— Привет, — первой ответила Карина. — Все нормально? — я закатила глаза, кривя губами. Как же фальшиво звучал этот вопрос. Подул ветерок, и пару прядей волос упали на мне лицо. Я хотела выглядеть гордой, поэтому продолжала держать руки скрещенными на груди. Однако волосок жутко раздражал, потому я начала дуть на него, злясь еще и на такую мелочь. Щеки вдруг загорелись, так, словно кто-то нагло смотрел на меня, прожигая взглядом. Я перестала дуть на прядку и глянула в сторону ребят. Не ошиблась. Ведь Ян, в самом деле, смотрел. А потом он вдруг усмехнулся, но до того теплой и нежной показалась его улыбка, что мне и самой сделалось смешно. Вишневский ничего не сделал, но один взгляд перечеркнул обиды, серые полосы, которые преследовали на протяжении целого дня. И вот сердце в груди уже начинает разгоняться, губы покалывать, а ресницы то и дело взмахивать. А он продолжает смотреть, затягивая в оковы своих чернильных глаз. — Ева, Лиза, — послышался мамин голос. Магия рухнула, раскидывая звезды под ногами. Я не хотела разрывать зрительный контакт. Моя бы воля, взяла бы за руку Яна и убежала вместе с ним. Однако ничего не поделаешь. Поэтому развернулась и поплелась к машине, а следом и Лиза. Вечером дома был скандал. Сестра отпрашивалась на девичник к подруге, но мама не отпустила. Домашний арест никто не отменял. Очередные тонны взаимных упреков, нотаций, хлопанье дверями. В целом, это был новый уровень агрессии у нас дома, раньше Лиза вела себя более сдержанно. Хотя мне в принципе было все равно, потому что мысленно я возвращалась к улыбке Яна, к его глазам, в которых можно безвозвратно пасть ко дну. А потом случилось чудо. Иначе не назовешь. Мне на телефон пришло сообщение от неизвестного номера. «Так значит, ты грешница, Ева?» Я три раза перечитала. Номеров одноклассников у меня не было, да и не общалась особо ни с кем, привыкла держаться одиночкой. Набравшись храбрости, я напечатала ответ. «Не просто ж так меня зовут Ева». Пока ждала ответ, извилась вся. Откинула уроки, начала расхаживать из угла в угол, поглядывая на окно, в котором отражался свет от уличного фонаря. А когда весточка прилетела вновь, я едва не выронила мобильный из рук. «Ахах, Ева и Демоны, которые не дремлют — это уже легенда. Надолго ты под домашним арестом?» Я сразу поняла, вот буквально сразу, — писал Ян. Ведь историю с демонами знали только мы вдвоем. Сердце от радости едва не разразилось фейерверками. Ну и что уж греха таить, я плюхнулась на кровать и забила ногами, прижимая телефон к груди, и улыбаясь как дурочка. Кто бы увидел, решил — Ева Исаева окончательно поехала головушкой. Но на душе пели птички. «До конца недели точно…» Мне вдруг до дрожи в ногах захотелось спросить про Карину. Но я знала, это неправильно. Да и кто мы друг другу? Да и что я могу спросить? Улыбка сползла с лица, хотя в груди все равно лихорадочно билось сердце. Ян: «Печально…» Ева: «Фестиваль был интересным?» Ян: «Отстой. Лучше бы я не ходил. Тебе повезло». Ладно, никакой печали. От сообщений Вишневского дрожали колени, лихорадило, словно у меня скачет температура от тридцати шести до тридцати девяти: и холодно, и жарко одновременно. Ему не понравилось. Вполне возможно, со мной это никак не связано, но и Карина не принесла ярких красок. И это, безусловно, был плюс. Ева: «Ну, хоть в чем-то мне везет. Хотя я не могу назвать себя фортовой». Ян: «Ладно, мне пора идти. До встречи в школе, Ева. Не смей прогуливать!» Я засмеялась, прочитав