Корсак хмыкнул: — Красиво жили. Я последний раз покупал диван, когда женился. — Смотрите, за диваном еще есть свободное пространство. Надо заглянуть туда. Риццоли почувствовала, как на нее наткнулся Корсак, и в нос ей ударил острый запах пота. Дышал он тяжело и шумно, словно у него были проблемы с носоглоткой. Она в раздражении отпрянула от него и ударилась голенью о кофейный столик. — Черт! — Эй, смотрите под ноги, — сказал Корсак. Риццоли с трудом подавила в себе желание огрызнуться; обстановка в комнате и без того была напряженной. Она наклонилась, чтобы растереть ушибленное место. Темнота и резкий наклон вызвали приступ головокружения. Ей пришлось присесть на корточки, чтобы не упасть. Она надеялась только, что Корсак не споткнется и не завалится, иначе такая туша могла бы запросто расплющить ее. Было слышно, что мужчины топчутся где-то рядом. — Шнур запутался, — произнес Мик. Пока он возился с аппаратом, луч света сместился в сторону и упал на ковер, как раз туда, где сидела на корточках Риццоли. Она напряглась. Обрамленное флуоресцирующим контуром коврового ворса, прямо перед ней темнело пятнышко неопределенной формы. — Мик! — позвала она. — Ты не могла бы приподнять тот угол столика? Мне кажется, шнур зацепился за ножку. — Мик! — Что? — Неси аппарат сюда. Возьми в фокус ковер. То место, где я сижу. Мик подошел к ней, Корсак тоже; она слышала, как приближалось его затрудненное дыхание. — Следи за моей рукой, — сказала она. — Я буду указывать пальцем на пятно. Голубоватый свет лег на ковер, и черный силуэт ее руки выделился на флуоресцирующем фоне. — Вот, — указала она. — Что это? Мик присел на корточки рядом. — Какое-то пятно. Мне нужно его сфотографировать. — Но это темное пятно, — сказал Корсак. — Я думал, мы ищем то, что будет светиться. — На сильно флуоресцирующем фоне — вот как эти волокна ковра — объекты могут выглядеть темными, поскольку они светятся не так ярко. Это пятно может быть чем угодно. Во всяком случае лабораторный анализ даст нам ответ. — И что же, прикажете вырезать кусок этого роскошного ковра, поскольку на нем обнаружилось пятнышко кофе или что-то в этом роде? Мик сделал паузу. — Можно попробовать сделать по-другому. — Как? — Я изменю длину волн на приборе. Сокращу до ультрафиолета. — Ну и что это нам даст? — Если только мне удастся, это будет фантастика. Мик отрегулировал линзы и направил луч света на поверхность ковра, где темнело пятно. — Смотрите, — сказал он и щелкнул аппаратом. Комната утонула во мраке. Лишь ярко светилось пятнышко у их ног. — И что это, черт возьми? — воскликнул Корсак. У Риццоли возникло ощущение, будто начались галлюцинации. Она уставилась на загадочное пятно, которое вдруг, как ей показалось, вспыхнуло ярко-зеленым огнем. И постепенно стало бледнеть. Уже через несколько секунд они оказались в кромешной темноте. — Фосфоресценция, — объяснил Мик. — Это, как бы вам сказать, запаздывающее свечение. Оно происходит, когда ультрафиолетовый свет приводит в движение электроны в определенных субстанциях. Электронам требуется дополнительное время, чтобы вернуться в свое первоначальное энергетическое состояние. В этот промежуток времени они и высвобождают фотоны света. Именно это явление мы сейчас наблюдали. Под ультрафиолетовым лучом наше пятно фосфоресцирует ярко-зеленым светом. Тут есть над чем подумать. — Он поднялся и включил в комнате свет. В ярком свете ламп ковер, который только что вызывал у них такое изумление, выглядел совершенно обычным. Но Риццоли все равно не могла смотреть на него без содрогания, поскольку уже знала, что здесь произошло: бежевые волокна хранили следы страшного испытания, которое пришлось пережить Гейл Йигер. — Это сперма, — сказала она. — Вполне возможно, — согласился Мик и, установив камеру на штатив, приготовился к ультрафиолетовой съемке. — Как только я сделаю снимок, мы вырежем этот кусок ковра и передадим в лабораторию для