— С чего бы? — посмотрела удивленно, хотя и без того знала, что он скажет. — Ты меня любишь, — озвучил очевидное, а я пожала плечами: — Подумаешь, — отрицать-то было бессмысленно, хоть и от правды уже ушло довольно далеко. Тот матрас был плотом через реку и я переплыла ее полтора года назад, изрядно нахлебавшись. — Не выйдешь, — снова смешок, а потом взял мою руку в свою и посмотрел на кольцо. — Кучу бабок стоит. — Хочешь — продам? — ответила ехидно, а он поморщился: — Я предлагал вернуть те бабки. Не стоит так часто тыкать меня в это носом, это может плохо закончиться. — Теперь он мне угрожает, — фыркнула, выдернув руку. — Жду тебя вечером, — бросил напоследок и вернулся за свой столик. Почему я продолжаю это терпеть? Наверное, из жалкой попытки вернуться в те дни, когда светилась от счастья и искренне улыбалась, встречая новый день. И дело было даже не в нем, любовь давно прошла, оставив неприятный осадок, надсадивший изо дня в день. Нет. Просто так совпало: он появился в моей жизни, когда я только нашла себя, когда радовалась солнцу и подставляла лицо под лучи, добавляя себе пару десятков веснушек. Теперь я больше предпочитаю широкополые шляпы, скрывающие гнетущую тоску в глазах. А для ровного цвета лица существуют дорогие крема и тональные средства. Еда встала поперёк горла, я расплатилась картой и вышла, пребывая в состоянии смутной тревоги. Это предложение не шло из головы, но ничего общего с предсвадебным мандражем не имело. Как будто вновь надо мной нависла чёрная туча, готовясь обрушить на мою голову ливень неприятностей. Я резко изменила траекторию и поехала загород. За год, что мы были вместе с Александром, я накопила предостаточно и купила себе небольшой дом в дачном посёлке, со всеми благами цивилизации. Когда становилось особенно тошно от самой себя, я уезжала туда, ссылаясь на простуду, в полной уверенности, что с банкой бульона он ко мне на квартиру не завалится. О существовании этого убежища он даже не знал, что меня более, чем устраивало, сегодня я у него уже была, значит, можно было смело оставаться на ночь. Погода стояла отличная, рядом была речка, я дождалась, пока солнце сядет, и отправилась купаться, с наслаждением опустившись в прохладную воду. Легла на спину и отдалась во власть едва уловимого течения, как любила делать, размышляя попутно, во что превратилась моя жизнь. Влад был прав во всем, кроме одного: образование у меня было, хотя дипломную работу я так и не защитила, то есть, по сути, пять лет коту под хвост, потому как корочку мне, разумеется, не дали. Академ я брать не стала, хотя могла бы, прогуляв защиту по уважительной причине: мы с отцом попали в аварию, в результате чего я провалялась со сломанной ногой и рукой, на нем же не было ни царапины, но радовалась я рано. В ходе обследования совершенно неожиданно у него обнаружили опухоль, уже неоперабельную. Прожив полгода в аду, а папа — в агониях, я похоронила его и впала в депрессию. Мама умерла ещё раньше, за шесть лет до него, упав замертво в коридоре, вернувшись домой с работы, а других родственников не было. В общем, резко стало не до учебы, неоконченное высшее никого не интересовало, особенно по специализации «инженер», кушать хотелось и за квартиру надо было чем-то платить, так что я устроилась консультантом в магазин и продержалась там довольно долго, пока начальник не указал на дверь, получив очередную жалобу от клиента на грубость. Из папиного ясного солнышка я превратилась в ненавидящую всех и вся стерву, заливалась чёрным кофе и всерьез подумывала сделать какую-нибудь глупость, но не смогла выбрать из обилия вариантов и способов. Около месяца тенью ходила по квартире, продолжая игнорировать спальню родителей, как будто они до сих были там, но в этой комнате лежала лишь пыль, прибитая тяжестью болезненных воспоминаний. Из пучины отчаяния меня вывел пожар. Просто коротнула старая проводка в коридоре, где я каждый день включала свет, спасаясь от одиночества и тоски. Спала я крепко, проплакав полночи, а проснулась от ярких всполох, в первый момент решив, что начался новый день. По факту — началась новая жизнь. Путь на улицу был отрезан и так отчаянно захотелось жить, что я собралась сигануть в окно, как вдруг увидела прямо перед собой пожарного, стоящего на площадке телескопической лестницы. Оказалось, соседи чухнулись раньше, вызвав бригаду, чем спасли мне жизнь — этаж у меня был шестой. Квартира представляла собой довольно жалкое зрелище и должна была вогнать меня в депрессию ещё глубже, но запах гари неожиданно привёл в чувство. Соседи, с которыми в последнее время я здоровалась сквозь зубы, внезапно сплотились и помогли мне привести жилище в божеский вид. К счастью, кухня и санузлы не пострадали, а вот моя комната и коридор выгорели дотла, спалив заодно и боль утраты. Я воспряла духом, собралась закончить институт, но повстречала его. Влюбилась, как кошка, млела от его сладких речей, обещающих жизнь вместе до гробовой доски, учеба вновь отошла на второй план, потом на третий, пятый… в общем, не до образования, когда душа поёт, а сердце