(Демоника — 17,5) Переведено для группы WonderlandBooK Переводчик, редактор и оформитель: inventia РЕСЕФ и ДЖИЛЛИАН Джиллиан любила все сезоны в Колорадо, но осень больше. По крайней мере, её она любила до зимы, которую любила до весны. А ту до лета, которое любила до осени. Ей просто очень нравилось в Колорадо. Поэтому она с болью приняла это решение. — Как думаешь, что Ресеф на это скажет? Джиллиан отложила вилы, которыми сгребала солому, и посмотрела на свою лучшую подругу, Стейси. — Думаю, он будет в восторге. Стейси вперила в неё серьёзный взгляд. — Парень-нудист, которому нравится уединение. Две несовместимые вещи, но… это Ресеф. Ты честно думаешь, что он захочет переехать в большой город? — Да, — ответила Джиллиан, словно защищаясь. Одна из коз заблеяла, и Джиллиан могла поклясться, что услышала в этом нотку сомнения. — Ладно. — Стейси пожала плечами. — Ты его лучше знаешь. Каждое слово Стейси было пропитано сомнением, раздражая Джиллиан больше, чем следовало. Может, потому, что она сама сомневалась. До того, как она встретила Ресефа, Четвёртого Всадника Апокалипсиса, его необходимость в изоляции и уединении была настолько велика, что он жил в горной пещере. И всё же, Ресеф не антисоциальный. Если уж на то пошло, ему нравились вечеринки и встречи… но в остальное время он хотел изоляции от внешнего мира, и именно поэтому маленькая ферма в скалистых горах так его манила. — Пошли. — Джиллиан распахнула дверь сарая и шагнула в солнечный, но прохладный и ветреный осенний день. — На обед я приготовила большую кастрюлю французского лукового супа и домашний хлеб. Стейси подпрыгнула. — Вкуснятина. Я как раз проголодалась, хорошо, что ты готовишь даже, когда Ресефа нет дома, ожидая, что он появится. Глубоко вздохнув, хотя это и близко не демонстрировало, как Джиллиан скучала по Ресефу, она закрыла дверь сарая. Ресефа не было дома уже пару недель, его заманила чума в Китае, убивающая людей сотнями. — Чума, кажется, стихает. Он может появиться дома в любой момент. — Во всяком случае, она на это надеялась. Ресеф не хотел бы пропустить первый снег или вечеринку Кары и Ареса в субботу. Холодный ветер пронёсся сквозь деревья, словно предупреждая, что скоро пойдёт первый снег. Стейси сунула руки в карманы пальто, пока они шли к дому. — Полагаю, это одно из недостатков быть замужем за всадником, известным как Мор, — сказала Стейси. Джиллиан содрогнулась при упоминании злого имени Ресефа. Она на себе ощутила жестокость Мора, когда печать Ресефа сломалась, освободив его внутреннего демона и почти начав Апокалипсис. Если бы его братья и сестра — Танатос, Арес и Лимос — не смогли сдержать свои печати от взлома, мир сейчас был бы совсем другим. — Полагаю, — согласилась Джиллиан. — До сих пор кажется странным, что моя лучшая подруга замужем за одним из Четырёх Всадников Апокалипсиса. — Стейси благоговейно покачала головой. — И у тебя есть слуга-оборотень. И вновь Джиллиан содрогнулась. Он был рабом, а не слугой. У слуг был выбор, у Трекера нет. Ещё в младенчестве его продали, а теперь связали с Джиллиан без её согласия и ведома. То, что это сделали из лучших побуждений, что, в конечном счёте, принесло пользу им обоим, ситуацию не улучшало. — К слову о Трекере… — Понизив голос, Стейси заговорила тише. — Где он? Джиллиан бросила на подругу любопытный взгляд. Стейси никогда раньше не спрашивала о Трекере. — А что? — Просто спрашиваю. — Потому что?.. Бледные щеки Стейси уже порозовели от холода, но сейчас заалели. — Да просто так. Ну, и врунья. — Угу. Стейси фыркнула. — Что? Не смотри на меня так. За последние два года он мне и трёх слов не сказал. — Она бросила задумчивый взгляд на хижину. — Но без рубашки выглядит чертовски прелестно. В этом Стейси не ошиблась. Обычно Трекер работал по дому в одних сапогах и джинсах, не скрывая огромное жилистое тело. Да, то же самое она могла сказать и о Ресефе, за исключением того, что обычно он работал и с голым торсом и голым тем, что ниже торса. Джиллиан не возражала, вообще. Хотя это немного смущало, особенно, когда курьеры роняли посылки. — Проклятье. — Стейси остановилась и принялась хлопать себя по карманам. — Я забыла очки в сарае. Пойду за ними, иди в дом. Джиллиан не сделала и пары