Девушка выкрикнула; рука, облаченная в перчатку, хлестнула меня по щеке. Моя голова метнулась в сторону, жгучее ощущение от пощечины распространилось по коже к губам. Сердце чуть не выскочило из груди. Еще. – Твою мать, какая ты жалкая, – продолжил я, нахально улыбнувшись, и снова повернулся к ней лицом. – Ты его карманная собачонка, да? Если хорошо себя ведешь, он позволяет тебе как следует вылизать свой член после того, как трахнет настоящую женщину? Бэнкс закричала и снова отвесила мне пощечину. На сей раз внезапный удар спровоцировал тупую боль в шее, и я резко втянул носом воздух, наслаждаясь ею. А она сильная. Я облизал уголок рта, почувствовав металлический привкус крови в том месте, где зубы пронзили кожу. – Ты всегда будешь такой же никчемной, как сейчас… – Нагнувшись, я остановился в нескольких сантиметрах от ее лица и оперся руками на стену позади Бэнкс. – Подстилкой, которой пользуются мужчины. На большее ты не способна. А лет через пятьдесят останешься совсем одна, так и не познав этого чувства. – Я стер каплю крови со своей губы большим пальцем и провел им по ее щеке. Она дернулась и оттолкнула мою руку. Как будто находясь под кайфом, я не мог разобрать, был ли я взбешен, возбужден или отчаянно жаждал какого-то противоборства, но все равно бросился в омут и утратил контроль. Мое тело сейчас существовало отдельно от меня. Одной рукой я схватил ее за шею, другой – за задницу, и прижал девушку к себе. – Так и не познав этого чувства, – прорычал я, нависая над губами Бэнкс, и вжался в ее пах своим членом, уже твердым и изнывавшим от желания. Девушка тихо застонала, ее тело напряглось, словно от испуга, но это не помешало ей схватить меня за плечи и впиться пальцами в кожу. – И этого чувства, – прошептал я, просунув руку под ее джинсы и сжав мягкую, гладкую ягодицу. Бэнкс поймала ртом воздух и зажмурилась, однако от моего внимания не ускользнуло то, как она немного раздвинула ноги и подалась вперед. Не знаю, было ли это движение осознанным или, возможно, она тоже позволила инстинктам взять верх. – Я ни о чем не буду тебя умолять, – ответила Бэнкс. Слеза скатилась по ее щеке. – К черту Дэймона! – Приподняв ее, я прижал девушку к стене и потерся членом у нее между ног. – Это касается только тебя и меня. Часто дыша, она обвила мое тело ногами. Полоса, нарисованная на ее коже моей кровью, блестела из-за выступившей испарины. Я не стал сбавлять обороты и продолжал трогать Бэнкс – если дать ей хоть секунду на раздумья, она все остановит. – Ты мне нравилась, – прошептал я. – До сих пор помню, какими приятными были те моменты, тайком проведенные с тобой. Со сколькими бы женщинами я ни был, мои мысли всегда возвращались к ней. Я больше не мог ждать. Поймав губы Бэнкс, я поцеловал ее, стараясь заглушить все слова, эмоции, тревоги и прочую ерунду, проникая языком все глубже, чтобы ощутить ее вкус, словно она какой-то деликатес. Холодная, равнодушная девушка… Почему я так зациклился на ней? Почему ревновал, думая о том, скольким мужчинам в том доме она, вероятно, отдавалась, а со мной с трудом могла обмолвиться одним словом? К черту все. Бэнкс хотела меня, и плевать на любые отговорки, слетавшие с ее губ. Мы уже давно не подростки. А я никогда не был хорошим парнем. Она сделает для меня то же, что делала для Дэймона, или Давида, или кого бы то ни было из шайки Торренсов, и узнает, что я не менее жесток, чем они. Бэнкс недооценила меня и теперь никогда об этом не забудет. Что я владел ею так же, как и другие. Я распахнул ее куртку и дернул вниз. – Сними рубашку. Я поставил девушку на ноги, ее шапка съехала с головы, волосы рассыпались по плечам. Сняв свой пуловер и футболку, бросил их на пол. Она замешкалась, обхватив руками свое тело, по-прежнему скрытое под одеждой. – Я… Не дав ей договорить, я прижал Бэнкс к себе и вновь поцеловал. Она