– Точно. Вообще-то, это сложно. Гораздо сложнее, чем нарисовать или вытравить магическую руну. – Она бросила лоскут на стол и собрала светлые локоны в пучок. – Но отец считает это пустой тратой времени. Я посмотрела на книги, под которыми вот-вот должен был проломиться столик. – Потому что это отвлекает тебя от обучения призыву демонов? – Не знаю, с чего он взял, что я буду заниматься по десять часов в день, ведь я и так каждое утро провожу с преподавателем языков… – пожаловалась она, взяла со стола карандаш для разметки ткани и закрепила им пучок на затылке. – Так что ты хотела узнать? Поколебавшись, я села на край неубранной кровати. – Я слышала, как дядя Джек, поднимаясь из библиотеки, говорил о каком-то пределе. Ты знаешь, что это такое? – Конечно, это же основы! – Она поднесла лоскут цветного хлопка размером с носовой платок к солнечному свету, лившемуся из окна. – Обычно демон в течение первых двух недель соглашается заключить контракт. Но иногда по каким-то причинам он может отказываться взаимодействовать с призывателем. В таких случаях мы просто ждем. – Она положила квадратик ткани в стопку на столе. – Когда демон вызван и заперт в круге, он начинает слабеть. Через девять или десять недель почти любой демон сдается и соглашается подписать контракт. Это и есть предел. – Что, если дядя Джек пропустит этот момент? – Тогда демон умрет. – Амалия поменяла местами несколько катушек на стойке – Они ведь не могут бесконечно жить взаперти. Нужно просто дождаться момента отчаяния, когда демон почти при смерти, на пределе. Как правило, они сдаются. У демонов очень сильна воля к жизни. Мне стало не по себе. – Ты хочешь сказать, что призыватели вызывают демонов в наш мир, неделями держат их в магическом круге, чтобы они согласились подписать контракт… А если демон не сдается, вы просто позволяете ему умереть? Амалия насмешливо взглянула на меня: – Надо же, какие сантименты! Робин, это же демоны! Ты видела одного в теплице. Он убил бы нас в мгновение ока. Да, мы даем им умереть. Не можем же мы их просто отпустить – они ведь уничтожат все вокруг раньше, чем кто-то успеет вызвать ОМП! – А почему не отправить их обратно? – Потому что это билет в один конец. Но даже если бы это было не так, зачем нам это? Если бы мы хоть раз так сделали, ни один демон больше не заключил бы с нами контракта. – А что именно включает в себя контракт? Она пристально посмотрела на меня и ответила с пугающей прямотой: – Абсолютное подчинение. Амалия встала и подошла к столу. Пошарив среди книг, она нашла то, что искала, и бросила мне. Я поймала длинную серебряную цепочку с круглым плоским кулоном, размером с ладонь. На его поверхности были выгравированы руны. – Это, – пояснила Амалия, опускаясь на стул, – инферно. Ключ к договору с демоном. Законный контракт, одобренный ОМП, довольно прост. Демон полностью отрекается от своей свободы. Его душа соединяется с инферно и волей контрактора. Контрактор контролирует демона, как марионетку. Я уставилась на серебряный кулон. – Стоит предоставить демону хоть малейшую степень свободы, и он найдет способ убить контрактора. – Почему демоны на это соглашаются? – спросила я еле слышно. – Из-за крошечного шанса пережить хозяина и вернуться домой. – А как они… – Амалия, Тревис! – раздался голос Кэти. – Обед готов! Амалия выхватила инферно из моих рук и бросила на стол: – Пойдем обедать. Я, как в тумане, брела за ней. В ушах звучал грозный рык Зуиласа: Скажи им, что мои кости превратятся в пыль в этой клетке, потому что я никогда не подчинюсь hh’ainun. Неудивительно, что он отказывался говорить с призывателями. Удивительно, что он говорил со мной: я же человек, как и те, кто вырвал его из дома и заставил выбирать между рабством и смертью. Привстав на цыпочки, я смотрела на задние огни машины, удалявшейся по длинной подъездной дорожке в сторону парадных ворот. В машине были дядя Джек, Клод и Тревис. Скорее всего, они уехали ненадолго – дяде не хотелось пропустить «предел». Но я надеялась, что мне хватит времени. Я отошла от окна, пробежала через роскошную ванную комнату и выглянула за дверь. По всему этажу эхом разносились звуки ведущих ток-шоу. Кэти что-то сказала, и ей ответил более мягкий голос Амалии. Отлично. Я