его ответ. Конечно, мое девичье воображение решило, что Яну хотелось видеть меня каждый день. Как и мне его. Правда, у судьбы были свои планы. Потому что уже вечером Лиза вылезла в окно на улицу, а там как назло начался дождь. Мама обнаружила пропажу сразу, она у нас очень внимательная. Не всегда в том, в чем нужно, но все же. Мы с папой надели дождевики и пошли искать Лизу, заглядывая в каждый угол, а мама тем временем звонила то сестре, то классному руководителю. Спустя два часа поисков, я промочила ноги, а Лизу привезла мать какой-то девочки. Очередная истерика, только теперь более грубая, и обещание на выходные поехать к бабушке. Сестра не любила бабушку по маминой линии. Потому что уровень строгости и нотаций там достигал апогея. И если кого-то из детей пугали домовым или Бугименом, то нас страшила бабушка. Помню, в детстве, она частенько ставила Лизу на соль коленками. Мне тоже один раз досталось. С тех пор я стараюсь избегать поездок загород. В этот раз, кстати, повезло — я заболела. Хотя это сложно назвать везением, ведь меня оставили дома на всю неделю. Тут тебе и насморк, и кашель, и температура, ну и мама еще. Только в редкие минуты, когда дома оставался папа, я могла выдохнуть. Яна, конечно, жуть как хотелось увидеть. Тем более там, в школе появилась Карина, яркий конкурент, так скажем. Мало мне болезни тела, так подорвался еще и дух. В общем, два дня я провалялась в кровати, почти не ела, а на третий, потянулась к телефону, который мама закинула в ящик письменного стола. Включила его и обомлела. Ян! Писал! Мне! Даже звонил три раза. Вот это да. А сообщения… Ян: 08: 45 «Где ты, грешная Ева? Прогуливаешь? Не боишься демонов?» Ян: 15: 15 «Почему тебя сегодня не было?» Ян: 10: 05 «Что у тебя с телефоном? Я звонил вчера… он недоступен». Ян: 17:39 «Слушай, ну это не дело. Я с таким трудом раздобыл твой номер, а ты потерялась…» Ян: 23: 59 «Куда ты пропала, грешная Ева?» Ян: 11:05 «Ты сильно заболела? Класснуха сказала, тебя не будет до конца недели. Эй, Ева! Девушка вроде тебя не должны болеть. Поправляйся скорей». Набрав полные легкие кислорода, с улыбкой на все лицо, дрожащими пальцами я принялась писать ответ. И куда вся болезнь подевалась, даже головная боль прошла. Вот же магия. Ева: «Привет. Сегодня чувствую себя уже лучше. Скорей всего в школе появляюсь не раньше понедельника. Иначе заражу вас всех. Кек.» Ян: «Поправляйся, Ева. И не забудь отвечать на сообщения. В частности мои». Я ничего не ответила, но сердце волнительно сжалось. Кажется, там зарождалась любовь. Глава 11 Наши дни Прошел почти час с момента, как демон меня запер на крыше. Беспокоилась ли я? Абсолютно нет. Откровенно говоря, мне даже нравилось сидеть на стуле, и разглядывать парту, которая напоминала о прошлом. А еще нравился ветерок и некое подобие свободы, хотя подсознательно я понимала — этого больше не будет. Ян не даст мне подобной блажи. — Что вы здесь делаете? — послышался неожиданно мужской голос. Видимо я так ушла в свои мысли, что не заметила, как дверь открылась, и на пороге вырос дворник. Он недовольно покачал головой, явно не особо радуясь, что в этом так сказать тайном месте находится ученик. — Простите, — виновато улыбнулась. Поднялась со стула и направилась к выходу. Однако дворник меня остановил. — Как вы здесь оказались? — хмуро спросил он, сводя брови на переносице. — Ну… меня немного заперли, — честно призналась я, с мнимой улыбкой. — И не стыдно, — прорычал мужчина, проходя