— Привет, — улыбнулась я, открывая дверцу. Она была по мне пояс, а у оснований торчали острые пики. — Я тут мимо проезжал, — сказал Ян, проходя внутрь двора. Я закрыла калитку, и мы вместе с Вишневским прошли к маленькой лавке, стоявшей рядом со старой березой. Двор у нас маленький, но мама вложила в него много сил и денег, чтобы он соответствовал уровню элиты. Ей казалось, мы должны быть идеальным во всех отношениях. — А я думала, твой дом в другой стороне, — ответила, смущенно сжав руки перед собой. Лавка была прохладной, осень сказывалась видимо, да и ветер задувал под одежду, но мне было почему-то не холодно. А может всему виной Ян. — Умеешь ты убивать интригу, могла бы сделать вид, что поверила. — Мог бы сказать, что приехал навестить меня. Хотя я могу поверить и в этот вариант, — прыснула я. Вишневский чуть придвинулся, и наши плечи соприкоснулись. Он повернулся, с улыбкой разглядывая мое лицо. От смущения я прикусила нижнюю губу, ощущая, как щеки заливает румянец. — Хорошо, я приехал, потому что хотел тебя увидеть. Довольна? — его голос звучал очень мягко, словно окутывал в теплый шарф. Бух. Бух. Бух. Вот и все, что я слышала. Сердце неистово сходило с ума. Мамочки! Он так близко! Он так смотрит! А какие у него глаза… губы. Все внутри переворачивалось от одного осознания, что мальчик, от которого душа взлетает к небесам, сидит рядом со мной. — Так лучше. Всему тебя учить надо, — игриво произнесла, поражаясь, откуда во мне вообще все это. — Мне казалось, на тебе была другая одежда. Зачем ты переоделась? — Ч-что? Я не… Не переодевалась, — голос мой дрожал, выдавая волнение. Дурацкая пижама с единорогами. Мне ведь уже тринадцать, пора носить взрослые вещи. — И вообще, ты не выглядишь больной, Ева, — усмехнулся Ян. — Зачем тогда пришел? — вскинув гордо подбородок, спросила, подскочив с лавки. Тут, конечно, и волнение брало, ну и сама я плохо понимала, как надо себя правильно вести. — Точно! Совсем забыл, — Вишневский вдруг тоже поднялся, встал напротив меня и вытащил из кармана маленькую полевую ромашку. Затем он потянулся к моей руке, а когда коснулся, и начал наматывать на безымянный палец стебелёк от цветка, я перестала дышать. Сердце сжалось, изливая огонь по всей грудкой клетке, а ноги словно врастали в землю. Мне не хватало воздуха, мне хотелось моргнуть, но я так боялась, что могу испороть волшебный миг. Одно знала точно — если пульс останавливается, если звезды начинают проникать в глубину души, значит, где-то зародилась любовь. — Стремно, да? — спросил Ян, возвращая меня в реальность. Я сглотнула, скользнув взглядом на свою руку. Цветок на пальце превратился в нечто похожее на кольцо. Очередное волшебство, заставляющее улыбнуться. — Мне нравится, — робко произнесла, поднимая голову. Вишневский уже тогда был выше меня, и шире в плечах. Ветерок игрался с его короткими волосами, а отголоски лунного света пестрили в чернильных глазах. — С-спасибо. — Спасибо в карман не положишь! — заявил деловито Ян. Затем чуть наклонился, подставляя щеку к моим губам. Я растерялась, быстро заморгала, в попытке дышать и не упасть в обморок. Он хотел, чтобы я поцеловал его в щеку! Он! От меня! Ждал поцелуй! А я ведь никогда и никого не целовала. Раньше казалось, это противно и мерзко. Сейчас же все нутро тянулось к губам Яна, бабочки шептали и толкали на самый рисковый шаг в моей жизни — на первый поцелуй. — А не ж-жирно будет? — тихо прошептала. — Самое оно, — ответил Вишневский, повернув голову ко мне. Я перестала отдавать отчет своим действиям, следовала зову сердца, его желанием: закрыла глаза, привстала на носочки и коснулась губ Яна. Нежно. Едва ощутимо. До безумного сердцебиения. Подобно яркому звездопаду в горах. Наш поцелуй был волшебным. Мне казалось, я парю, казалось, за плечами выросли пушистые крылья. Простая девочка Ева, которая боится заходить в закрытые пространства, считает