выбрала длинный путь – иногда размеры этого дома становились благословением – и побежала к лестнице в подвал. Включив свет на минимальную яркость, я вошла в библиотеку. Кромешная тьма по-прежнему царила в круге Зуиласа, и за те пять дней, что я здесь не была, библиотека не изменилась. Я обошла купол, присела на корточки перед стеллажом и лишь тогда увидела, что произошло. Нижние полки, на которых раньше стояли книги по магии демоников, были пустыми. Я отчаянно просмотрела все остальное. Книги по магии арканеров, элементалов, спириталов и псиоников были на месте. Но не осталось ни одной книги по демонологии. Я сжала кулаки. Проклятье! Наверное, дядя Джек их спрятал! И что мне теперь делать? Я зарычала от злости. Все время, что я строила планы и ждала подходящего момента, чтобы пробраться сюда, потрачено впустую. Дядя Джек меня опередил! Я должна была догадаться, что он не оставит их здесь. Он обыграл меня так же, как и с маминым гримуаром. Сев на пол, я нехотя повернулась на сто восемьдесят градусов – лицом к черному кругу. – Зуилас! Как обычно, он меня проигнорировал. Для него я теперь была врагом. – У меня вопрос, – сказала я, натягивая рукава свитера на запястья. Здесь, как обычно, было очень холодно. – Если ответишь, завтра вечером принесу тебе что-нибудь. Тишина. – Ты видел, кто взял книги с этой полки и куда он их переставил? Я надеялась, что дядя спрятал книги где-то в библиотеке. Он был слишком ленивым, чтобы тащить их куда-то еще. Если это так, то Зуилас все видел. Но демон молчал. Он действительно должен был меня возненавидеть, когда решил, что я заодно с дядей Джеком. – Я знаю, что ты мне не доверяешь, – снова попыталась я, чувствуя себя так, словно говорю со стеной. – Мне очень нужно знать. И больше я ни о чем не стану тебя спрашивать. И снова ничего. Я разочарованно вздохнула. Но в глубине души, вытесняя раздражение, проснулась тревога. Чем дольше демон остается в круге, тем слабее он становится. Зуилас здесь уже десять недель. Когда я видела его пять дней назад, он выглядел усталым, взгляд был тусклым. Неужели дошел до предела? – Ты здесь? – с замирающим сердцем я придвинулась к серебряной линии. – Я не уйду, пока не заговоришь со мной, – пригрозила я. Он ведь не знает, что я должна подняться наверх до возвращения дяди Джека. – Буду сидеть здесь всю ночь и раздражать тебя. Сложив руки на груди, я досчитала до тридцати и уже хотела снова заговорить, как вдруг услышала: – Уходи. У меня перехватило дыхание. Он говорил еле слышным шепотом. В нем даже не слышалось обычного раздражения. – Зуилас? Ты в порядке? Он не ответил. – Позволь мне увидеть тебя. – Я придвинулась так близко, что мои колени оказались в паре дюймов от границы круга. – Давай! Если покажешься, то в следующий раз, когда мне удастся пробраться сюда, я принесу тебе кое-что совершенно особенное. Я еще раз досчитала до тридцати. – Если не покажешься, вылью на тебя ведро холодной воды. К моему удивлению, тьма в круге рассеялась, и мое сердце замерло. Он лежал на боку в позе эмбриона, обхватив себя руками и подтянув колени к груди. Он даже не попытался выпрямиться. И даже глаз не открыл. – Что с тобой? Ты… Я не смогла закончить, потому что ответ был очевиден. Когда демон вызван и заперт в круге, он начинает слабеть… а потом… Он приоткрыл глаза. В них больше не было огня. Они были пустыми и темными провалами. – Пришла посмотреть, как я умираю, payilas? – Нет. Нет, я… Демон он или нет, я не хотела видеть, как он умирает. Я не хотела видеть, как вообще кто-то умирает. Он об этом не просил. Человеческая магия вытащила его из привычного мира и обрекла на медленную смерть в комнате, где его заперли. Он умирал… потому что мамин гримуар попал в грязные лапы дяди Джека. Без гримуара ему бы не удалось призвать Зуиласа. – Я не подчинюсь, – прошептал он. – Знаю, – ответила я. – Зуилас, я могу что-нибудь сделать? Его веки дрогнули, потемневшие измученные глаза взглянули в мои. – Сделать? – Да, чтобы помочь тебе. Чтобы… – я сама не знала, что хотела сказать. – Чтобы продлить мне жизнь, пока я не подчинюсь? – Нет! Я знаю, что ты не согласишься стать марионеткой в чужих руках. Но… несправедливо, что ты умираешь из-за того, что они призвали тебя.