Некоторые персонажи из данного произведения немного похожи на вполне реальных и достаточно известных людей. Автор, конечно же, изменил имена, но кое-кого можно будет узнать даже и без имени. Автор надеется, что эти несущественные совпадения не нанесут вред репутации и доброму имени кого-либо из ныне живущих. По крайней мере, фараон Хеопс уж точно не пришлёт к нему своего адвоката… И ещё одно необходимое дополнение. Эта книга была начата в 2009 и закончена в 2011 году. С тех пор много воды утекло. Полностью изменился весь Ближний Восток. Нет уже того Египта; на месте Сирии, Йемена и Ирака – failed states, государства-призраки, на территории которых идёт непрекращающаяся война. Нарастает напряжение вокруг Ирана. В Турции чуть было не случился военный переворот. Ничего подобного и близко нельзя было предположить на момент написания книги. Отчасти это делает её немного неактуальной и устаревшей. Но есть в ней и то, что навсегда останется неизменным – это те самые три величественные вершины, таящие в себе древнюю тайну. Им не суждено испытать перемен. Всё может измениться. Всё будет забыто. Но пирамиды будут стоять вечно. Приятного вам чтения! Первая ночь «Куда этому до того, о чем я расскажу вам в следующую ночь, если буду жить, и царь пощадит меня!» – Сегодня твоя первая ночь. Но если ты не заговоришь, то она вполне может стать твоей последней… Незнакомец, казалось, не слышал его слов. Генерал Рашид пристально посмотрел на человека, сидящего перед ним в центре комнаты. Ему не раз приходилось вести допросы, и он всегда мог безошибочно определить, где найти слабое место и как правильно начать дело, чтобы получить нужные ответы. Иногда человек был виден с первого взгляда, и разговорить его не составляло большого труда. Иногда попадались настоящие кремни, и тогда, после долгого молчания, приходилось прибегать к мерам, которые он сам называл «действенными». Так или иначе, но он всегда узнавал всё, что ему было нужно. Однако в этот раз он был предельно осторожен и предпочел сначала внимательно изучить, что за человек оказался в его власти. На вид незнакомцу было что-то около сорока лет. Европеец, скорее всего, из Восточной Европы. Одет он был по-местному, и это сразу бросалось в глаза какой-то своей театральной нелепостью. На улице его сразу бы выделили из толпы, даже не видя лица. К происходящему он был безучастен; ни суета людей вокруг, ни вид направленного на него оружия, похоже, нисколько его не волновали. Было видно, что он весьма ослаб и последние несколько дней провел без сна и отдыха. Солдаты, озлобленные ночным нападением, уже успели над ним поработать – лицо задержанного представляло из себя один сплошной синяк. Видать, здесь также нашлись свои специалисты по «действенным» методам и быстрым допросам. Он сидел неподвижно и смотрел прямо перед собой невидящим взглядом. Человек не проронил ни слова с того самого момента, как оставшиеся в живых гвардейцы подобрали его на краю дороги после ожесточенного столкновения с группой подозреваемых. Впрочем, теперь уже не подозреваемых, а вполне конкретных преступников – дерзких, отчаянных и отлично подготовленных, судя по тому, с какой легкостью им удалось положить половину отряда национальной гвардии. В последние дни военным руководством были приняты повышенные меры безопасности, и в патруле стояли далеко не новобранцы, а бывалые солдаты, прошедшие усиленную подготовку и имевшие опыт боевых действий. Но всего лишь несколько минут боя – и джипы с нападавшими растворились в темноте пустыни, оставив после себе горящие грузовики, тела солдат и ещё этого странного человека в пыли на дороге. Само по себе вооруженное нападение на правительственный пост было из ряда вон выходящим происшествием, но в данном случае ситуация усугублялась ещё и временем его возникновения. Через несколько дней миллионы людей со всего света начнут прибывать в Королевство, и внимание всего мира будет приковано к этому месту. Нельзя будет допустить даже малейших