застонала. Я рванул ее фланелевую рубашку, из-за чего пуговицы посыпались в разные стороны, и отстранился, застыв в удивлении, когда увидел, что ее грудь была замотана эластичной повязкой. Какого черта? Нужно будет расспросить ее позже, когда ко мне вернется ясность мыслей. Бросив взгляд на стол, я заметил нож для писем. Схватил его, сунул холодное латунное лезвие под бинты и резко дернул, разрезав материал и освободив ее красивые груди. Тяжело дыша, бегло оглядел следы, оставленные на коже слишком тугой повязкой, после чего стянул с девушки рубашку и снова набросился на нее. – И этого чувства ты тоже не узнаешь, – выдохнул я, наклонившись к уху Бэнкс. От прикосновений к ее затвердевшим соскам у меня закружилась голова. Я обнял ее, теряя разум от необыкновенно мягкой кожи и от того, как гладкие волосы ласкали мои руки, посылая по ним волну мурашек. Девушка вцепилась в меня, часто дыша и явно нервничая. – Я принадлежу ему. Кивнув, я подтолкнул ее к кровати. – Повтори это. Затем впился в шею Бэнкс, покрывая ее поцелуями. – Я принадлежу ему! – Она издала стон удовольствия и запрокинула голову назад. – Я никогда не буду твоей, потому что ненавижу тебя. – Но хочешь. Я толкнул Бэнкс еще раз, и она упала на кровать. Не сводя с нее глаз, расстегнул ремень, рывком опустил молнию и стянул с себя последнюю одежду. Она дышала все чаще, ее зрачки расширились от возбуждения. Девушка опустила взгляд на мой твердый член, вставший еще в тот момент, когда она ударила меня. Сейчас я нуждался в этой страсти – неважно, что она была порождена гневом. Главное, чтобы чувства оставались сильными. Глаза Бэнкс наполнились слезами. Глядя на ее груди – идеального размера, чтобы уместиться в моих ладонях, – я с нетерпением жаждал овладеть каждым сантиметром ее тела. – Ты хочешь, чтобы я остановился? – Я бросил ей вызов, подступив к кровати и глядя на девушку сверху вниз. – Это твой последний шанс. Попроси меня остановиться, и я сделаю это. Некоторое время Бэнкс молчала, потом сжала челюсти. Ее глаза полыхнули яростью, и она ехидно выпалила: – Да, я знала, что ты болтун. Валяй, останавливайся, слабак. Я расплылся в улыбке. Нагнувшись, ухватился за пояс ее мешковатых джинсов, подцепив трусики, и стянул с нее одним рывком, без особых усилий. Девушка вскрикнула и зажмурилась, но я не сомневался – в ней говорила уязвленная гордость. Бэнкс побывала в руках более грубых парней, но я постараюсь сделать так, чтобы этот раз навсегда остался в ее памяти. Маленькая шлюшка Торренсов будет моей столько, сколько сможет удерживать свои ноги раздвинутыми. Я опустился на нее, застонав от контакта наших разгоряченных тел. Приподняв колено девушки, вернулся к покусываниям губ и пристроился у нее между бедер. Боже, от ощущения жара и влажности мое тело задрожало. Накрыв рот Бэнкс поцелуем, я почувствовал вибрацию от ее стонов на своих губах. Затем опустил руку и, направляя себя, начал входить. Она судорожно вздохнула, ее мышцы внезапно напряглись. – Мне страшно. – Не бойся. Дэймону не обязательно знать, что тебе больше понравилось трахаться со мной, чем с ним. Я зарычал и погрузился в ее тугое отверстие одним жестким, глубоким толчком, едва заметив разрыв тонкого барьера. Запрокинув голову назад, с исказившимся от боли лицом, Бэнкс закричала. Какого дьявола? Я замер. Ее тело дрожало, она впилась ногтями мне в плечи и часто дышала. От боли, а не наслаждения. У меня перехватило дыхание. Нет, нет, нет… Я лежал неподвижно и смотрел на Бэнкс, в то время как мой член пульсировал внутри нее. Девственница? Я чувствовал, как замешательство отразилось у меня на лице. Твою мать, она была девственницей! Девушка вновь и вновь хватала ртом воздух, пытаясь отдышаться. Когда шок прошел, Бэнкс расслабилась, ее дыхание замедлилось. Открыв глаза, она посмотрела на мое сокрушенное лицо. О господи. Что я наделал?