Развернувшись и не дав Давиду времени ответить, я двинулась к машине Кая. Проливной дождь постепенно смывал с нее листья и чертополох. Он сдавал назад по подъездной дорожке, но остановился, увидев меня. Я обошла вокруг, села на переднее пассажирское сиденье и, бросив все бумаги назад, стерла капли воды с лица. Моя шапка промокла насквозь. Мне хотелось снять ее, но нужно было подождать, пока не останусь одна. Не произнеся ни слова, Кай отпустил тормоз и выехал на дорогу. Я старалась смотреть куда угодно, только не на него. Он переключился на первую передачу; пол под ногами завибрировал от плавного урчания двигателя. Дыхание перехватило, когда я осознала, как близко ко мне сейчас находится Кай. Парень нажал на газ и помчался по улице. Переключившись на вторую, затем на третью скорость, он разгонялся все сильнее. – Ты не живешь в том доме, – произнесла я тихим, спокойным голосом. Кай смотрел вперед и держал руль сверху вытянутой рукой. – Думаешь, я не способен выжить без удобств? – пошутил он, включив радио. Из колонок зазвучала песня Emotionless. – Выжить без удобств? – Я попыталась скрыть ухмылку. – По-моему, даже Говард Хьюз[7] был менее придирчивым, чем ты. Ты бы не стал жить в этом отстойнике. – Я провел в одном два с половиной года, – серьезно ответил Кай. – Многое меняется. Искоса взглянув на него, я заметила: говоря это, он мысленно перенесся куда-то далеко, отчего блеск в его глазах исчез. Во рту вдруг пересохло. С трудом сглотнув, я замолчала. При виде его чистых ногтей и дорогой одежды было сложно поверить, что не так давно Кай носил трехдолларовые футболки и был заперт в клетке, а посторонние люди диктовали ему, что делать, каждую минуту изо дня в день. И все же он это заслужил. Кай совершил преступление. – Ты больше не будешь жить у Торренсов, – сообщил парень, включив четвертую передачу и прибавив газу. – Теперь ты работаешь на меня. Я хочу, чтобы ты перебралась в Меридиан-Сити. – Я и так живу в Меридиан-Сити, – ответила я, глядя в свое окно. – Но даже если бы не жила, не тебе указывать, где мне спать. Когда парни вышли из тюрьмы в прошлом году, я переехала в город, чтобы быть поближе к Дэймону. Отец начал платить мне. Сущие гроши, правда, но их хватало, чтобы найти ночлег. – И где же ты спишь? – спросил Кай. – Неподалеку. Он поправил зеркало заднего вида и задержал на нем взгляд. – С одним из них? Я непонимающе уставилась на него, потом повернулась и, заметив следовавший за нами «Эскалейд», не смогла сдержать улыбку. Мне стоило рассердиться, что они ослушались приказа, но… Если бы Гэбриэл сказал им возвращаться домой, ребята бы беспрекословно это сделали. Они были ему верны до тех пор, пока он платил. От меня парни не получали ни цента. Уронив голову на подголовник, я ощутила редкий прилив умиротворения. – Только для этого я и гожусь, да? Уголки его губ приподнялись. – Дэймон, должно быть, действительно хорошо тебя обработал, чтобы добиться такой преданности, – выпалил Кай. – Я видел его с женщинами. Тебе правда нравится то, что он с тобой делает? То, что он со мной делает… Глядя через заливаемое дождем лобовое стекло, я погрузилась в размышления. Я принадлежала Дэймону и, независимо от того, выяснил Кай истинную причину или нет, всегда буду на его стороне. – Той ночью… – Не нужно, – перебила я. Он замолчал. Я слышала, как он тяжело дышал, втягивая носом воздух. – Я был рад, что Дэймон увидел нас той ночью, – прорычал парень. – Мне понравилась ярость на его гребаном лице, когда он наблюдал за тем, как ты сгорала от желания ко мне. Мышцы моих ног напряглись. Я поморщилась от воспоминаний о том, как ужасно поступила той ночью. До сих пор отчетливо помнила свои ощущения, когда Кай прижимался ко мне своим телом. – Что-то в тебе есть, мелкая, – произнес он, по-прежнему глядя на дорогу. – Не знаю, что именно, но большую часть времени, когда я веду тренировки, встречаюсь с подрядчиками, разговариваю со своими друзьями… Черт… – Кай покачал головой. – Я с трудом выношу все это. Мне даже проклятую еду бывает тошно пережевывать! – Он перевел взгляд на меня, включив пятую передачу. – Но рядом с тобой все иначе. В твоем присутствии я ощущаю жуткий голод. Я