— Найди монаха! Не получится — пусть Жано станет монахом на самом деле, — оборвала я. — У тебя отлично выходит биться о стену. Подумал бы раньше, снял ошейник с сестры еще до того, как мы отправились в путь. Не так сложно. Предположим, что у Камня тогда не было силы, но наплевать. Эрме побледнел от злости, сжал кулаки, я чуть не расхохоталась. Забавно, потому что он хочет вломить мне, но не сделает этого. Он боится. — При Лили изображал праведника, покраснел, отвернулся, — припомнила я свое первое появление в нижнем белье. — Сейчас тебя ничего не смущает — даже если я все это сниму. Сам облажался и попытался представить все так, что это я виновата. Такие уловки… пройдут с Лили. Попробуй, потренируйся. И до того не хвастайся ей, что свободен. Так что с Камнем? Если он бесполезен, отдай его мне. Разумеется, Камень Эрме не отдал. Я пожала плечами и отправилась есть, очень надеясь, что здесь нас покормят немного лучше, чем в прочих местах, но если не считать пареных овощей и куска хлеба, нормальной еды не принесли. Шмат истекающего жиром мяса, но это ешьте сами, господа, и я, хмыкнув, откопала из-под юбок запасы соли и приправ. Губу пожжет, зато желудок будет мне благодарен. Эрме наблюдал за мной. Стоял за плечом и смотрел, как я наворачиваю, может, делал какие-то выводы. Наверное, совершенно не те, на которые я рассчитывала. — Теперь я вижу, что ты пиратка, — проворчал он. — Только пираты солят еду так, как ты. — У-мгу-м? — промычала я и сообразила, что он имеет в виду морскую соль. Логично, ее несложно соскрести со всего, что облизала волна. Возможно, соль помогает избежать заболеваний, как лимоны способствовали профилактике цинги. Я не стала говорить, что так вкуснее. Эрме должен усвоить урок, пусть пока все, что он уяснил, что я — пиратка. Превосходно. Это дает мне преимущество, потому что он не станет подкрадываться ко мне и тем более угрожать мне ножом — вдруг я решу не играть роль забитого уличного крысеныша и отвечу. Я наелась, вытерла руки о юбку — надо соответствовать имиджу морской разбойницы — и пошла к кровати. Створка скрипнула, с истерическим писком куда-то метнулась жирная мышь. Но что мне какая-то мышь, когда на корабле наверняка были крысы? Мне так понравилась идея с пиратством, что я с удовольствием отыгрывала эту роль. Кровать была жесткая, несвежая и сырая, а я невыносимо хотела спать. И никакие тайны Синего Камня меня уже не подняли бы с набитой камнями подушки. — А ты куда? — спросила я Эрме, который с готовностью сунулся ко мне в шкаф-кровать. — Я твоя служанка, забыла? Верно, такое практиковалось. Слуги спали с хозяевами — тепло, заодно и охрана. Зимой я, конечно, не стала бы артачиться, но не сейчас. Пошел вон. — Проваливай к Лили, — дружелюбно предложила я. — Во-первых, здесь места нет, во-вторых, она тебе будет рада. Серьезно, я ненавижу спать с кем-то рядом. Или ты полагаешь, что я спала со всей командой вповалку? За идею с пираткой я оставлю Лили драгоценности, которые надеты на ней сейчас. Идеальное прикрытие, пусть его не стоит выносить за пределы нашей компании. Эрме покрутился, но спорить не стал. Я прикрыла дверь, попыталась пристроиться на постели так, чтобы мне не впивалось ничего ни в ребра, ни в спину. Может быть, ее королевское высочество и жила в королевских условиях, но эти условия явно не создавали для фальшивых принцесс. Да полно, даже удравшая мышь, наверное, в курсе, что за принцесс возят в Астри. Приятного аппетита. Я вырубилась еще до того, как Эрме угомонился. Он старался улечься на лавке, я злорадствовала, потом уснула. Открыла я глаза оттого, что совсем близко хлопнула дверь, и я, вздохнув, вытянулась, чуть не заорав — так у меня затекло все тело, — приоткрыла дверцу кровати и выглянула в комнату. Эрме не было. Стула у двери тоже. На меня смотрела невысокая толстая монахиня, и нижняя половина лица у нее была закрыта белым полотном. Если бы не рост и полнота, я бы предположила, что Эрме наконец раскинул мозгами и нашел оптимальное прикрытие для растущей — иначе не может быть — бороды, но, как выяснилось позже, эту идею я не смогла бы ему даже озвучить. Монахиня помогла мне одеться, проследила, чтобы я основательно поела, дала мне возможность собраться и сделала вид, что богатства, которые я, отвернувшись, прятала под одеждой, не ее дело, а затем вывела во двор и указала на экипаж, в котором днем раньше ехала Лили — как маркиза де Фрели. Ни Жано, ни Марибель, ни Лили, ни Эрме я не увидела, как и карету, в которой ехала я. «Этой девушкой придется пожертвовать»… Глава 11 Карета, в которой с таким пафосом Лили покинула столицу под именем Эдмонды вер Комстейн, тоже была без рессор, зато с обитыми, мягкими сиденьями и стенами. Мотало меня ничуть не слабее, но синяков я надеялась насчитать меньше в разы. Из-за обивки в карете смердело как в ночлежке. Огромная корзина с припасами манила, сквозь въевшуюся вонь нечистых тел пробивался аромат копченостей и свежей выпечки, но воображение подсовывало мне образ спящего бомжа в вагоне метро, и аппетит исчезал, толком не разыгравшись. Вот приправы, приправы я — нет, я даже не каюсь! — вытащила, как только монахиня прикорнула. Спала она почти всю дорогу, и я маялась от скуки. С другой стороны: если бы монашка и не дрыхла, у нее все равно обет молчания. Я жалела, что Камня нет. Я бы аккуратно положила его монахине под подушечку, на которой она восседала как магистр Йода, может быть, он и подзарядился бы? Меня беспокоило, где Эрме и остальные. Если я теперь вместо Лили, значит, она место меня? Улучив момент, когда мы поворачивали, я высунулась, оглядела караван. Богатых телег стало меньше, телег поплоше — больше, количество охраны снова уменьшилось, и вся она держалась возле второй кареты. Я еду практически во главе, практически на съедение. Не то чтобы я верила, что я пункт в меню, но иных объяснений не находилось. Где-то здесь сидит дракон и лакомится принцессами? У бедняги несварение, ему постоянно подсовывают суррогат. Два дня мы тащились по равнинам: поля, реки, горы вдали, леса. Сначала я с интересом рассматривала крестьян, виднеющиеся вдали замки; крестьяне с не меньшим увлечением рассматривали нас. Потом однообразие мне наскучило, и я начала лезть на стенку — поборов брезгливость, выдирала нитки из обшивки, — но на четвертый день нашего путешествия, когда мы с рассветом покинули очередной постоялый двор, я обмерла от восторга. Мы выезжали из городка и направлялись в ущелье. Горы всегда приводили меня в экстаз. Похожих гор нет — есть прежде не виденные. Ущелье вставало перед нами, невысокое, узкое, казалось, что всадник не протиснется между серых скал, но стоило нам завернуть, и я приникла к окну и уже не могла оторваться. Тесный проход, а затем — долина в ярких цветах, замерших, будто чего-то ждущих. Водопады — невысокие, чистые, шумные, быстрая речка, стиснутая каменными берегами. И мхи, скалы поросли зелеными бархатными коврами, и над всей этой идиллией стояло сапфировое ясное небо. Я оглянулась на монахиню: бесполезно. Даже если бы она и не спала… От моей охранницы было немного толку и совершенно никакой помехи. Она помогала мне одеваться, следила за моим рационом, отлично угадывала, что я ем, а что нет, так, в последнем постоялом дворе мне принесли не мясо, от которого я воротила нос, а рыбу. Пусть я не столько ела, сколько считала кости, но зато потом я не ворочалась, пытаясь найти положение, в котором желудок не будет всю ночь бунтовать. Монахиня сурово, но относительно нежно лупила меня по спине, чтобы я не горбилась, и научила меня носить туфли. До меня наконец-то дошло, что обувь шили на одну ногу, поэтому она была такая неудобная, но монашка показала мне, как правильно ходить. Шаркая, иначе тяжелые туфли слетали с ноги, и приходилось бежать за ними и подбирать, но я же принцесса, мне не пристало. Дракон выплюнет обувь, сколько бы она ни стоила, подумала я, когда одну туфлю все-таки потеряла, пока залезала в карету, а монашка ничего не заметила. Все это время я не видела рядом с собой никого, кроме монахини и иногда — охраны. К моей надсмотрщице обращались «сестра Консепсьон», и она всегда предупредительно поворачивала голову и внимательно слушала, но не говорила ни слова. Я ни с того ни с сего попросила дать мне священные книги, рассчитывая разобраться в тайне Синего Камня, но мне принесли только три свитка, в которых я смогла прочитать историю Покровительницы и Верного Рыцаря. Свитки мне передал охранник, а не сестра, и мне досталась режиссерская версия «восемнадцать плюс», пикантных деталей было намного больше, чем целомудренного текста. Оказывается, я умею читать. Это странно. На шестую ночь нашего путешествия, и прекрасная долина подходила к концу — а я уже знала, что это был Севержен и горы Пристанища, отроги Астрийских гор, — я услышала интереснейший разговор за стеной своей комнаты. — Наш отец, — разобрала я голос Эрме и, пользуясь тем, что сестра Консепсьон отлучилась, схватила кружку, выплеснула вино прямо на пол и припала к стене. Лили что-то ответила, Эрме рассмеялся, и его ответ я тоже не расслышала. Кто-то из них открыл окно, я вообще перестала что-либо слышать. Потом Эрме сказал, словно