно воспользовалась этой функцией. — Так вкусно пахнет, — сказала, вдыхая запах. — Море пахнет тобой, Ева, — шепнул на ушко Вишневский. Спину осыпал табун мурашек, и я едва не задохнулась от его слов. Повернула голову, пытаясь разглядеть лицо Яна, но вместо этого, случайно коснулась губами его губ. Нас накрыло новой волной нежности. Внутри разливался фейерверк чувств, яркими искрами задевая даже кончики пальцев. Вишневский одним движением развернул меня к себе, и рывком прижал ближе, продолжая целовать. Его губы скользнули к моей шее и уху, его язык прошелся по мочке, и я издала едва слышный стон, выгибаясь под ласками демона. Бедра сжались, по ногам сочилось тепло, и мне показалось, что этого мало. Чертовски мало. — Твою мать, — прошептал мне в губы Ян, тяжело дыша. — Ты сводишь меня с ума, Ева. Прекращай. — Тебя все сводят с ума, я — не исключение, — произнесла, заливаясь краской от ревности. Однако не стала останавливаться или отдаляться, наоборот привстала на носочки и обвила руками вокруг шеи Яна, вновь касаясь его губ. Легкий, почти невесомый поцелуй забрал почву из-под ног и разбил вдребезги все запреты. — Ты — самое большое исключение, — сказал демон, прикусив мою губу и оттягивая ее, затем он провел по ней языком, и поднял глаза на меня. В них читалась нежность и нечто большое, что я не могла разобрать. В груди запорхали бабочки от этого взгляда, словно я, действительно, была особенной. Во всем мире. В огромном космосе. — Скажи это… — шепнула, с улыбкой. — Сказать что? — Что ты сейчас чувствуешь. — Если я тебе это скажу, то подпишу себе смертный приговор, Исаева, — Ян говорил с улыбкой, но его голос отражал грусть и нотки обреченности. Словно он прекрасно понимал, сказка не длится вечно. Мы не сможем продлиться вечно. — Разве ты его уже не подписал? — Смотря на тебя, мне кажется, я поставил подпись еще с рождения. Черт, это же стопроцентный проигрыш. — А я счастлива, — честно призналась, уткнувшись носом в грудь Яна. Вокруг витал запах моря, щек касался холодный морской ветер, по телу бегали мурашки, но мне было тепло, будто наступил первый день лета, будто я грелась в лучах солнца. — И это однозначно меня заводит. — Дурак. *** В гостиницу мы вернулись под вечер: замерзшие и улыбчивые. Зашли вместе, держась за руки, и громко разговаривая. В холле столкнулись с Лолитой и ее верной свитой. Она мазнула по мне недовольным взглядом, а я назло ей, чмокнула Яна в щеку. Он, правда, тут же глянул на меня так, будто я совершила какой-то невероятно странный поступок, потом закинул руку на плечо и притянул к себе, коснувшись губами моего виска. — Продолжим смотреть пиратов? — спросил Вишневский. Мы свернули в сторону дверей, ведущих к лестнице. Они впервые за долгое время оказались закрыты. Однако то ли дело было опять в самом Яне, то ли я прибывала под впечатлением от нашей прогулки, но попросту не заметила никакой панической атаки. Спокойно вошла внутрь, не сводя глаз с демона, который в свою очередь болтал без умолку, выкладывая целую базу Википедии в мои уши. — А с чего ты взял, что я буду ночевать с тобой? — Потому что я так хочу. — Хотеть не вредно, — прыснула я. — Особенно тебя. Щеки залились румянцем от очередной пошлой шутки Яна, хотя если честно, иногда мне казалось, он не шутил. Мы свернули на второй этаж, и демон потащил меня к себе, не принимая отказов. Возле дверей, Вишневский скинул руку с моего плеча, и начал рыться в кармане в поисках карточки. Я же уставилась на дверь, ощущая нарастающую волну паники. Если