до трех, которая никогда не станет идеальной, и пытается спрятать от всех себя настоящую, вдруг понравилась совершенно невероятному парню. Выходит, неважно, сколько у тебя недостатков. Неважно, боишься ты темноты или зациклен на цифре три. Тебе не нужно быть идеальным и стремиться к совершенству. Я всю жизнь жила в рамках строгих убеждений. Мне говорили: «Свои странности надо прятать. Ты должна быть для всех ненастоящей». А потом появился Ян. Он увидел именно меня в толпе серой массы, он не заметил мои минусы. Для него я с первого дня была нормальной. А когда наши языки соприкоснулись, и пальцы Вишневского переплелись с моими, мир растворился. Вокруг не было никого, кроме нас двоих. Я дрожала, отвечая неумело на сладкий поцелуй со вкусом мяты. Кажется, он знал, что сегодня поцелует меня. Кажется, я мечтала об этом с момента нашей встречи. — Ева! — разлетелся неожиданно голос мамы. Магия разбилась на тысячу осколков, остро жаля по разным органам. Я резко отпрянула от Яна, виновато опуская голову. — Ева, — раздался голос отца, а потом и Лизы. — Иди домой, — прошептала я Вишневскому. Родители приближались с каждым шагом, они точно не спустят мне с рук произошедшее. По крайне мере мама. — Но… — растерянно шепнул Ян. — Уходи, — настаивала тихо я. — Молодой человек, вы, что здесь делаете?! — Ян, — голос сестры прозвучал удивленно, с нотками визга. — Добрый вечер и… — Я видела, как Вишневский перевел взгляд с меня на родителей и обратно. Затем он схватил велосипед, стоявший возле дерева, развернулся и начал двигаться в сторону выдоха. — До свидания. Если бы в тот день я знала, что счастье мимолетно… Глава 13 Наши дни Я шла по коридору, ловя на себе взгляды школьников. Почти никого из них не знала, да оно мне и не надо. Однако сдаваться и спускать очередную гадость демону с рук — не планировала. Как и прикрывать мокрые просвечивающие вещи. Было ли мне страшно? Постоянно. Страх ходил за мной по пятам, сжимая глотку. Но каждый раз откуда-то брала силы не опускать голову, не сдаваться. Наверное поэтому когда я вошла в пустой класс, то сразу направилась к шкафу, где хранился инвентарь для уборки. Вытащила оттуда ведро, а затем в очередной раз продефилировала уверенной походкой к туалету. — Оф, гляньте на эту мокрую крысу, — фыркнула девчонка, замечая меня в дамской комнате. — Ты бы лиф сменила, — прыснула другая. Я открыла кран и подставила под струи воды ведро. — Можешь не смотреть, — спокойно ответила. Честно, мне было наплевать на всех в этой школе и на их шутки. За последние пять лет у меня выработался стойкий иммунитет. — Пошли от этой чокнутой, — кинула брюнетка. Они хлопнули дверью, выбегая паровозиком. В коридоре раздался звонок, напоминая о начале уроке. Послышались шаги, голоса, видимо народ торопился. Однако я никуда не спешила. Набрала полное ведерко, выждала полноценных пять минут, пока математичка усядется и разложится в кабинете. Алла Николаева не особо шустрая у нас. Затем вышла в пустой коридор, и теперь уже без лишнего внимания направилась в кабинет. Одежда окончательно прилипла к телу, я немного дрожала. Но предвкушение мести подогревало, подобно теплой грелки, которую приложили к груди. Возле класса я остановилась и сделала глубокий вдох. Что ж, идти в атаку всегда страшно. Но это отличает победителей от проигравших. Они хотя бы пытаются противостоять, а не прогибаются под общество. Вот и я буду пытаться. Раз. Два. Три. Такое простое действие, без которого невозможно жить. Действие, которое я раньше считала спасательным кругом, сейчас превратилось в мой личный якорь. Дернув ручку, и распахнув дверь, моментально ловлю на себе всеобщее внимание. Вот и Алла Николаевна уже смотрит, глазами хлопает от удивления. Кто-то свистит, кто-то бьет в ладоши, а кто-то вытащил телефон и снимает, подогревая атмосферу пошлыми шуточками. Уроды! Иначе и не назвать. Однако я не смотрю ни на