Тасит. Нет в ней и еще одной загадки: когда Яков послал прародителей наших к Иосифу, он послал вместе с ними песнь земли. Каждая былинка пела по всем степям. Страна наша и есть та песнь, та песнь — это наша страна. Мы сосланы в книгу, но книга — наша страна. Здесь мы у себя дома. Приютившая нас песнь не приняла нашего обращения, но и не умерла. Зораида. Не запеть ли нам. Санчо. Смотрите только, чтобы песнь эта не стала лебединой. Тасит. Ты лучше ешь, Санчо, чтобы поддержать жизнь, ибо тебе она нужнее, чем мне. Санчо. Больше всего у бродячих рыцарей мне не нравится то, что в тот самый момент, когда затевается великое и опасное приключение, в котором легко можно голову сложить, они всегда забывают, что самое что ни на есть героическое сражение длится один лишь миг, а смерть — всю жизнь, и даже дольше. Мигель. Санчо прав. Пауза. Анна Феликс. Я знала одного мужчину. Доброго, щедрого. И я его любила. Люблю и сейчас. Он был христианин. Его хватают, судят, приговаривают. Потом ведут на аутодафе. Он всходит на костер так спокойно, так красиво. Я вижу его. Я стою в толпе. Он видит меня. Подходит ко мне. Стража его отпускает. И он говорит «Hermosa hembra, прекрасная дама, соблаговолите приподнять мою перевязь, а то она волочится в грязи». Чтобы приподнять его портупею, я обнимаю рукой его шею. Он кладет руку мне на обнаженное плечо, потом проводит ее под рубашкой до того потаенного местечка, которое до сих пор помнит жар его кожи. Мигель …жар ее кожи… Анна Феликс. А потом пламя унесло его. Пауза. Зораида. Если нет другого выбора, кроме как отказаться от своей веры или умереть, пусть каждый из вас поступит по совести или по милости божьей. (Таситу). Пророки помогают миру двигаться вперед. Тасит. Марсела, ты самая достойная женщина во всей Испании. Мне кажется, я вижу тебя в образе то ли луны, то ли солнца. Ты равно наслаждаешься своим величием как в том мире, так и в этом. Зораида. Благодарю, сеньор, но только я не Марсела. Тасит. Но и я не пророк. Зораида. Не имеет значения. Завтра восстанут все обращенные. Меняй Лицо, Имя, Происхождение; Церковь и Короля, Смирись или Молчи. Conversos! Увидим завтра Землю Обетованную! Конец Первой Части Часть вторая Сцена 2.11 Декорация 3. Пыточная камера Инквизиции. Входят Секретарь суда и Тюремщик, который тащит тело Зораиды. Телло. На улицах пусто? Тюремщик. Они все забаррикадировались в бывшей синагоге. Кроме мертвых, конечно: те ужинают вместе с воронами (Показывая на Зораиду). Бедная старуха во время малого четвертования забыла, что надо дышать. Я и двух ведер не успел влить в воронку, а она уже окочурилась. Телло. Не она первая. Тюремщик. Что вы хотите, подвесные блоки неисправны, дыба проржавела, все оборудование не менялось со времен Торквемады. Сами посудите, нам предоставляют материал, предназначенный для временного употребления, и требуют при этом, чтобы ты работал день и ночь. Неудивительно, что все ломается. Еще три месяца тому назад я сказал епископу, что будут поломки. Монсеньор, — говорю ему, — ведь сломается. И вы думаете… Телло (Секретарю суда). Она перед смертью созналась, по крайней мере? Секретарь суда (Сверяясь со своими заметками). Созналась ли? Разумеется, созналась. Пауза. Телло. Назвала имена главарей? Секретарь суда (Сверяясь с записями). Э…нет. Телло. А так называемый мессия, этот новый Моисей? Секретарь суда (Роясь в записях). Тоже нет. Телло. А как насчет распространения бунта на другие города? Секретарь суда (Роясь в записях). Этого она не захотела рассказать. Телло. Ты же сказал, она созналась… Секретарь суда. Ну да, полностью! Телло. Стало быть, созналась, что она — еврейка. Секретарь суда (Проверяя свои записи). В итоге, да. Телло. Сколько дней ты подвергал ее пытке? Секретарь суда (Считает по пальцам). Четыре, нет, пять дней. Телло. Отличная работа. Каких-нибудь пять дней пыток, и она сознается в том, о чем нам было известно с самого начала! Тюремщик. Не говоря уже о порче инструментов. Секретарь суда. Это означает… Телло. Что же именно? Секретарь суда. Что они не желают сотрудничать. Телло (Тюремщику). Давай следующего. Тюремщик выходит. Телло (Показывая на Зораиду). Как ее звали? Секретарь суда. Забыл спросить. Возвращается Тюремщик, волоча за собой Анну Феликс. Она сопротивляется. Увидев Телло, Анна Феликс бросается к его ногам. Анна Феликс. Сеньор, я исповедалась в своих грехах перед Иисусом Христом и его Святой верой. Я прошу его и вашего прощения. Телло. Встань. (Секретарю суда). Она созналась? Секретарь суда. Эта — да. Она всех сдала. Всех своих любовников, друзей мужского и женского пола, всех друзей своих друзей, всех соседей, и их мясника, и собственных двух сыновей, отца с матерью и всех братьев до единого. Добровольное признание.