— Эв, — Демин делает шаг навстречу и неожиданно кладет руки мне на талию, притягивая к себе. Я не успеваю запротестовать или как-то среагировать. — Милая, не надо начинать такие разговоры. Обычно они ничем хорошим не заканчиваются. — Какой ты догадливый, — шепчу, поворачивая голову вбок. Хочу уже оттолкнуть парня, как замечаю знакомую машину в метрах пятнадцати, она резко останавливается на углу, возле фонаря. Тонированные стекла не дают распознать водителя, но именно на таком спорткаре ездит демон. Неужели это он? Если да, что здесь делает? Мимо проезжал или решил выказать свою злость за мой поступок? Дыхание учащается, а сердце в груди покрывается иголками, ускоряя ритм. Я поджимаю губы, продолжая смотреть вдаль, в сторону иномарки. А она продолжает стоять, загораживая собой проезд. В голове звучит набатом вопрос: должна ли я была в тот день рассказывать секрет Яна? Почему этот дурацкий вопрос не покидает меня, почему я чувствую за собой вину. Ведь Вишневский был тем, кто предал, тем, кто растоптал меня, превратил жизнь в ад. Машина дает по газам, громко срываясь с места. И только после, я делаю шаг, отступая от Макса. Тело обмякает, подбородок упирается в грудь, мне даже посмотреть тяжело на Демина. Не надо было давать шанс ни себе, ни этим отношениям. — Эв, что с тобой? — Максим касается моего подбородка горячими пальцами и приподнимает, заставляя, встретится с ним глазами. — Мы не подходим друг другу, — шепчу почти себе под нос. От нервного напряжения у меня сводят скулы, поэтому спешу отступить и убрать руку Макса от себя. — Ну что за глупости, детка? Не говори ерунды. Или постой! Это из-за того придурка? Он что тебе понравился? Эй… — У меня ОКР, Максим. Я… — сглатываю, отводя взгляд в сторону. Кажется, говорить, что у тебя не все нормально с головой, не так просто. — Я не такая, как все. Я… — ОК… чего? Что это? Это заразно? — непонимающе спрашивает Демин. И надо бы отнестись с пониманием, не каждый человек вообще знает о такой болезни. Но слово «заразно» бьет подобно ножа в желудок. Как же часто я его слышала в школе, как часто меня обходили стороной будто в самом деле, психологическое расстройство зарезано. Мне хочется закричать, разреветься, хочется ударить парня напротив. Потому что больше всего на свете я ненавижу ОКР, ненавижу цифру три, ненавижу стоять у дверей и нервно оглядываться по сторонам. Вроде такая глупость, с которой можно жить. Подумаешь ОКР. Психологи говорят, этим заболеванием страдают больше тридцати процентов населения. Но я не могу. Я устала чувствовать себя не такой, как все. Устала быть в глазах людей заразной. — Нет, — произношу через силу. — Это не… А знаешь, может быть и заразно, кто знает. Так или иначе, Макс, тебе лучше держаться от меня подальше. В моей школе все придерживаются этого правила. — Эв, я… — мямлит Демин, старательно избегая зрительно контакта. Он несколько раз проводит языком по нижней губе, нервно хлопая ресницами. Что и требовалось доказать: люди не готовы принимать странности других людей. Ты должен либо держать это в тайне, либо оставаться пожизненно волком одиночкой. Хотя… когда-то мне казалось, что это не так. Пока Ян не раскрыл глаза каждому в школе. Сколько бы ни думала об этом, не могу понять мотивов его поведения. — Все нормально. Я пойду, холодает. — Натягиваю фальшивую улыбку на лицо, прикусывая изнутри щеки. Не реви, Ева. Ты привыкла. — Эв… — Макс опускает голову, разглядывает свои кожаные черные туфли. Они переливаются от блеска. Ненавижу черный цвет. — Пока, — прошептала я, затем развернулась и дернула калитку. Ничего не меняется, даже с годами. Я всегда останусь для окружающих