Ослабив хватку, я оставил руки у нее на талии. – В детстве отец рассказывал мне истории о японских воинах, – начал я все так же тихо. – Потерпев поражение в битве, они совершали так называемое сеппуку. Ритуальное самоубийство. – В памяти всплыли иллюстрации, которые я видел в книгах – мужчины и женщины, стоявшие на коленях и сжимавшие в руках мечи. – Эти люди пронзали себя короткими кинжалами и вспарывали животы. Так они восстанавливали свою честь. Бэнкс слушала молча. Я откинулся на спинку стула, утянув ее за собой. – Им предпочтительнее было убить себя, чем до конца жизни испытывать чувство стыда, – пояснил я. – Они восстанавливали не только собственную честь, но и честь своей семьи. Девушка не шевелилась, но я почувствовал, что она немного расслабилась. – Арест изменил для меня все, – продолжил я. – Мое будущее, семью, надежды… Даже после освобождения я видел грусть во взгляде матери и разочарование в глазах отца. – В глазах начало жечь. Бэнкс прильнула к моей груди. – Что мне сделать, если не вонзить гребаный меч себе в живот, чтобы отец вновь смотрел на меня, как прежде? Я обвил руками ее талию, прислушиваясь к шорохам и скрипам в соборе и к завыванию ветра снаружи. – У меня ничего не получалось с женщинами, Бэнкс. Я не мог к ним прикасаться. Не мог пить, улыбаться, практически не ел. Не мог позволить себе никаких удовольствий, потому что был недостоин. Не желая ее ранить, я умолк. Но Бэнкс была необходима моя честность. – Мы превратили жизнь Рики в ад той осенью, – сознался я. – Обвинили ее во всех смертных грехах, сделали своей целью, подвергли опасности и запугали. Мы издевались над ней, Бэнкс. Я понизил голос до шепота. – Она видела мое мерзкое поведение и все равно не перестала со мной разговаривать. По-прежнему выслушивала, обнимала меня и, черт… – Меня буквально душили подступившие слезы. – Мы втроем нуждались в том моменте, каждый по своим причинам. Рика помогла мне почувствовать себя желанным и сильным, понять, что я больше не одинок. И впервые за долгое время я ощутил хоть какое-то умиротворение. Тело Бэнкс дрожало в моих объятиях. Прерывисто дыша, она тихо плакала. – Но ты… – Я уткнулся носом ей в шею, опьяненный ее ароматом. – Ты меня мотивируешь, пробуждаешь во мне голод. С тобой я пылаю, и мне хочется замедлить время, а не наоборот. Тебя я ищу первым делом, едва переступив порог клуба. Не ее. Бэнкс тяжело выдохнула, повернула голову, нашла мой рот и поцеловала. Ее губы буквально растаяли на моих, наши языки соприкоснулись. Мы дразнили друг друга, покусывали, ласкали. Я застонал; член в брюках настолько разбух, что стало больно. – Теперь ты можешь притронуться ко мне, – прошептала она в перерыве между поцелуями. И меня не нужно было просить дважды. Я обвил руками ее талию, чувствуя мягкость кружева, ее нежную кожу под ним, и сжал. Адреналин разгорячил мою кровь, заставив потерять контроль. Она была такой сладкой на вкус. Накрыв ладонью ее грудь, я прижал девушку к себе, наслаждаясь каждым движением. – Мне нравится этот топ, – шепнул я, целуя и покусывая шею Бэнкс. – Безумно нравится. – Я расплачусь с тобой за одежду. Я снял с нее куртку и бросил на пол, затем стянул рубашку. – Конечно, расплатишься. Моя двусмысленная шутка, похоже, вовсе не разозлила Бэнкс, потому что она снова наклонилась и страстно впилась в меня губами. – Для начала ты могла бы хорошо себя вести, – произнес я, сжимая ее грудь, облаченную в серый кружевной лифчик. – Я же уличный сброд, Мори, – ответила девушка с издевкой, покрывая быстрыми поцелуями мою щеку, тем самым сводя меня с ума. – В моем арсенале только грязные методы борьбы. – Больше нет. Теперь твоя очередь. – Моя очередь для чего? Я поставил ее на пол, развернул и притянул к себе. Бэнкс стояла у меня между ног, положив руки мне на плечи. Едва различая ее силуэт в темноте, я поднял взгляд и обхватил ладонями тонкую талию. – Исповедоваться. Пора сбросить груз старых грехов. Бэнкс молчала и не двигалась, вероятно, взвешивая все «за» и «против», что ей стоит говорить, а что – нет. – Давай же, – подстегивал я. – Ну… – Пальцы Бэнкс скользнули по моей шее, и она нервно захихикала. – М-м… простите меня, Святой Отец, ибо я согрешила. Прошло… Девушка умолкла; в это время я расстегнул ее джинсы и позволил им сползти вниз по ногам. – Прошло шесть лет с момента моей последней исповеди. Освободившись от части одежды, она оседлала меня. На мгновение я закрыл глаза, опустив руки на ее задницу, и вернулся назад в Часовую башню, в то время, когда все еще не полетело к чертям и я все еще был счастлив. – Я… – Бэнкс прижалась ко мне бедрами. – Не знаю, с чего начать. Я нервничаю. – Так много грехов накопилось? Услышав ее смех, я улыбнулся. – Ладно, позволь помочь тебе. – Я сжал ее в объятиях. – Ты часто думала обо мне на протяжении этих шести лет? – Да, – шепотом призналась она. Сжав ее тело, я ощутил гладкую кожу и кружевную ткань трусиков. – Некоторые мысли были хорошими? – поинтересовался я. Бэнкс подалась вперед прильнула ко мне грудью. Касаясь моих губ, она произнесла: – Да. Внизу живота словно разгоралось пламя. Я ощущал ее тепло, отчего член все сильнее упирался в ткань брюк. – Ты трогала себя, думая обо мне? Дыхание девушки стало прерывистым. Медленно покачивая бедрами, она терлась о мою плоть. Я почувствовал, как Бэнкс кивнула. Подняв ладонь, я звонко шлепнул ее по ягодице. Взвизгнув, она дернулась и отстранилась. – Эй! Бэнкс погладила место удара, но я взял ее руку и положил обратно себе на плечо. – Это весьма неприлично, – продолжил я. – Итак, что ты использовала – вибратор, подушку? Девушка взволнованно вздохнула. – М-м, свою… свою руку. Я шлепнул ее еще раз, а затем крепко поцеловал, заглушив ее крик. Поглаживая саднящую точку, почувствовал, как она постепенно расслабилась. – Тебе понравилась прошлая ночь? – поинтересовался я. – Да. Очередной шлепок. Охнув, Бэнкс резко приблизилась ко мне. – Кай… – Я тебе нравлюсь? Часто и прерывисто дыша, она вцепилась в мои плечи. – Да. Шлепок. – Сильно нравлюсь? – Да! – воскликнула девушка. Шлепок.