окончательного анализа. Но Риццоли и без того все было предельно ясно. Она повернулась к забрызганной кровью стене. Она хорошо помнила положение тела доктора Йигера, помнила чашку, которая упала с его колена и разбилась о деревянный пол. Фосфоресцирующее зеленое пятнышко на ковре подтвердило ее худшие опасения. Перед глазами со всей отчетливостью встала жуткая сцена, разыгравшаяся здесь совсем недавно. Ты выволок их из спальни в эту комнату, на деревянный пол. Связал доктора за запястья и щиколотки, заклеил ему рот скотчем, чтобы он не отвлекал тебя своим криком. Ты посадил его здесь, прислонив к стене, превратив в немого зрителя твоего спектакля. Ричард Йигер, еще живой, прекрасно сознает, что ты намерен делать. Но он не может помешать тебе. Не может защитить свою жену. И ты намеренно ставишь ему на колени чашку и молочник, чтобы вовремя услышать, не шевельнулся ли он. Посуда непременно разобьется об пол, стоит доктору попытаться встать на ноги. Предаваясь своим грязным утехам, ты не можешь одновременно следить за доктором Йигером, но и не хочешь, чтобы он тебе мешал. Тебе нужно, чтобы он только наблюдал. Она уставилась на пятно, которое только что полыхало ярко-зеленым светом. Если бы они не отодвинули кофейный столик в поисках специфических улик, это пятно так и осталось бы незамеченным. Ты насиловал ее здесь, на этом ковре. Овладел ею на глазах у мужа, который был бессилен спасти не только ее, но и самого себя. И когда все было кончено, когда ты утолил свой голод, одна капля спермы упала на ковер, обернувшись невидимой пленкой. Было ли убийство мужа частью наслаждения? Склонился ли он над своей жертвой, сжав нож, смакуя удовольствие момента? Чувствовал ли он что-то, хватая Ричарда Йигера за волосы, или равнодушно полоснул по горлу лезвием? Свет в комнате погасили. Камера Мика защелкала, выхватывая из темноты фосфоресцирующее пятно. И когда задача выполнена и кровь доктора Йигера стекает по стене, ты исполняешь ритуал, позаимствованный у другого убийцы. Ты аккуратно складываешь на стуле забрызганную кровью ночную сорочку миссис Йигер — точно так же, как это когда-то делал Уоррен Хойт. Но это еще не все. Это был только первый акт. Ты — в предвкушении новых удовольствий, еще более страшных. И для этого ты забираешь женщину. В гостиной зажегся свет, и его яркая вспышка отозвалась резью в глазах. Ошеломленная, дрожащая от ужаса, Риццоли чувствовала, что к ней возвращается давно забытый страх. И унизительно было сознавать, что двое мужчин видят это по ее белому как полотно лицу, трясущимся рукам. Ей вдруг стало трудно дышать. Она вышла из комнаты, потом из дома. И уже на улице стала жадно глотать воздух. Она слышала, что за ней тянутся чьи-то шаги, но не обернулась посмотреть, кто это. Только когда за спиной раздался мужской голос, она поняла, что за ней шел Корсак. — Вы в порядке, Риццоли? — Да, в полном. — Глядя на вас, этого не скажешь. — Просто у меня немного закружилась голова. — Вспомнилось дело Хойта, не так ли? Представляю, какое это потрясение для вас. — Откуда вам знать? Последовала пауза. После чего он буркнул: — Да, вы правы. Откуда мне знать, черт возьми? — И направился обратно в дом. Она обернулась и окликнула его: — Корсак! — Что? На мгновение они уставились друг на друга. Ночной воздух, пропитанный запахом травы, приятно освежал. И все равно ужас, сковавший ее, вызывал тошноту. — Я знаю, каково ей сейчас, — тихо произнесла она. — Знаю, что она чувствует. — Миссис Йигер? — Вы должны найти ее. Сделать все возможное. — Ее лицо мелькает во всех выпусках новостей. Мы отслеживаем каждый звонок, каждый сигнал. — Корсак вздохнул и покачал головой. — Но, знаете, лично у меня сейчас большие сомнения в том, что он оставил ее в живых. — Оставил. Я знаю. — Откуда у вас такая уверенность? Она обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь, и бросила взгляд на дом. — Так поступил бы Уоррен Хойт.