мимо. Дослушивать его речи не стала, проскользнула мимо, только ступила на лестницу, как мне в спину прилетела реплика, которая мягко говоря, заставила вздрогнуть. — Дверь была не заперта. Какие дети нынче пошли, врут и не стыдятся! — Что, простите? — у меня чуть кислород в легких не закончился от одной фразы. Как это была не заперта? В смысле не заперта? Да он шутит! — То! Дверь была открыта, могли бы уж научиться придумывать более логичные отговорки, — пробурчал мужчина. Я развернулась и побежала вниз по лестнице, но в коридоре снова остановилась. Выходит он тупо закрыл дверь? Пошутил без злого умысла? Не планировал запирать меня до утра на крыше? Серьезно? Стоп! Почему я не дернула ручку? С чего решила, что Ян закрыл на замок? Блин. Из-за своей глупости пропустила урок. Маме доложат, скандал будет. Сжав руки в кулаки, едва слышно прорычала, топнула ногой, затем выдохнула и поплелась к классу. Остаток дня прошел тихо. Тысяча и одно поручение прилетали каждую перемену, еще и Вишневский скалился. А потом, когда я закрылась в кабинке туалета, оказалась в очередной раз свидетелем слез Акимовой. Они зашли с подружками, и начался вой. — Вот же гад! — возмущалась Лера, подружка Карины. Она тоже была яркой: шоколадные волосы по пояс, миндалевидные глаза, но больше всего выделялось ее тату на запястье — пульс до самого локтя. — Эта девка откровенный отстой, — поддакнула Майя, блондинка с миловидными чертами лица и с проколотой бровью. — Он бросит ее, как и обычно, — всхлипнула Акимова. Я поджала губы, поражаясь терпению этой девушки. Какой в этом смысл? Как вообще можно прощать вечные измены? Да никакой парень этого не стоит, даже Вишневский. — Точно бросит. А если не бросит, мы поможем, да, Майя? — Ага, устроим ей веселую жизнь. Девчонки прыснули, а Карина лишь тихо всхлипнула. Я закатила глаза, недоумевая, насколько сильно надо любить человека, чтобы забыть о своей гордости. * * * На следующий день вечером мы пошли гулять с Максом, Мариной и Мишей. Планировали пройтись по бульвару, затем подняться к смотровой площадке и оттуда полюбоваться звездами. Погода, к счастью, позволяла. Однако позвонила Оксана, попросила подождать. А минут через десять к нам подкатил дорогой спорткар Вишневского. Они припарковались и оба вальяжно вышли на улицу. Молчанова переливалась, в прямом смысле слова. Тени на ее глазах были ярче любых звезд, а платье, облегающее фигуру, практически открыто кричало: «Посмотрите, какая я аппетитная девочка». Зато демон не выделялся: потёртые синие джинсы, поверх темно-бордовая толстовка и браслет на руке, вот он мне сразу приглянулся. Плетеный, видимо кожаный, с маленьким кулончиком в виде лунного месяца. Заметив мой интерес, демон ухмыльнулся, и я тут же отвернулась. Ненавижу его! Просто ненавижу! Дружной толпой мы пошли вдоль бульвара, проходя мимо стеклянных магазинчиков с манекенами, чьи одежки поражали яркостью. Рядом с ювелирным висели красочные фотографии с девушками, их руки демонстрировали дорогие кольца с переливающимися камешками. С дороги разносилась музыка из проезжающих машин, а иногда звуки заглушали трамваи, которые то и дело проскакивали из стороны в сторону. Я вроде и вслушивалась в разговоры, но активно не участвовала, пока мы не остановились возле кофейной будки. Макс любил кофе. — Кому взять? — с улыбкой предложил Демин, выпуская руку. Все это время он крепко сжимал мою ладонь. — Я буду айс-латте! — заявила радостно Маринка. — А я капуч, — кинул Миша.