бы специально для меня: — Мать рабыня, и мы рабы. Я… — опять неразборчиво. — …Думай, что я смогу вернуться богатым. Даже не думай об этом, Лили. Ах вот оно что. По первому впечатлению — господин Джироламо и был их отцом, и Марибель, и самого Эрме, и это в принципе объясняло и их положение, и достойное образование. Но по существующим законам от рабыни рождался раб, и, может, не в силах хозяина было это изменить, а может быть, не в желании. Ну а Лили, а что Лили, Эрме догадался, что ее интерес к нему — лишь возможность получить свободу и деньги? Не повезло тебе, Энакин Скайуокер. Или как знать, тебе подфартило куда значительней, ведь ты не попал из одного рабства в другое, и теперь только правильно используй свой шанс. Я хотела использовать шанс правильно, и поэтому дождалась, пока сестра Консепсьон вернется, обстряпает свои дела и захрапит, поднялась с кровати и выскользнула в коридор. Все постоялые дворы были похожи — и сильно отличались от заведения госпожи Трише. Непорядочную публику не жаловали в тех местах, куда привозили на ночлег «принцессу», было чище и тише, но вот кормили ее высочество вряд ли лучше, чем госпожа Трише — прощелыг. Ночью в коридор я выходила впервые, и мне не нравилось. Очень не нравилось ощущение, что за мной даже стены следят. — Эй! Пс-с! — я заскреблась в дверь как можно тише. — Откройте! Это я, Эдме! Будет отлично, если разговор доносился откуда-то сверху, а я перепутала комнаты. Но нет, отодвинулся засов, и я столкнулась с полуодетой Лили. — Ты? — фыркнула она мне прямо в лицо. Я скривилась. — Мне нужен Камень. Быстро, пока меня не хватились. — Зачем он тебе? Ты уже достаточно… — Я подсуну его под монашку. Ну или сделаю что-нибудь, чтобы он опять заработал. Не мели ерунды, времени нет! Препираться мы могли бесконечно, Эрме соизволил вмешаться. Я перевела на него взгляд, и он остался, как мне показалось, моим появлением недоволен. Я же отметила: никаких следов ни бороды, ни усов. Как ему удается? — Так ничего не… — вызывающе начал он, я перебила: — Ты это уже говорил. Давай Камень. Я протянула руку и ждала. Эрме сдался — вероятно, я им помешала. Камень упал мне в ладонь, все такой же безжизненный, а ведь мы уже близко к Астри, должна влиять сила гор… — Совет да любовь, — пожелала я и вслед услышала ехидный шепот Лили: — Не смотри в окно. Серьезно? За моей спиной закрылась дверь, и за одним плечом советовал кто-то разумный — убирайся в комнату, суй Камень под сестру Консепсьон и спи, а за другим плечом некто подуськивал глянуть, что там. Лили не посоветует мне ничего хорошего, так? И как расценивать ее доброе напутствие? Сжав Камень, я двинулась по коридору. Луна набирала силу и светила в мутное слюдяное окно, и не то чтобы я боялась, но холодок пробегал по спине, пока я шла и уговаривала себя не делать глупостей. Я не могла решить, кто я сейчас — Эдме или Мартина Маринова, потому что в характере Мартины было плюнуть на выходки ревнивой девчонки, но и опасаться ей было нечего. Мартина Маринова избегала того, с чем совладать не могла: диких зверей, стихии, нередко людей… Окно выходило во двор. Телеги нашего обоза, но уверена в этом я не была. Двери — закрытые, кажется, это конюшня; чахлое деревце возле башенки, на стене башенки, конечно, потеки прямо из нависающего выступа. И чья-то тень, не человеческая точно. Я замерла. Тень на четырех лапах сделала шаг, другой, повернулась ко мне, и я окаменела. Это было животное, и можно было сказать, что это волк, если бы не вытянутая костистая голова — череп, переходящий в длинную морду. Зверь был покрыт короткой жесткой шерстью, никакой агрессии не проявлял, не высматривал жертву, не жрал добычу, он просто был жутким. И он смотрел мне прямо в глаза немигающим, парализующим прозрачным взглядом. — Не удержалась? Я дернулась и зашипела, но поворачиваться к Эрме не стала. — Что это такое? — Серый Странник, — с усмешкой ответил Эрме, и я мгновенно перестала бояться, хотя удивилась несказанно. В легендах о Покровительнице и Верном Рыцаре, в той части, которую можно было давать читать детям, Серые Странники описывались как знакомый мне Волк у Ивана-Царевича, никому не причиняли вреда и, напротив, всегда помогали путникам. Опасаться их не стоило, меня больше поразило то, что они реальны, как и Синий Камень. — Он похож на оборотня, — вырвалось у меня. — На кого? Хорошая новость: оборотней здесь нет. Или они называются как-то иначе. Еще одна хорошая новость — Эрме меня не понял, а значит, обвинение в богохульстве мне не грозит. — И почему мне не стоило смотреть в окно? — с подозрением спросила я.