другой. Демин молча позволяет мне уйти, он не хватает меня за руку, не просит остаться и пояснить. Просто отпускает. Так лучше. Наверное. Я всегда себя утешаю, что в жизни происходит только лучшее. Иначе можно задохнуться от эмоций и разочарования. Интересно… как бы сложилась моя судьба, если бы в тот день никто не узнал мой секрет? Глава 16 Следующие два дня в школе было тихо. Хотя в мою сторону то и дело кидали тупые шуточки, но я не обращала внимания, много чести. Вишневского, к слову, не наблюдалось, опять куда-то пропал, может соревнования или просто отлынивал, однако второе редкость. Зато его прихвостни вели себя спокойней. Не все, конечно, вот Каримов с десятого так и поглядывал, выдавая жуткую ухмылку. Нет, Ян с ним не дружил, ну чтобы прям мир-дружба-жвачка. Однако Артура это не останавливало. Он даже порой говорил фразочками Вишневского, словно мечтал однажды заменить его. А в прошлом году они с Лизой неожиданно влюбились. Ходили за ручку, зажимались по углам, пели друг другу дифирамбы. То еще зрелище. Порой они зависали у нас дома, пока никого не было. Однажды я вернулась раньше положенного, и застала их на кухне: на том самом столе, за которым мы, между прочим, кушаем. А Каримов еще так ухмыльнулся, присвистнул и откинул пошлую шутку в мой адрес. Лиза ему за это высказала, она очень ревностно относилась ко всему, что касалось меня и окружающих. А через несколько дней они расстались. И слава богу! Иначе я бы чокнулась. Вот и сегодня я не могла отделаться от ощущения, что на меня смотрят, притом слизким и очень противным взглядом. Когда оглядывалась, постоянно натыкалась на Каримова. В один момент едва сдержалась, чтобы не показать средний палец. Как будто больше смотреть не на кого. А к концу третьего урока заявился Вишневский. Вошел в кабинет, вроде и извинился, а вроде и просто поставил перед фактом, мол, здравствуйте, я пришел. У психологички аж глаз задергался, еще бы, она явно помнила, как он умеет срывать уроки. Кстати, за тот раз, демону ничего не было. Его даже на ковер не пригласили. Зато досталось Лидии Викторовне. Ян прошел мимо моей парты с каменным покерфейсом. И надо ж было мне заметить, костяшки его рук, покрытые болячками. Неужели подрался с кем-то? Странно. Кто пойдет против демона? Да и не был Вишневский драчливым, редко когда устраивал концерты кулаками. Он же в секции ходил, мальчишки его никогда не трогали в этом плане. Ну, может все-таки соревнования, с другой стороны, мне какое дело до его костяшек. Пусть хоть без кожи ходит, не мои проблемы. После скучной психологии у нас стояла химия. Но буквально перед звонком с урока, в кабинет заглянула, завуч и сообщила, что предметы поменяли местами: следующим стоит литература, а вот после нее уже да, химия. Народ отреагировал, как обычно: одной коронной фразой… — А может, ну его? Может, отпустите нас подышать воздухом. — Воздух в свободное время, — хмыкнула завуч и закрыла за собой дверь. На перемене я планировала сбегать в столовую, купить сок и булочку, потому что потом будет очередь и вполне возможно остаться без еды. Однако не судьба. В коридоре дорогу мне перегородил демон собственной персоны. Вырос надо мной, как огромный дикий зверь, прищурился, губы сжал, словно струнка натянулась. — Чего тебе? — буркнула я, пытаясь обойти его. — Химичка просила, чтобы ты зашла к ней в кабинет и из подсобки принесла книги. Лови, — он кинул мне в руки связку ключей, которая больно ударила по пальцам. Я сморщилась, закатив глаза. — У нас же бойкот или постойте-ка! — театрально взмахнула я руками. — Господин Вишневский — это исключение из правил? — А тебе полезно на голову воду