шагов, когда впереди образовался полукруг из света. Любой из Всадников так мог, но Джиллиан затаила дыхание, надеясь, что из ворот появится Ресеф. Занавес мерцающего света разошёлся и из-за него вышел Ресеф, чьи светлые волосы ниспадали на броню, мерцающую под солнцем. Взгляд его льдисто-голубых глаз тут же сосредоточился на Джиллиан. Она не успела и рта раскрыть, как оказалась в его объятиях и в полёте к земле, когда Ресеф на неё накинулся. Она бы поранилась, если бы в последнюю секунду Ресеф не перевернулся и не принял на себя весь удар. — Я скучал по тебе, — прорычал он ей прямо в рот. У Джиллиан колотилось от радости сердце, и она обняла Ресефа за шею. — И я скучала. — А я нет, — крикнула Стейси, направляясь к грузовику. — В другой раз пообедаем, Джиллиан. Увидимся. Ресеф даже не посмотрел в её сторону. — В спальню, — отрезал он. — Сейчас же. Джиллиан не пришло в голову, что могло бы понравиться сильнее. *** Ресеф растянулся на кровати, запутав ноги в простынях, а пальцы рук переплёл с пальцами Джиллиан. Секс был диким, и Ресеф не удивился бы, увидев следы на полу от движения кровати. — Ты в порядке? — прохрипел он. Из-за усталости и посткоитального блаженства его голос звучал грубее. — М-м-м-хм-м-м, — протянула Джиллиан с закрытыми глазами, растянув заалевшие от поцелуев губы в улыбке. Её тёмные волосы веером лежали на голубой фланелевой наволочке. Должно быть, пришёл ноябрь. Джиллиан всегда меняла простыни с атласных на фланелевые в ночь Хэллоуина. Раньше он считал это странным, но научился ценить уютное тепло, когда забирался с Джиллиан в постель холодными ночами. Он поцеловал её в лоб и вдохнул нежный аромат шампуня с тыквенной пряностью, который она каждый год приносила из кладовки вместе с простынями. — Извини за безумие. — Всё в порядке, — проговорила она. — Я понимаю, как на тебя влияют определённые события Она чертовски идеальная, принимала все недостатки и прочее Ресефа. А быть рождённым от ангела-воина и демона секса — определённо недостаток. Это, и ещё то, что он её едва не убил однажды. Поднеся руку Джиллиан к своему рту, он поцеловал костяшки пальцев. Ещё до заката он успеет расцеловать каждый миллиметр её тела, а может даже и не один раз. — Пойду, приму душ, а затем съем всё, от чего из кухни летит такой вкусный аромат. — Он вновь поцеловал её руку. — А затем съем тебя. Он вскочил с кровати и пошёл в душ, чтобы смыть события последних двух недель. Чума оказалась естественного происхождения, не вызванной демонами или человеком или, к счастью, самим Мором. Между каждой такой ощущается разница: насколько всё безумно и как долго после неё он отходил. Несколько раз поесть, несколько раз заняться сексом, пару часов сна и Ресеф будет, как новенький, избавившись от дичайшего похмелья, которое даже сейчас, словно четверорукий гоблин бьёт по голове. Ресеф, стеная от блаженства быть чистым, стоял под душем, пока не закончилась горячая вода. Надо запомнить купить бак больше до наступления зимы, и это дополнит паровой душ, на который он собирался уговорить Джиллиан. Он уже любил эту хижину больше всего на свете, а с несколькими дополнениями она превратиться просто в рай. Под урчание в животе, Ресеф вытерся и натянул шорты. Джиллиан настояла, чтобы за столом он был в брюках, пижаме или халате. Люди такие занятные. Он нашёл Джиллиан на кухне. Своё пышное тело она завернула в махровый кремовый халат, который он купил ей на Рождество. Она поставила на стол две дымящиеся тарелки супа, буханку домашнего хлеба, бутылку пива для него и газированную воду для себя. — Я скучал по твоей еде, — сказал он, опускаясь на привычное место. — Если бы я знала, что ты сегодня появишься дома, приготовила что-нибудь более существенное. Знаю, что во время вот таких призывов ты не ешь. У него вновь заурчало в животе. Он не ел две недели, и теперь, чувствуя не запахи болезни и смерти, а ароматы еды, тело просило насытить себя с удвоенной силой. Он даже не потрудился взять ложку, а опрокинул первую тарелку супа, словно кружку эля. После этого, съев половину буханки хлеба, умял ложкой вторую и третью тарелки супа. К четвертой порции, желудок перестал урчать, и Ресеф уже не чувствовал себя, как голодный медведь, выходящий из спячки.