кого, кроме демона. И он тоже, между прочим, не смотрит ни на кого, кроме меня. Сейчас я его эпицентр. — Исаева! Почему вы мокрая? — А ее давно никто не нагибал, да шизичка? — Эй, детка, мои коленки свободны для тебя! — Сняла бы уже свою кофточку, — нагло угорает дружный народ, объявший мне бойкот. Тем временем Вишневский успевает подняться из-за своей парты. Клянусь, его лицо помрачнело, а губы натянулись, словно нитки. Казалось, еще немного, и он разнесет парту перед собой, да и всю мебель в аудитории. — Классная шутка, дорогой, — с усмешкой заявила я на весь класс, останавливаясь в метре от Яна. Затем подняла ведро, и со всей силы направила поток воды в сторону знатного юмориста. — Ва-а! Какого! — ребята моментально взывали, то ли от смеха, то ли от шока, то ли от всего вместе. Математичка начала орать не своим голосом, а глаза Вишневского наливаться яростью. — Ты спятила в конец? — прошипел он, почти не слышно, будто змея, готовящаяся совершить нападение на жертву. — А ты не в курсе? — громко отвечаю с усмешкой в голосе. — Я давно спятила. У меня не все дома. Эй, — обвожу взглядом одноклассников, чувствуя, как в венах кипятком шпарит ненависть и злость. — Вы бы тоже держались подальше. А то я за себя не отвечаю. У чокнутых, знаете ли, проблемы с самоконтролем. Демон резко выходит из-за своей парты, и буквально за секунду настигает меня. Хватает за локоть, явно намереваясь вытолкать из кабинета, но кто бы ему еще позволил. — Руку убери! — рычу дергаясь. — Давай, выходи немедленно, идиотка! — А не пошел бы ко всем чертовым демонам! — кричу на весь класс. А там и рады, когда еще вместо математики будет цирк с клоуном и чокнутой в главной роли. — Ты оглохла? — шипит Ян, крепче сжимая мою руку. Рывком он все же сдвигает меня с места, это вопрос времени, когда мы окажемся в коридоре. — У меня с головой проблемы, забыл? — Ева! — демон не сводит с меня своих горящих глаз. Боже, да в них огня столько, что будь он настоящий, случился бы пожар. — Ян, руку убери! — Исаева, Вишневский! — а вот это уже директриса, в компании с физруком и математичкой. — Оба за мной, немедленно! Дмитрий Максимович, — командует Юлия Витальевна. И концерт по заявкам на этой ноте прекращается. Физрук вырастает между нами с демоном, дергает его за локоть, выталкивая вперёд. Ну а меня под надзором ведет Алла Николаева. Так мы оказываемся на ковре в главном кабинете школы. Тут и стол дубовый почти от стенки до стенки, и огромное кожаное кресло, и портрет президента в рамочке, а еще множество наград и медалей. Выслушиваем кучу вопросов, отвечаем односложно, словно сговорились. Иногда поглядываем друг на друга, явно желая совершить очередную пакость. Мне хочется дать пощечину Яну, а что ему хочется — одному дьяволу известно. Потому что человек, который подначивает других на подобные вещи — ненормальный! И у кого из нас еще с головой проблемы, ну серьезно! По итогу разговора, в школу вызывают родителей немедленно. Нас с Вишневским не оставляют ни на минуту одних. Наверное, чувствуют эту наэлектризованность. Спички не хватает для пожара. За мной приезжает папа, мама в очередной раз не может. Это нормально. Она всегда не может. К Яну тоже приезжает отец. Он лишь недовольно косится в его сторону, громко цокая. Интересно, они ладят? Нас заставляют пожать руки с демоном, но я отказываюсь. Пусть сам себе жмет, что хочет. — Исаева! Да где это видано, чтобы девочка себя так вела! — возмущается директриса. — Послушайте, вы вытащили меня с работы, потому что моему сыну на голову вылили воды? Я столько денег отстегиваю вашей школе, чтобы вы не могли решать такие проблемы самостоятельно, без моего участия! — возмущенно рычит отец Вишневского. Высокомерие так и прет со всех щелей. — Ева, — шепчет папа. — Нужно помириться. — В следующей жизни. — Я домой, — подскакивает со стула Ян. Кидает на меня взгляд, полный презрения и ненависти.