выливать, — прорычал он, сжимая челюсть. — Жду не дождусь момента, когда бэдбой узнает о твоих шариках в странной пустой голове. Вишневский обошел меня, и теперь уже я заливалась от ярости. Придурок! — Он уже! — крикнула ему в спину. — Радуйся, Ян! — ждать ответной реакции не стала. Пусть лесом идет со своими угрозами. Прошлое осталось в прошлом. Девочка, влюблённая в Вишневского исчезла. Никогда. Больше никогда не наступлю на подобные грабли, не поведусь на обманчивое личико и улыбку добрячка. Демон прекрасно умеет играть на публику. До кабинета химички практически добежала за две минуты, хотя находился он этажом выше, в самом конце коридора. Дверь была открыта, я молча скользнула в класс, оглядела его, мысленно посылая тысячу проклятий в сторону Яна. Если бы не он, я бы не носилась как угорелая по школе, не исполняла бы роль девочки на побегушках. Почему учителя сами не могут решать свои проблемы?.. Подсобное помещение, в котором хранились учебники и всякого рода необходимый материал, располагалось рядом с последней партой. Я подошла к нему, вставила ключ в замок, повернула и замерла. Опять паническая атака. Закрыть глаза. Досчитать до трех. Повернуть ручку. Переступить порог. Такие простые действия, а вызывают столько неудобств. Я сделала глубокий вдох. Раз. Два. Три. Повернула ручку и резко дернула дверь на себя. В нос ударила пыль и запах сырости. Внутри расположились несколько полок с одной стороны и с другой. Больше ничего, только книги и тетради. Я вошла, глубоко вдыхая и выдыхая. Сердце начало успокаиваться, восстанавливая ритм. В подсобке было темно, выключатель не срабатывал, поэтому мне пришлось подсветить фонариком с телефона, чтобы хоть что-то разглядеть. Окон же нет. Но, слава богу, полки были подписаны, поэтому я быстренько нашла учебники за одиннадцатый класс и только после озадачилась, какой из них надо брать. Черт. Демон не соизволил даже пояснить. Я Ванга что ли? Бесит. Как же бесит этот умник! Неожиданно послышались звуки похожие на шаги. Интуиция подсказывала, надо срочно развернуться и выйти наружу, однако моя скорость оказалась слишком медленной. Потому что когда я повернулась лицом ко входу, дверь резко захлопнулась. — Эй! — крикнула, быстро дыша. Чувство паники новой волной врезалось в каждую клеточку, и я потянулась к ручке, начала дергать ее, но сработал проклятый замок. Дверь захлопнулась. Темнота. Повсюду кромешная темнота. — Эй! Откройте немедленно! Эй! — завопила я, задыхаясь. С губ срывались непроизвольные стоны, а руки, зажатые в кулаки, колотили по дереву, в надежде, что дверь все же откроют. — Откройте! Пожалуйста! — умоляла я. «Ты должна преодолеть свой страх. Войди внутрь, досчитай до трех и выйди». В голове набатом звучали ее слова, я будто вернулась в прошлое, снова оказалась перед той дверью, перед подсобкой, которая должна была избавить меня от чувства страха. Сделать идеальным ребенком, без изъянов. «Войди внутрь, досчитай до трех и выйди». Голос. Он крутился заезженной пластинкой. Я открывала рот, закрывала и ничего не менялось. В горле стояла пыль вместо кислорода. Внезапное удушающее чувство страха сковало тело, наливая его свинцовой тяжестью. Я начала лихорадочно метаться из угла в угол, из рук выскользнул мобильный, и от этого звука я закричала. Я умру… Я здесь умру… Я задохнусь. Я уже задыхаюсь. — Пож..а..л… — с глаз покатились слезы. Пальцы онемели, перед глазами мелькали пятна, к горлу подступила тошнота. Я начала бить себя по груди в надежде, что кислород попадет внутрь. Почему он не попадает? Почему его нет? — Раз…д..