смотрела вперед, пытаясь подавить инстинктивное желание сжаться, стать невидимой. – На тебе его ремень… – Низкий голос парня прозвучал угрожающе, из-за чего волоски на моем теле встали дыбом. Ремень Дэймона. Внезапно остро ощутив кольцо, туго затянутое вокруг моей талии, я заерзала на месте. Кай указал на ремень и снова перевел взгляд на дорогу. – Я узнаю метки, вырезанные им еще в школе, за каждое точное попадание. На баскетбольной площадке и за ее пределами. Господи, Дэймон. Я еле сдержала вздох. Этот ремень я забрала, когда брат попал в тюрьму, а после освобождения Дэймон не попросил его вернуть. – Носи его каждый день, Бэнкс, – распорядился Кай. – Каждый чертов день. – О, и так ношу, – ответила шепотом, зная, что он услышал. Готова поспорить, он гадал, есть ли на ремне метка для меня. Дэймон был прав: решение скрыть, кем я ему приходилась на самом деле, было стратегически выгодным. Если Кай считал меня «игрушкой или инструментом» Торренсов, то даже не подозревал, какой козырь ему на самом деле достался. Но помоги мне Бог, если он узнает. Кай пересек границу округа Уайтхолл. На реке под дождем покачивался грузовой корабль и несколько буксиров. Вдалеке виднелся Сити с небоскребами, терявшимися в облаках. Я даже различила черно-золотые очертания «Делькура», стоявшего в центре района, с лучшими в округе магазинами и ресторанами. Приблизившись к «Понтифику», парень сбавил скорость. Возле тротуара был припаркован «Ровер» Майкла Криста. А он тут что забыл? Мы свернули в маленький переулок сбоку от отеля, направившись к черному ходу. Машину вдруг окутала мгла: густая растительность блокировала свет. Я потерла вспотевшие руки о бедра. Кожа буквально гудела. В салоне, казалось, в один миг стало тесно. Снова темнота. Исповедальная кабинка, багажник, Часовая башня, могила – мы постоянно оказывались вместе в мрачных замкнутых пространствах. Не сказав ни слова, даже не глянув на меня, Кай припарковался и, открыв дверцу, вышел под дождь. Я сделала то же самое, пока он собирал бумаги с заднего сиденья. Затем парень подбежал к одной из дверей отеля, рядом с которой стояли два мусорных бака, заполненных деревянными ящиками и картонными коробками. – Что вы здесь делаете? – послышался голос Кая. Он говорил с Майклом Кристом и Уиллом Грэйсоном, ждавшими под навесом. На Уилле были только джинсы и белая футболка, а вот Майкл оделся по погоде и в своей толстовке выглядел практически так же, как во времена учебы в старших классах. Джинсы были мокрыми от дождя. – Почему вы не подождали в машине? – поинтересовался Кай. Майкл прищурился и перевел взгляд на меня. Уилл оттолкнулся от стены, на которую опирался, выплюнул жвачку на землю и ответил: – Не хотели вас пропустить. Кай протянул руку, и я вручила ему ключи. – А где Рика? – спросил он у парней. Майкл развернулся, когда его друг приблизился, готовясь войти следом. – На паре, – бросил он и снова многозначительно посмотрел на меня. – Здесь только мы. От нехорошего предчувствия живот свело. Держась поодаль, я пропустила их вперед. Мы оказались в темном тоннеле. За спинами троих высоких мужчин я мало что могла разглядеть, но вскоре заметила свет. Яркие стены, несколько морозильных камер, холодильников и печей. Судя по всему, мы вошли через кухню, освещенную тусклым светом, проникавшим из окон. Парни включили свои фонарики. Один из них Уилл протянул мне. – Итак, Кай, – обратился он к другу. – Не хочешь, чтобы я обкатал твою девственную невесту? Парень засмеялся и повернул голову в мою сторону, прежде чем его друг успел ответить. – Каю не нравятся девственницы. Он предпочитает опытных женщин. После этих слов его взгляд скользнул сверху вниз по моему телу. Я вздернула бровь. Ага, так я ему и поверила. Той ночью несколько лет назад я была девственницей, и этот факт Кая вовсе не отпугнул. – Но я… – продолжил Уилл. – Я люблю начинать с нуля. Тогда можно научить их именно тому, что нравится мне, и как нужно заниматься этим по-моему. – Или же тебе нравится, что девушкам не с кем тебя сравнить, – усмехнулась я, – и поэтому они не могут понять, насколько ты плох. Майкл едва слышно фыркнул, а плечи Кая затряслись от беззвучного смеха.