проявлений нестабильности. Похоже, что у людей, стоящих гораздо выше генерала Рашида, были все основания предполагать и опасаться, что эта ночная вылазка – всего лишь начало других, гораздо более серьёзных событий. Неслучайно его подняли среди ночи и спешно перебросили спецрейсом с южной границы, где он успел зарекомендовать себя эффективными мерами по подавлению сепаратистов. Генерал вновь посмотрел на заключенного и жестом подозвал к себе коменданта военной базы: – Уберите отсюда охрану и снимите с него наручники. Полагаю, что в таком состоянии он нисколько не опасен. – Генерал…, – в голосе полковника звучала растерянность, – мы не можем их снять… У нас нет ключей. – Что значит – нет ключей? Вы нацепили на него наручники, зная, что не сможете потом их снять? И я смотрю, ваши солдаты позволили себе лишнего… – генерал гневно указал на окровавленное лицо пленника. – Они что, били безоружного? – Никак нет, генерал! Он уже был таким, когда мы его взяли на дороге. Мои парни и пальцем его не тронули. И это не мы надели на него наручники! «Вот так сюрприз!» – подумал Рашид. Значит ли это, что мы имеем дело не с одним из них? Выходит, что среди нападавших его свобода была нежелательной, возможно, даже опасной. И действительно – человек европейской внешности со следами побоев и в наручниках никак не мог быть в числе нападавших. Тогда кто же он? Заложник? Случайный свидетель? Но почему тогда он упрямо молчит и ни о чём не просит? Определённо, в этом деле было много странностей и загадок. Прежде всего – зачем они вообще появились на шоссе, зная, что там военный патруль, в то время как вокруг в пустыне было полно объездных дорог, которые никак не охранялись? Почему для расследования этого инцидента вызвали именно его, генерала военно-воздушных сил? Разве это его дело – разбираться с тем, что произошло на земле, да ещё и за сотни километров от места его службы? Он боевой генерал, его вертолеты сеют смерть на поле боя, а здесь что? Или война уже скоро начнётся и у стен священного города? Теперь ещё и этот непонятно чей и для чего брошенный пленник. Если от него решили избавиться, то почему попросту не убили и не бросили где-нибудь в безлюдном месте? Из всех этих странных и противоречивых вопросов в голове у генерала постепенно начала складываться неясная пока версия… Скорее даже предчувствие, впечатление того, что всё это нападение было совершено с единственной целью – оставить этого странного незнакомца лежать лицом вниз в придорожной пыли. Случайно или намеренно, но нападавшие дали им в руки этого человека. Но с какой целью, если он всё равно молчит? И выглядит так, как будто разум навсегда покинул его тело. Для агента, внедряемого в ряды противника, он был слишком прост и вызывающе необычен. Что-то здесь было не так… Но одно было несомненно – незнакомец какое-то время провёл среди нападавших, слышал их голоса, видел их лица, и сейчас это была единственная ниточка, ведущая к ним. И от того, как долго он будет молчать, зависело то, как долго он будет жить. И насколько успешным и скорым будет его, генерала Рашида, расследование. Генерал в задумчивости мерил шагами комнату. Необходимо всё тщательно взвесить. Конечно, он мог использовать в отношении него «действенные» методы, но, учитывая важность дела и за неимением других зацепок, рисковать единственным свидетелем было бы крайне неразумно. Кстати, а на каком языке разговаривает незнакомец? Генерал остановился и как бы случайно, в сторону, сказал на арабском: – Никто не знает о том, что вы здесь. Ваша судьба – в моих руках. Вам случайно не известно, как в этой стране происходит смертная казнь? Никаких гуманных уколов и апелляций. Палач просто отрубит вам голову, и она покатится вниз. Просто и эффективно. Говорят, что ещё несколько секунд мозг продолжает работать и, если голова не упала слишком далеко, то вы сможете увидеть ваше обезглавленное тело и фонтаны крови, бьющие из шеи. Немного мрачновато, не так ли? Но если этот способ показался вам вдруг слишком жестоким, то есть и одно утешение – перед тем, как тело будет предано земле, голову пришьют обратно. Вы меня слышите? Генерал закончил говорить, посмотрел на сидящего перед ним человека, и внезапно одно воспоминание из далёкого прошлого возникло перед его глазами. На секунду ему показалось, что пленник не сидит, а стоит перед ним на коленях. Его опушенная вниз голова как будто поникла в ожидании удара; закованные за спиной руки не в силах были пошевелиться, а над его головою медленно возносилась холодная сталь клинка… Генерал осёкся и замолчал. Он пожалел, что говорил об этом в такой неподобающей манере, с каким-то оттенком цинизма. Это было то нехорошее, что он стал замечать за собой в последние годы – в вопросах жизни и смерти для него больше не было слов «жизнь» и «смерть» – их заменили слова «живая сила» и «потери». Война и кровь сделали своё дело. Скоро и он превратится в машину для убийства… Но для пленника, во всяком случае, ни жизнь, ни смерть не имели сейчас никакого значения. Он или не слышал того, что сказал генерал, или сказанное его нисколько не волновало. Генерал повторил фразу на английском. Бесполезно. Пленник молча смотрел в пол прямо перед собой и никак не реагировал. Появился комендант базы: – Звонок по спецлинии. Это вас. Следующие несколько минут Рашид молча выслушивал голос на другом конце провода. Информация давалась кратко и по-военному чётко. Поставленная задача была ясна, и сроки названы с точностью до минуты. Обычный армейский протокол. Однако на этот раз привыкший за годы службы к приказам и распоряжениям генерал уловил в голосе своего высокопоставленного собеседника какую-то тревогу и неопределённость. Ему явно не всё сказали. – Слушаюсь… Он медленно положил трубку. Да, пожалуй, сценарий развивается по худшему варианту. Теперь и у него, и у этого незнакомца уже не было выбора. Потому как результат нужен был немедленно. И ему придется подчиниться и выполнить приказ. С другой стороны, это снимает с него ответственность за выбор. Но не освобождает от неприятной работы. Из того, что он услышал по телефону, его опасения только подтвердились. Дело действительно принимало весьма серьёзный оборот и контролировалось теперь на самом высоком уровне. Последние несколько недель в региональный штаб стекалась информация о группировке фанатиков, готовящих некую масштабную акцию. Подробности и место её проведения были неизвестны. Конечно же, люди из разведки предполагали, что именно в этот период возможны всякие вылазки и теракты, но представить себе такое начало не мог никто. Если недавнее ночное нападение имело отношение к планам этой таинственной группы, то их последующие действия могли быть ещё более кровавыми. Одно предположение, в котором он сам себе боялся признаться, настойчиво возникало в его памяти. Воспоминание, которое он никак не мог забыть. Он никогда не хотел в это верить, но в то же время знал, что рано или поздно это может повториться. Или должно будет повториться. Но генерал решительно отгонял от себя эту мысль – нет, сейчас это невозможно! Из тех событий несомненно извлекли уроки и приняли меры. И самый главный, по его мнению, урок заключался в том, что вторая подобная акция поставит под сомнение само существование Королевства как государства. И он сразу же вспомнил своего отца… В этот день, тридцать лет назад, его срочно вызвали по тревоге. Он ушел и больше уже никогда не вернулся. Им сказали, что он погиб во время третьего штурма, когда после двух неудачных попыток, захлебнувшихся в крови, было принято решение отправить в бой тяжелую технику. Отец был в одном из тех бронетранспортёров, которые первыми вошли в разбитые ворота мечети. Но им не удалось продвинуться дальше – мятежники блокировали их передвижение в узком коридоре. Механик-водитель безуспешно пытался увести назад ставшую вдруг уязвимой машину, забитую до отказа испуганными солдатами. Через перископ смотрового прибора он с ужасом видел, как навстречу