Я подался вперед, глядя на Бэнкс. Значит девственница. – Ты шутишь, – вспылил я. В каком веке жил Гэбриэл? Свадьба? Это гребаный абсурд. Черта с два! Но она лишь склонила голову набок и пояснила: – Единственный способ доказать, что у тебя не будет соблазна навредить семье Торренсов – стать частью семьи Торренсов. Мы хотим союз, скрепленный надежными узами. Мне стало трудно дышать. То есть я не мог сказать, что Бэнкс совсем неправа. Браки для определенных семей являлись, по большей части, возможностью сохранить богатство и связи, только я ни за что не согласился бы на нечто подобное. – За это ты получишь в свое полное распоряжение ее наследство, – заявила Бэнкс, – включая недвижимость, оставленную ей родителями, умершими несколько лет назад. – Она сделала паузу, растягивая ожидание. – И «Понтифик» тоже достанется тебе. Бесплатно. В качестве свадебного подарка. Уилл сидел, скрестив руки на груди и слегка забавляясь происходящим, Рика же с тревогой смотрела на меня. Все ее тело было напряжено; она то и дело бросала недовольные взгляды на Бэнкс. – Он не женится на кузине Дэймона, ясно? – Майкл поднялся с таким видом, будто разговор был окончен. – Это полная чушь. Нам не нужен отель. Мы… сами найдем то, что нам нужно. – Он многозначительно взглянул на меня, намекая на поиски Дэймона. Схватив фотографию со стола, Уилл пошутил: – Тогда я на ней женюсь. Майкл проигнорировал его и снова обратился ко мне: – Кай, скажи ей, чтобы проваливала отсюда. Но я удерживал взгляд ее темных глаз, заметив едва приподнявшийся уголок губ. Она не могла скрыть наслаждение от происходящего. – Кай, – настойчиво произнесла Рика, когда я не ответил Майклу. Сделав глубокий вдох и откинувшись на спинку стула, я прокашлялся. – Ребята, оставьте нас на пару минут, ладно? – Кай! – снова повторил Майкл. Я посмотрел на него, стараясь казаться невозмутимым. – Несколько минут, хорошо? Мои друзья замешкались, переводя взгляды с меня на Бэнкс, явно не желая оставлять нас наедине. Полагаю, это было очко в ее пользу. То, что они считали девушку настолько опасной. Ребята вышли из комнаты и закрыли за собой дверь, после чего я поднял фотографию. – Думала, ты покажешь мне всего одно фото, и я сразу пойму, что именно эта женщина должна стать матерью моих детей? Бэнкс пожала плечами. – Ванесса молода, здорова… Что еще нужно знать? Она будет угождать тебе. Я тихо засмеялся. – Мне сложно угодить, – передразнил я ее. – Помнишь? Едва уловимая ухмылка сползла с лица девушки, и она выпрямилась на стуле. Щелчком пальца я подтолкнул фото обратно к ней. – Скажи ему, чтобы шел ко всем чертям. Ничего абсурднее я в жизни не слышал. На сей раз Бэнкс улыбнулась, подняв снимок, перелетевший через стол, и убрав его в карман. – Почему ты улыбаешься? – Я сказала ему, что ты не согласишься. – А что, должен? – парировал я. – Разве это предложение не является частью ужасного плана Гэбриэла, чтобы взять меня под контроль? Какой-то фарс. – Я облизал пересохшие губы. – К тому же я удивлен, что он хочет замарать свою фамильную кровь наполовину японской. Не похоже на него. Вообще-то очень похоже. Связать наши семьи и вечно вмешиваться в мои дела. Она медленно выдохнула, словно подбирая слова, и сложила руки перед собой, облокотившись на стол. – Я знаю об истинной цели покупки отеля. Ты хочешь найти Дэймона, чтобы не ждать больше никаких сюрпризов. Но в данный момент ты как крыса в лабиринте. Не знаешь, куда повернуть, а когда поймешь, что выбрал неверный путь, будет уже слишком поздно. – Что это значит? – Это значит, что сейчас ты добыча, – выпалила Бэнкс. – Хотя, возможно, когда-то был охотником. Опершись на стол, я подался вперед. – Ты хочешь, чтобы я его нашел? – Мне плевать, если ты перевернешь вверх дном весь город в поисках Дэймона. Я здесь, чтобы передать сообщение, только и всего. – Но тебе наверняка было известно, что я откажусь. Она кивнула. – Так зачем же было приходить? Теперь пришла ее очередь замешкаться. Протянув