два…т…тр…и… — цифры не помогали, стены сужались, меня взял озноб. Я схватилась за горло, почему же не поступает кислород. Мамочка! Я умру! Я умру здесь! Я задохнусь. Где же кислород? Паника нарастала с каждой секундной, казалось, я нахожусь в этом помещению целую вечность, казалось, время остановилось. А потом мои веки налились тяжестью, в ушках послышалось эхо, пустой шум. Меня повело в сторону книжных полок. Я словно оглохла, онемела. И только боль, пронзившая спину, дала понять — я теряю сознание. Глава 17 Ян Я смотрел в окно, пропуская слова учителя по литературе мимо ушей. Честно говоря, ни «Буревестник революции», ни его пьеса «На дне» меня не интересовали. Может литература и важный предмет, но он всегда ассоциировался у меня с ней. Никогда не забуду, как неуверенно она вышагивала по незнакомому коридору, как теребила юбку, и как тряслась в нерешительности войти в кабинет, где проходила олимпиада. Я знал Еву гораздо лучше, чем она могла себе предположить. И если кого-то смущали ее, так называемые странности, то меня они интриговали, иным словом притягивали. Она отличалась от всех, она казалась настоящей, особенной. Но то было раньше. Сейчас… А сейчас я окончательно в себе запутался. Перевожу взгляд на парту Исаевой, прошло почти десять минут. Обычно эта дуреха не опаздывает, да и не прогуливает. Странно. Мне должно быть наплевать, я ведь обещал себе. Только с каждым днем сдерживать обещание сложней. А уж после бэдгая, вообще рвет на части. Как представлю, что этот урод ее лапает или целует, хочется придушить всех. Ладно, меня и без Макса душит. Вот на днях, когда Исаева залетела в кабинет вся мокрая, ее кофточка просвечивала, а наши так и обливались слюной. Тут я уже не сдержался, подорвался, хотел вытащить девчонку из кабинета, дать свои вещи, а она возьми и облей меня, а потом и возмущаться начни. Не знаю, кого мне хотелось убить больше в тот день: Еву или дебилов, устроивших цирк. Нет, весельчаков я нашел уже вечером, и как следует объяснил, что девочек обливать водой не надо. Проехал пару раз по физиономии, когда уже запомнят: устраивать концерты могу только я. По крайней мере, когда речь касается этой… Евы. Мой взгляд скользнул на циферблат часов, висевших на стене, и я подчеркнул, что прошло больше пятнадцати минут. Тревожное чувство в груди подсказывало, что ненормально это. Где она, черт возьми? А что если… Я резко поднялся из-за стола, ловя на себе удивленный взгляд учителя по литературе. Венка на ее шее дернулась, а рот приоткрылся. Сколько раз эта дамочка взмахнула ресницами, прежде, чем я вышел из кабинета? Ах, ну да, она еще кинула мне в спину, чтобы я немедленно сел и перестал вести себя, будто король и бог в школе. Смешно. Но это дурацкое звание меня никогда не прельщало. Жаль при рождении не дают выбор: простая семья или высшее общество. Клянусь, я бы серьезно задумался насчет денег. Первым делом, направился к стенду с расписанием, выяснить, где сейчас химичка. Вообще, странно, зачем ей понадобилась помощь Исаевой, если уроки поменяли местами. Хотя есть такие вещи, которые даже с высоким айкью невозможно понять, например, выходки Евы. Надежда Игоревна преподавала у девятого класса, и когда я заглянул к ним, активно просматривала, чтобы никто не списывал. Самостоятельная видать. — Добрый день, можно вас на минутку? — без всякой любезности и манер протягиваю, вырастая на пороге кабинета девятиклашек. Народ моментально отрывает головы от листков, переводя внимания на меня, а кто-то и вовсе машет рукой в качестве приветствия. Зато химичка злится, ноздри у нее так и расширяются от раздражения. — Вишневский! — вопит она. — Почему не на занятии? — Наши потеряли горе-ученика, прислали к вам на поиски.