Вместо этого я тихо пробормотала: – Мне холодно. Все, что смогла придумать. Кай встал и, взяв за руки, помог мне подняться. Но не отпустил, а повел в направлении, противоположном тому, откуда мы пришли. К Часовой башне. Оглядываясь, я все еще слышала музыку и иногда различала крики и смех. Мы были близко к месту проведения вечеринки, но шли не туда. Что Кай задумал? Хотя мне ничего не оставалось, кроме как идти следом, изредка спотыкаясь. Все внутренности скрутило в тугой узел от волнительного предвкушения. Этого я и хотела, так ведь? Шанса побыть с ним рядом. Серое каменное строение в высоту достигало середины маяка, на самом верху была расположена звонница. Но я не была уверена, что колокол сохранился. Часы давно перестали работать. Арочный вход встретил нас дверью с решеткой, которая была не заперта. Я вошла внутрь и огляделась по сторонам, изучая обстановку. Вдоль периметра зала протянулось несколько оконных проемов и пара встроенных каменных скамеек. Раньше к башне прилегала какая-то жилая пристройка или беседка, однако от нее уже давно ничего не осталось. На стенах висели черные вазы с засохшими розами пепельного цвета. Кто знает, сколько лет этим цветам? Сквозь витражные окна струился слабый свет, отчего в помещении танцевали красные, синие и золотые блики. Внутри была деревянная винтовая лестница, казавшаяся бесконечной, которая уводила куда-то наверх. Кай отпустил мою руку и, достав коробок спичек, зажег огарок свечи, стоявший на подоконнике. Маленькую комнату окутал теплый свет. Внезапно я ощутила, насколько здесь тихо. Звуки музыки были практически неразличимы. Его присутствие и предвкушение чего-то тяготили меня, сковывая грудь. Боже, какой же он красивый. Кожа Кая была темнее моей – теплая, загорелая, она буквально сияла. Закусив губу, я взглянула на его шею, заметив выступавшую под кожей вену. Интересно, каково будет притронуться к ней? Как-то раз я видела мать Кая. Губы, улыбка и глаза ему достались от нее. Однако и на отца он определенно был похож. Угловатая челюсть, подтянутое тело, прямой нос, а волосы, хотя и были густыми, как у мамы, свой угольно-черный цвет явно взяли от папы. А еще Кай унаследовал его проницательный взгляд… Такой пронзительный и суровый, что я перед ним робела. Парень развернулся; мерцающий огонек свечи отражался в его глазах. Сквозь открытые двери я слышала, как ветер завывал в кронах деревьев. – Откуда ты меня знаешь? – поинтересовался Кай, подойдя ко мне. – Тебя все знают. – Ты учишься в нашей школе? Я покачала головой. – Скорее, на домашнем обучении. Полагаю, лучшего определения не найти. Имея больше пропусков, чем посещений, я доучилась только до шестого класса, после чего брат перевез меня к себе и заставлял делать за него домашние задания, пока я сидела дома днями напролет. Так я освоила алгебру и испанский язык, узнала, каким образом Шекспир использовал темы продажности, предательства и обмана, чтобы изобразить вину, грех и возмездие. Мой брат посещал уроки, впитывая достаточно знаний для сдачи экзаменов, в то время как я выполняла письменные задания, впитывая достаточно знаний, чтобы не считаться полной невеждой. Пробелы, конечно, были, но я старательно выполняла всю домашнюю работу, включая обязательное чтение. Я всегда уступала окружающим, и это заставляло меня стремиться к лучшему. Рано или поздно я получу свой аттестат. – Иногда вижу тебя то тут, то там, – пояснила я. – Мой бра… моя мама готовит для Торренсов. У меня во рту было сухо, как в пустыне. Я с трудом сглотнула. Это ложь. Марина мне не мать, однако мы решили давать людям такое объяснение, потому что отец не хотел, чтобы кто-то за пределами