бы только знать, откуда бралось это странное чувство безысходности. И Ян будто прочел мои мысли: переплел наши пальцы, глянув таким пронзительным взглядом, что я в очередной раз смутилась. — Со мной можешь не притворяться, — сказал мягко он. — Почему ты не считаешь меня чокнутой? — А разве в этом мире есть абсолютно нормальные люди? — Вишневский улыбнулся, наклонился и чмокнул меня в щеку. И я вдруг поняла, только с особенными людьми мы можем чувствовать себя на сто процентов свободными, рядом с ними не нужно носить маску идеальных. Рядом с ними, даже дышать проще. Забавная шутка жизнь, никогда не знаешь, кто станет для тебя тем самым, особенным человеком. — Не знаю, — пожав плечами, произнесла я. — С чего все началось? Почему ты боишься закрытых дверей? — С мамы, — призналась неожиданно для самой себя. — Она хотела, чтобы я перестала бояться темноты. Поэтому заставляла заходить в кладовку, где не было света, закрывать дверь и стоять там, пока не досчитаю до трех. Я закрывала глаза, молясь заветным цифрам, чтобы испытание поскорей закончилось. А потом оно как-то… — с моих губ слетел тяжелый вздох. — Переросло в фобию. Нам и психолог говорил об этом. Но мама не верила, ей проще было скрывать ото всех страхи своего ребенка, нежели взять за руку и бороться вместе. — Ты хочешь перестать бояться темноты? — спросил внезапно Вишневский, поворачиваясь ко мне лицом. В его глазах было столько нежности и заботы, что я растворялась в этих чувствах, таяла, подобно маленьким снежинкам, падающим на горячую ладонь. — Я хочу быть нормально, не больше и не меньше. И если для этого нужно перестать бояться темноты, то да, я хочу этого. — Я что-нибудь придумаю, мы справимся с этим. Хотя, — Ян улыбнулся уголком губ, и сделал шаг навстречу ко мне. Его руки легли на мою талию, заключая в теплые объятия. Сердце пропустило удар, оказавшись в кольце любимых рук. Теперь я с уверенностью могла сказать — мне всегда хотелось быть рядом с демоном. Ведь только он мог зажигать в моей груди звезды. — Что хотя? — шепотом спросила. — Не скажу, потом как-нибудь. Глава 34 Мы опять уснули вместе. Смотрели фильм, болтали, смеялись и целовались, без последнего пункта было сложно. Мне казалось, Ян сдерживался, но в какой-то степени сдерживалась и я. Он уже похитил мою душу, пустил там корни еще в детстве, а сейчас они стали только толще и сильней. И мне вдруг сделалось страшно. Страшно, потерять ту магию, что парила, между нами, страшно вновь стать одинокой странной Евой, от которой шарахаются все, включая родную мать. Ян заставил меня поверить в себя, в то, что я особенная, и совсем не странная. Утром я проснулась раньше, и нагло разглядывала спящее лицо Вишневского. Хотелось провести пальчиком по его пухлым губам, поцеловать их и вновь вкусить вкус демона, моего личного искусителя. Но я оставила Яна спать, а сама тихонько ушла к себе в номер. Приняла душ, посушила волосы и поехала на тест. Там мы пересеклись с Майей. Она не переставала поглядывать глазами полными намеков и радости. Меня тронула реакция девушки, ну а потом мы разговорились, и я поделилась своей историей, чувствами и тем, какой оказывается, Вишневский бывает лапочка. — Я же говорила, ты ему нравишься. — Это было странно, ну… понимаешь, мы пять лет ненавидели друг друга, а теперь вдруг влюбились. Хотя… — я задумалась, вышагивая по незнакомому коридору в сторону кабинета, где предстояло писать тест. — А может это была не ненависть? Может между вами всегда была именно любовь. Знаешь, я завидую