Когда они проснулись наутро, дождь по-прежнему барабанил по стеклу. Овчарка долго лежала в постели, потому что на холод вылезать было неохота. В конце концов, если бы не зов природы, она бы так и провалялась весь день. Вассы не было. Овчарка натянула джинсы, штормовку и побежала под дождем за огород в сортир. Когда она вернулась, повесила штормовку на спинку стула и завалилась обратно в постель, явилась Васса с красным пакетом в руках. — Я ходила в турбюро, экскурсию на гору с маяком отменили, потому что ливень. Деньги мне вернули. — Ну вот, — огорчилась Овчарка, — в комнате сидеть можно было и в Москве. > — Только что прибыл катер с десятью эмчеэсовцами. Ты помнишь «Лорелею»? — Какую еще «Лорелею»? — Тайфун «Лорелея». — Так ведь говорили, что он рассыплется в море. — Не рассыпался. И даже идет сюда. В Мурманске ночью сегодня деревья повалил, посрывал крыши. Говорят, жертв нет. Так что этот дождь неспроста. Вон и наша хозяйка говорит, что здесь в августе такого отродясь не было. Ты бы поглядела, что там с морем творится. Эти эмчеэсовцы все прибыли зеленые. Говорят, в море больше никто не выйдет сегодня. Овчарка вскочила на кровати и в восторге запрыгала по ней в одной футболке и трусах: — Тайфун! Вот здорово! Не может быть, чтоб мне так повезло! Я на острове, и сюда прет тайфун! — Пружины жалобно стонали. — Вряд ли тут есть что-то здоровское, — сказала Васса и поставила сохнуть на пол раскрытый зонтик. — Если тайфун досюда дойдет, то все разнесет в щепки. Здесь почти все дома деревянные. Эти из МЧС говорят, что, если он придет все-таки, придется всех прятать в катакомбах под монастырем. Они уже пошли к монахам договариваться. Овчарка, когда мы отсюда съедем, нам придется оплатить новый диван. Наш бюджет этого не выдержит. Тут Овчарка перестала прыгать, потому что ей в голову пришла тревожная мысль. — А что, есть вероятность, что тайфун не дойдет досюда? — Есть. По радио сказали, что он набрал силу и вряд ли рассыплется теперь. Просто он может обойти остров стороной. — Ой, хоть бы не обошел! Они отправились на кухню. Хозяйка раздобрилась, дала им к чаю пирогов с грибами. Она все время охала: — Всю жизнь прожила тут, и вот тебе — буря идет! Это все отчего? Шибко все стали умные, ракеты запускают, за границей детей без матери, говорят, уже могут родить. А Бог вот и показывает нам, что не такие уж мы и шибко умные. Вот и послал напасть! Только если что, вместе с грешниками ведь и безгрешные пропадут. Я вот, к примеру, чем виновата? — Оказалось, что старушка уже сложила в узел чистое белье, свои золотые сережки и два кольца, две тысячи рублей денег, пенсионное удостоверение, ветеранское, паспорт, старую икону Богородицы и положила узел при входе, чтоб в случае чего схватить и бежать. Овчаркины восторги она не одобрила: — Все равно что малый ребенок глупый. Тебе все развлеченье. А у нас всех одна только жизнь, и та у Бога в руках. Овчарка после завтрака пошла на причал поглядеть погоду. Замерзшая Васса сказала, что останется дома. Овчарка прихватила с собой Вассин зонтик, но скоро его закрыла — ветер вывертывал его наизнанку, почти вырывал из рук. Дождь хлестал по лицу, и Овчарка натянула по самые глаза штормовку и шла глядя не вперед, а под ноги. Море почернело. На причале привязанные лодочки прыгали как пенопластовые. «Похоже, будет», — подумала взволнованно Овчарка. На причале она встретила все того же матроса со «Святителя Николая». Неподалеку трудники относили в сарай подальше от моря свежий тес, который сгрузили вчера с баржи. Матрос им помогал. Наконец они все перетаскали. Они накрыли тес рубероидом, прижали его аккуратно кирпичами и закрыли сарай на большой замок. «Пустое дело, если «Лорелея» придет, — сарайчик почти у самой воды», — подумала Овчарка. Она поздоровалась с матросом и спросила почему-то про коричневую сумку Шуры Каретной. Матросу было не до сумки. Овчарку это тоже не должно вроде бы занимать. Но почему-то занимало. — Какая сумка? — спросил он. Овчарка напомнила какая. — А, так Аслан ее еще сегодня утром отдал, — сказал матрос, морщась от дождя, который колотил его по лицу. — Кому? — Ну, Шуре этой, как ее там, Каретовой. Пришла в белом такая, сказала, что это ее. — А это точно Каретная была? — С чего ей врать? Я-то саму ее не видел — я эмчеэсовцев тогда еще вез. Ну, Аслан, как я его и учил, спросил, какая именно сумка. Она и сказала, мол, такая-то. Даже сказала, что там ручка одна немного надорвана. Все чин чином. Мы в сумку эту даже не заглядывали. Если эта Каретная чего и недосчиталась, так это не мы виноваты. — Он вытащил из кармана мокрый платок и стал