их бронетранспортёру открыто, ничего не опасаясь, шел один из повстанцев – молодой человек с правильными изящными чертами лица, с двумя пулеметными лентами на груди. В одной руке у него была канистра, в другой – горящая тряпка. Запоздало застрочил пулемет, поднимая в воздух фонтанчики расколотого мрамора из-под ног идущего безумца. Но, как ни странно, пули не достигали цели – неуязвимый для них, он продвигался всё ближе и ближе. Через секунду по броне машины послышались удары от днища канистры, а ещё через мгновение внутрь проникли клубы густого едкого дыма. Водитель продолжал давить на газ, БТР бросало из стороны в сторону, люди в десантном отделении в панике пытались справиться с кормовой дверью в поисках выхода. Наконец кому-то удалось откинуть крышку верхнего грузового люка. Но не успели они выглянуть наружу, как в открывшийся люк тут же влетела бутылка с зажигательной смесью. Брызнуло пламя, обезумевшие солдаты в муках корчились внутри этой огненной печи. Под плотным огнём повстанцев никто не рискнул прийти к ним на помощь. Вскоре всё было кончено… Лишь через несколько часов обугленную машину удалось оттащить бульдозером в безопасное место и заглянуть внутрь. То, что творилось внутри бронетранспортёра, невозможно было передать словами. Только пламя ада могло бы сотворить такое. Маленькому Рашиду и его матери не сразу удалось опознать обгоревшее до неузнаваемости тело. Одно утешение осталось его семье – ворота Рая в те дни были открыты, и отец, несомненно, прошел через них. Именно тогда Рашид и принял решение связать свою жизнь с армейской службой. Да, неплохо было бы сейчас подтянуть сюда несколько подразделений с йеменской границы. Там как раз наступило затишье. А что, если это уловка нападавших, чтобы отвлечь внимание? Эти экстремисты пойдут на всё ради осуществления своих безумных планов. Недавняя бойня в Каире, подробности которой до сих пор смакуют новостные агентства, – лишнее тому подтверждение. Черт знает что там творилось, мистика какая-то… Генерал понял, что отвлёкся и собрался с мыслями о текущем деле. В его распоряжении было всего лишь несколько дней и ночей. И первая ночь обещала быть длинной. Или всё-таки день? Возможно было и то, и другое – командный пункт располагался глубоко под землей, и ни один звук или луч света не пробивался сюда с поверхности. Но что бы там ни было снаружи, ему пора действовать. И, скорее всего, придется использовать самый действенный метод из его арсенала. – Вызовите сюда офицера медицинской группы. Найдите диктофон, камеру. Если он заговорит, а в этом я не сомневаюсь, то ни одно слово не должно быть потеряно. Прибывший медик некоторое время осматривал заключенного и удивленно что-то бормотал себе под нос. Вероятно, его состояние также показалось ему странным. Затем он разрезал ножницами рукав и тут же повернулся к генералу: – Смотрите, здесь следы от инъекций. Похоже, это объясняет его состояние. Он скорее всего под действием какого-то сильного препарата, подавляющего восприятие. Он нас не слышит и не видит, хотя внешне выглядит вполне адекватно. Впервые такое вижу! – Как долго это может продлиться? – Судя по венам, его кололи несколько дней подряд. Нет реакции на звук, свет, болевые раздражители, температура тела понижена, пульс как у покойника. Честно говоря, я не знаю, какая дрянь может вызвать такие симптомы! Нужен анализ крови и стационарное обследование. Боюсь, что в ближайшие часов восемь-десять, а то и больше, он не придёт в себя. – К сожалению, нам придётся его как-то взбодрить. Вколите ему двойную порцию сыворотки! – Виноват, генерал, вы имеете в виду ту самую сыворотку? Но… Мы не знаем, чем его уже напичкали и какая может быть реакция! Получится черт знает какой коктейль! С учетом того, что уже есть в его крови, он может этого и не перенести. – У нас нет времени на анализы. Выполняйте команду! – Слушаюсь. Но вряд ли от этого будет польза. Если это его и не убьёт, то он, скорее всего, начнёт говорить. Но что при