руку, девушка взяла лист бумаги и ручку, лежавшие в центре стола. Глядя вниз, она начала говорить и писать одновременно. – Потому что после того, как ты откажешься, я уйду. – Царапая бумагу, Бэнкс дразнила меня своим плавным голосом. – Затем ты поднимешься на открытую террасу и будешь отрабатывать удары на закате. Я вижу, что теперь тебе больше нравится тренироваться там. Я пристально смотрел на нее, меня будто обдало жаром. Что она хочет этим сказать? – Сейчас прохладно, поэтому на воздухе заниматься комфортнее, да? – продолжила она, по-прежнему не поднимая головы. – Сопротивляйся сколько угодно, но твой мозг все равно вернется к нашей сегодняшней беседе. Ты будешь думать о том, что теперь практически ни над чем не властен. Будешь спрашивать себя, что делать дальше. Жизнь зашла в тупик, и этот легкий зуд, зарождающийся у тебя под кожей, имя которому злость, становится все сильнее. Я перестал дышать. Бэнкс подняла глаза и встретилась со мной взглядом, полным гребаного наслаждения, будто ножом пронзившего меня. – Она накапливается с каждым днем, – упивалась девушка, раня словами все глубже, пока я сидел в оцепенении. – Потому что ты стыдишься своей жизни, даже близко не похожей на ту, что была до ареста. Опустив взгляд, она опять начала писать. – Все твои школьные друзья – ну, практически все, – разъехались по колледжам, престижным юридическим и медицинским школам, и приносят гордость своим семьям. Ночами они ходят по клубам, цепляют горячих молоденьких студенток, которые делают им минеты в машинах на обратном пути в их пентхаусы. Эти ребята на вершине мира и не знают забот. Перо ручки медленно скрежетало по бумаге, словно лезвие по дереву. – Но не ты, – усмехнувшись, произнесла Бэнкс. – Ты думаешь, что стал для них посмешищем. Как низко пал золотой мальчик. Обесчестил свою семью. Превратился в персонажа печально известной истории, которую все будут пересказывать друг другу на встречах выпускников, которые ты, к сожалению, посещать не будешь, потому что в глубине души понимаешь, что они правы. Она надела колпачок на ручку и положила ее обратно в держатель в центре стола. – После тренировки ты вернешься внутрь и примешь очередной душ. Третий за сегодня. Он хоть ненадолго смывает ненависть к себе, верно? – Бэнкс сложила листок пополам и провела пальцами по сгибу. Ее взгляд удерживал меня, словно якорь. – Потом поедешь в клуб, найдешь кого-нибудь, кого угодно, и выплеснешь всю свою ярость ради возможности спокойно поспать хотя бы несколько часов. Сжав кулаки, все еще опираясь на стол, я поднялся со своего места. Мне потребовалась вся выдержка, чтобы не схватить эту глупую девчонку за шею. Я подошел к ней, наклонился и откинул ее стул назад. Гордые глаза Бэнкс смотрели на меня с вызовом. Откуда, черт побери, она все это узнала? Неужели следила за мной? Моя жизнь не была мне ненавистна. Я не был зол. Я отсидел свой срок. Что сделано, то сделано, и я не утопал в жалости к себе, потому что прекрасно знал, как взять себя в руки и двигаться дальше. Или думал, что знал. – А когда проснешься, – тихо, почти шепотом, сказала девушка, – то поймешь, насколько все хреново; осознаешь, что Каю Мори пора возвращаться в игру и брать на себя хоть какие-то риски. Черт бы ее побрал. Она подняла сложенный листок бумаги, протянула его мне и сказала: – Наследство Ванессы. Оно сделает тебя очень влиятельным человеком. Гораздо более влиятельным, чем твои друзья. Дождавшись, когда я отстранюсь, Бэнкс поднялась со стула. Меня охватило внезапное беспокойство. Она вселила в мою голову сомнения и отлично это знала. Но вот мне не удалось запугать ее. – Я подожду до завтра с передачей твоего ответа мистеру Торренсу. На случай, если еще получу весточку от тебя вечером. Схватив Бэнкс за руку, я остановил ее. – В своей жизни я принял много плохих решений, – я обогнул ее и встал сбоку, – с меня хватит. Она подняла взгляд и высвободилась из моей хватки. – Надеюсь. Ты и так зашел слишком далеко.