вытирать лицо. — А ты что, козу прикупила? Овчарка обернулась и выругалась про себя — на причале у нее за спиной стояла вчерашняя коза. Она все время мемекала. — Вот привязалась! — рассердилась она. — Чего ей надо от меня, не пойму. Чего орешь, дура? — Доить просит — вон вымя какое. Доить умеешь? — Нет. — Овчарка чувствовала себя полной идиоткой. — Ну ничего, научишься, — хохотнул парень и пошел к трудникам. Овчарка увидела, что палатка, где работал Аслан, закрыта, тенты рядом с ней для любителей попить пиво на дорожку убраны, как и два пластмассовых столика. Она попыталась спрятаться от козы за палаткой, но та ее мгновенно отыскала. Овчарка дошла до магазина на площади. На улице было пустынно — полудикие коты и бродячие собаки попрятались кто куда, людей ей тоже встретилось по дороге немного. Овчарка купила сосисок и порошковое пюре — на обед, чтоб больше не выходить сегодня им с Вассой на ливень. Ей хотелось сырных чипсов, без которых она в Москве и дня не могла прожить. Но в магазине их не было. Овчарка зашла даже в столовую, но и там их не оказалось. Она отправилась домой, ворча: — Нет, этот остров меня доконает! Здесь нет сырных чипсов! Здесь гуляют сумасшедшие козы! Если здесь еще и тайфуна не будет, я улечу ближайшим кукурузником! Эй, ты, — обратилась она к козе, — я тебя доить не буду, даже не надейся! Не умею и не хочу! Иди к своей хозяйке, она тебя, наверное, заждалась. Вернувшись домой, она спросила старуху хозяйку, не знает ли она, чья это коза. — У нее ошейник и бубенчик, она точно не бесхозная. Старушка, выглянув в окно, долго смотрела на мокрую козу и сказала: — Что-то не видела я ни у кого такой. Подоить бы ее надо, чего мучить-то. Доить умеешь? — Нет, — сквозь зубы процедила Овчарка, ругаясь про себя. — Ну, это дело простое, научу. Козу отвели в сарай в огороде. Принесли ведерко. — Вымя сперва вымыть надо и вытереть насухо. А перед дойкой-то что-нибудь вкусное дать, — учила старушка. Она сунула козе морковку. У Овчарки дело сразу пошло на лад. Теперь коза стояла спокойно. Старушка держала козу за ошейник. Васса стояла в дверях и издевалась: — Ты свой талант в землю зарыла. Тебе надо в доярки было идти. Ой, пойду возьму фотик. Не каждый день такое увидишь. Вот нащелкаю компроматов! Она убежала и вернулась с «мыльницей». Когда сверкнула вспышка, коза вырвалась от старухи и пошла нарезать круги по сараю, мекая дурным голосом и все сшибая на своем пути: ведра, грабли, старушку. В конце концов она выскочила из сарая. В сарае царил полный разгром. Овчарка помогла старушке подняться. Старушка заковыляла к выходу, Васса бормотала извинения. Ведерко с молоко чудом осталось в целости. Выйдя, старуха увидела, что коза топчется на свекольной грядке и ест ботву. — Ой, гони, гони! — закричала она. — Все ж пожрет! Васса, которая чувствовала себя виноватой, вооружилась прутиком и выгнала козу за забор. — Догадалась, — ворчала Овчарка Вассе, неся ведерко к дому, — ты б еще петарду взорвала! — Я не знала. У меня вспышка очень редко срабатывает. Они пообедали. Хотя было всего три часа дня, небо вдруг почернело, словно наступили сумерки. Дождь не переставал. Хотели зажечь счет, но выяснилось, что электричество отключили. А потом в поселке завыли собаки. Все, как по команде. Хозяйка закрестилась, Овчарке тоже стало не по себе. — Чего это они, — тихо сказала она Вассе, — может, тайфун чуют? — Наверняка. Жаль, радио не работает. — Да тут и без радио все понятно. День, а темно как ночью. Слушай, может, козу в сарай пустить? — Ага, я так и знала, что ты к ней неравнодушна. — Да ну тебя! Мокнет она, жалко ее, живое существо все-таки. Тут кто-то так громко в дверь забарабанил, что все подскочили. Это оказалась соседка хозяйки. Всклокоченная и мокрая. — Евсевна, что делается-то! На Тамарином причале человека убили до смерти! Кровищи! Правильно говорят, беда одна не приходит. Овчарка, которая тоже вышла на крыльцо, спросила: — А кого убили? — А я знаю? Черного какого-то. — А где этот Тамарин причал? — не отставала Овчарка. — Да почитай через дорогу, в двух шагах, вон с ангаром рядом. Вот, попомни мои слова: пришла беда — отворяй ворота. Сегодня его зарезали, а завтра нас! — Да кому мы нужны-то, — возразила ей хозяйка, — мы ж не черные какие-нибудь, плохих дел не делали. Да и брать с нас ничего не возьмешь. — Да сейчас за рубль зарежут и не задумаются! Они еще долго стояли в дверях. Овчарка побежала в комнату и стала спешно натягивать кроссовки. — Одевайся и ты, — сказала она Вассе, — пойдем на причал, посмотрим. Когда они выходили, старухи все болтали и согревались на кухне самогоночкой.