этом будет рассказывать – одному богу известно… Вероятно, это будет полный бред. Ну что ж, подумал генерал, скоро мы это узнаем. Примерно через десять минут Sodium thiopental начнёт действовать, подавляя в коре головного мозга сложные мыслительные процессы, которые всегда сопутствуют попыткам личности изобрести ложь в сокрытие правды. Так уж устроен человек – когда он врёт, его мозг предельно концентрирует свою деятельность, а изощрённый химический препарат помогает притупить его активность, делая человека более податливым и сговорчивым. Время томительно тянулось. Прошло пять, десять минут, но никаких заметных перемен в состоянии незнакомца не было видно. Медик нервничал, подключенный прибор выдавал строгие пики импульсов, не то сердцебиение, не то давление. Рашид терпеливо ждал привычного результата. Обычно уже на седьмой минуте под действием сыворотки люди готовы были выложить все свои самые сокровенные тайны. Внезапно прибор запищал, импульсы на экране стали реже, стремясь к линии; медик растерянно и беспомощно смотрел на цифры: – Температура тела падает! Это невозможно! Он уже должен быть мёртв! Когда линия стала совсем прямой, генерал запрокинул голову заключенного и посмотрел ему в глаза. Они медленно угасали. Даже без прибора рука ощутила холод остывающего тела. Рашиду не раз приходилось видеть смерть, но сейчас ему стало как-то не по себе. Это было несколько иначе, чем на поле боя. Генерал понял, что его так поразило – на лице незнакомца не было ни тени боли или страданий, столь свойственных насильственному прерыванию жизни. Не было также и удивления, которое часто испытывают люди в последние секунды перед смертью. Удивления от того, что это происходит именно с тобой. Вот ты ещё жив, а на следующем вздохе – уже мёртв. И глаза становятся пустыми… А здесь человек просто уходил, без надрыва и потрясений – так, как будто он был запрограммирован на этот день и на это время, и заранее ко всему был готов. – Его ещё можно спасти, – медик ожидал команды, – нужна срочная реанимация. Если нам повезёт и мозг ещё не повреждён, то через несколько дней мы сможем продолжить. – Через несколько дней будет поздно. Да и не вижу никакой разницы, что живой, что мертвый, он всё равно молчит. Уберите с него провода. Вы свободны. Они остались в комнате одни. Точнее сказать, он остался один, потому как незнакомца уже нельзя было назвать человеком в духовном смысле этого слова; сознание окончательно покинул его тело и теперь оно мешком висело на стуле. Рашид ещё раз подошел и посмотрел ему в глаза. В них не было видно ни малейшего проблеска мысли. «Безнадежно…» – с сожалением покачал он головой. Единственный живой свидетель вскоре покинет этот мир. Они снимут с трупа отпечатки пальцев и тайно похоронят его в пустыне. Значит, на то была воля Всевышнего. Генерал подошел к столу и нерешительно взялся за трубку телефона. Придётся сообщить о своей неудаче. Он не торопился набирать номер. Надо было найти правильные слова и предложить какое-то решение проблемы. Но, как назло, никаких дельных мыслей не приходило ему в голову. Только вопросы, вопросы без ответов вставали перед ним в бесконечный ряд. Прошло ещё несколько минут тишины и одиночества. Как вдруг он почувствовал на себе взгляд. Именно почувствовал, что он уже здесь не один. Генерал медленно повернулся. Сомнений быть не могло – незнакомец смотрел ему прямо в глаза, и взгляд этот был хотя ещё и не живой, но в нём уже виднелась какая-то просьба и искорка жизни. А затем его пересохшие губы попытались что-то сказать… Генерал быстро пододвинул микрофон, включил запись и наклонился поближе, чтобы услышать первые слова незнакомца: – Воды… Воды… Дайте мне воды… Караван Звон на верблюдах, ровный, полусонный, 3вон бубенцов подобен роднику: Течет, течет струёю отдаленной, Баюкая дорожную тоску. Давно затих базар неугомонный. Луна меж пальм сияет по песку. Под этот звон, глухой и однотонный, Вожак прилег на жесткую луку. Вот потянуло ветром, и свежее