тебе. Ян за тебя готов убить, не просто ж так досталось Владу. — Это не из-за меня, — отмахнулась я. — Он всегда такой. Еще в средних классах о Вишневском ходили всякие слухи. — Нет, Ева, ты можешь думать, что хочешь, но за любую другую девчонку, парень бы не стал устраивать такие показательные порки. — Кстати, а как Андрей, — переключилась резко я, вспоминая про любовную драму Орловой. — А я откуда знаю? — Майя закатила глаза, будто я задала глупый вопрос. Мы подошли к середине коридора, номерки с кабинетами у нас различались, поэтому пришлось идти в разные стороны. Попрощавшись, договорились встретиться в столовой после теста и вместе перекусить. Воодушевленная, я отправилась в нужную аудиторию, как обычно, остановилась напротив дверей. Удивительно, но сегодня мне не было страшно, я не оглядывалась, и не покусывала нервно губу. Просто коснулась ручки, отсчитала вслух до заветной цифры три, а затем открыла дверь. В голове кружились слова демона про то, что мир полон ненормальных людей, и что он обязательно что-то придумает. Нет, я не надеялась на чудо, и даже не ждала заветного исцеления. Но неожиданно, его поддержка заставила меня почувствовать себя… нормальной. Не одной. В трудные периоды жизни так важно, чтобы рядом были близкие люди. Важно, чтобы кто-то взял тебя за руку и улыбнулся. Не так страшно пройти по раскаленным углям, как сделать первый шаг. Порой мы забываем об этом. После теста, я вернулась в гостиницу и буквально сразу наткнулась на Яна, сидящего в холле. Он щелкал по экрану мобильного. Приблизившись, заметила, что демон играет в какую-то игру. — Почему ты здесь? — спросила я, вставая перед ним, и закрывая обзор на весь зал. Вишневский поднял голову, ему не потребовалось и секунды, чтобы подскочить на ноги, засунуть телефон в карман, и захватить меня в кольцо своих горячих рук. — Я тебя ждал, — проворковал Ян мне на ушко, целуя в висок. Спину осыпал табун мурашек, пульс начал частить, и я ощутила, как щек коснулся румянец. — Как Хатико? — Нет, я ж не собака. — Угу, ты — демон, — прыснула я. Ян опустил руки, отдаляясь от меня. Он вскинул удивленно бровь, кривя губами. — А что? Похож же, — игриво произнесла, делая шаг навстречу. Я привстала на носочки и чмокнула Вишневского в губы, а затем быстренько отстранилась. С одной стороны мне хотелось продолжения, с другой, слишком много сладкого вредно. Особенно для мальчика, купающегося в женском внимании. — Я не понял, Исаева, — с усмешкой крикнул Ян. — Если я демон, то почему мы до сих пор не на Марсе? Уверен, у них делают отличные сэндвичи. А я из-за тебя, между прочим, даже еще не завтракал. — Так уже обед. — Тем более! Хватит соблазнять меня, пошли в столовую, а то я тебя съем вместо говяжьего стейка. — Ева! — я оглянулась, замечая в проходе Орлову. Она махнула рукой нам, и я позвала жестом Майю, в надежде, что девчонка не откажется вместе пообедать. Тем более ночью мы улетаем и возможно, больше никогда не встретимся. Нужно хотя бы попрощаться по-человечески. Ян возмущаться не стал, наоборот даже открыл нам дверь и взял всем по восточной сладости в другой части буфета. Мы сели в центровом месте, разглядывая прохожих, и громко болтая. Вернее, говорила в основном я, Орлова, кажется, слишком смущалась, а демон кайфовал от хорошо прожаренного мяса. А потом у Майи завибрировал телефон. Она потянулась к нему, вытащила и помрачнела. Казалось, девушка увидела то, что разбивает мечты: ее губы дрогнули, а ресницы то и дело взмахивали, словно Орлова едва сдерживала слезы.