нашего дома знал, кем я была на самом деле. Брат тоже этого не хотел. Наконец я подняла глаза и поняла: все это время Кай наблюдал за мной. Вероятно, у него в голове возникло много вопросов, которые, я надеялась, он не задаст. – Мне нужно идти, – сказала я ему и двинулась к выходу, но парень преградил мне путь. – Нет! – Он оперся руками на стену, прижав меня к ней. – Дело в том, что сегодня ты услышала всю мою подноготную, а я не люблю вмешательств в свою личную жизнь. Где гарантии, что ты не проболтаешься? Откуда мне знать, что ты не вела прямой эфир в «Инстаграм» из той исповедальной кабинки, хвастаясь, как разыграла меня? Испуганно подняв взгляд, я выпалила, запинаясь: – Я не… Я бы никогда так не поступила. – Почему я должен этому верить? «Потому что у меня не было и мысли о том, чтобы кому-то рассказать!» – хотелось крикнуть мне. Я не коварная. И даже наоборот, пришла в восторг, когда он начал говорить в исповедальне. – Потому что… – я замолчала, мысленно подбирая слова. – У меня нет «Инстаграма». Кай склонил голову набок; по его глазам было понятно: он осуждает меня за этот глупый ответ. – Да у меня даже сотового телефона нет! – выпалила я. Черт побери, я не имела никакой возможности сделать запись его исповеди. – У тебя нет телефона? – Судя по выражению лица, Кай мне не верил. – У всех есть мобильники. Очевидно, не у всех. Не предоставив мне шанса возразить, парень опустил руки на мою талию, присел на корточки и скользнул ладонями вниз по моим бедрам. Вздрогнув, я резко втянула носом воздух. Его руки переместились к моей попе; он ощупал задние карманы, сжимая меня сильнее, чем было необходимо. – Ты что, издеваешься? – возмутилась я. Кай решил меня обыскать? От его движений мое тело как будто пронзило током, комната закружилась перед глазами. Он трогал меня. Кай не разрывал зрительного контакта. Его взгляд сделался жестоким, он провел ладонями по моей спине, потом спустился к животу в поисках телефона, о наличии которого я, по его мнению, солгала. После этого Кай выпрямился и наклонился, глядя мне в глаза. Одна из его рук начала медленно подниматься по внутренней поверхности моего бедра. Я ощутила пульсацию между ног и резко вздохнула. – Перестань, – выпалила я, задыхаясь, и оттолкнула его руки. На лице парня мелькнула дерзкая ухмылка. – У тебя колени дрожат. Если бы я знал, что ты настолько невинна, то не позволил бы ни Майклу, ни даже себе шутить над тобой. Прерывисто дыша, я облизала пересохшие губы. – Ты хотя бы целовалась? Я промолчала, понимая, что этого достаточно для ответа. – Повернись, – скомандовал Кай. Не шевельнувшись, я бросила на него недоверчивый взгляд. Он тихо засмеялся, развернул меня и обнял, прильнув к моей спине. Я ощущала его практически каждым сантиметром своего тела. Кай положил подбородок мне на плечо, прижавшись щекой к уху, и коснулся моих пальцев своими. – Чувствуешь? – прошептал он. – Что? Парень обхватил меня своими длинными руками и накрыл ладонями мои кисти. – Ты идеально мне подходишь. Незаметно улыбнувшись, я ощутила, как щеки вспыхнули, и ответила: – Пока. Я расти уже перестала, а вот ты, скорее всего, нет. Насколько мне было известно, у мужчин период роста продолжался обычно дольше, чем у женщин. Я ощущала его дыхание на своем лице. – Тогда у нас мало времени, да? Я закрыла глаза. По рукам пробежали мурашки, когда он провел губами по мочке уха. О боже. Мое тело пылало, словно тысяча спичек, которые загорались одна за другой. Взяв мои руки, Кай положил их мне на бедра и провел вверх по телу. – Так нормально? – спросил он. – Завтра тебе опять придется сходить на исповедь, – пошутила я. – Почему? – Из-за похищения.