замирает. Через несколько месяцев он влез в какие-то неприятности, о которых мне было известно только одно: нужны деньги. Я без раздумий продала квартиру, деньги он взял, испарившись вместе с ними. Звонил иногда, разговаривал с неохотой, а в какой-то момент объявил, что ему тяжело со мной общаться, что не может смотреть в глаза из-за того, что должен и обязан, что надо встать на ноги. Первые три месяца я снимала комнату в коммуналке, потом деньги закончились, любимый больше не звонил и я вновь впала в депрессию. О работе в сфере обслуживания не было и речи и я пошла намывать по вечерам полы в крутом офисе в центре, перебравшись в зачуханный хостел неподалёку, чтобы не тратиться ещё и на дорогу. Как-то раз я приехала, начав уборку, а через двадцать минут обнаружила, что в офисе не одна. За дверью начальника шло какое-то совещание за закрытыми дверьми, а в коридоре толклись два здоровяка в чёрных костюмах и белых рубашках, застегнутых на все пуговицы. Я прошмыгнула мимо, не поднимая головы, но один прошёл за мной, крикнув вслед: — Эй, рыжая! — я остановилась, а он подошёл ближе, спросив: — Чего забыла тут в такое время? — я молча кивнула на дверь кладовки, возле которой стояло ведро и швабра, а он вылупил глаза: — Реально? — Реально, — усмехнулась а ответ, а он поморщился: — Дерьмовая работа. — Какая есть, — пожала плечами и уточнила: — Я могу закончить? — В кабинет не суйся, — ответил хмуро и пошёл обратно, продолжая коситься. Через неделю он завалился в офис, когда я почти закончила уборку, молча наблюдал за мной, а когда я убрала инвентарь в кладовку и собралась домой, разжал челюсти и сказал: — Ты красивая баба. Зачем тебе это? Найди себе мужика и живи за его счёт, делов-то. — И где ж я его возьму? — усмехнулась злобно, а он поморщился: — Ну если так себя вести — нигде. — А как надо? — хохотнула ехидно. — Чего тебе от меня надо? — Понятно чего, — усмехнулся в ответ. — Я не проститутка, — ответила резко и пошла в сторону входной двери, но он ухватил меня за запястье, резко дёрнув на себя. — А я тебе оплату и не предлагал. — И в чем мой резон? — спросила с вызовом, вскинув подбородок. — Отпусти. — Могу познакомить с богатеньким. Начальник твой, между прочим. — Нафига мне какой-то старикан? — поморщилась брезгливо, а он хмыкнул: — Ему тридцать четыре. Ну или около того, я с ним свечки на торте не задувал. Так-то он и мой начальник. — И с чего ты взял, что я ему понравлюсь? — Я уже сказал — ты красотка. Рожу бы попроще, да барахло поприличнее, но это дело наживное. Деньги он не считает, в накладе не останешься. — А тебе что с этого, добрый самаритянин? — снова усмехнулась, но задумалась. — Замолвишь словечко, надоело на побегушках. — Как ты все распланировал интересно, — засмеялась в голос, но получилось враждебно. — С чего ты вообще взял, что выгорит? — Потому что ты — огонь, — хмыкнул самодовольно. — Но сначала ты будешь моей. А с остальным помогу. Ну? — Да пошёл ты, — огрызнулась сквозь зубы и выскочила на улицу, обливаясь злыми слезами. Через неделю я увидела своего начальника. Он стоял в кабинете вполоборота и разговаривал по телефону, не прикрыв дверь. Молод, красив. Предложение его охранника уже не казалось таким отвратительным, но на душе было все равно погано. Ещё через три дня я драила туалет, заблёванный после корпоратива, с трудом сдерживая рвотный рефлекс и тогда поняла — хватит. Охранник объявился на следующий день, как по заказу, я подошла к нему вплотную, начав расстёгивать пиджак, но он остановил меня, поморщившись: — Выглядит, как будто я тебя заставил, — взял за руку и повёл в кафе неподалёку, где мы долго разговаривали, обдумывая план действий. В его постели я так и не оказалась, но страсть как понравилось спать на чистых простынях, а с утра помыться в горячей воде. Ухмылка не сползала с моего лица, он так же выглядел подозрительно довольным, и ещё через месяц устроил нам случайную встречу в ресторане. Я поджидала у входа, ждав его звонка, а затем резко открыла дверь и буквально влетела в Александра, облив его уже успевшим остыть кофе из пластикового стаканчика и испуганно отпрянув. Кое-какой талант у меня все же был — театральный. Все прошло как по нотам, мы начали встречаться, я жила у Влада, боясь, что принесу в постель Александра клопов из хостела, но по большей части оставалась в его доме, днём слоняясь по магазинам и салонам красоты. Спустя месяц судьба решила, что я слишком хорошо устроилась и преподнесла мне сюрприз. Однажды я спустилась вниз, скользя пальцами по перилам с едва заметной улыбкой, старательно играя роль довольной жизнью наложницы, услышала до боли знакомый голос и поначалу не поверила самой себе. Прошла в гостиную и увидела его. Он поднял взгляд, ухмыльнулся, а через час, едва выйдя за порог, позвонил. Я выключила телефон на три дня, пока Александр не взбесился, в очередной раз не дозвонившись, ещё сутки сбрасывала вызовы, но он был слишком настойчив, а я ужасно любопытна, так что однажды, сидя в кафе и глядя за окно, где крупными хлопьями падал снег, я подняла трубку и спросила без выражения: — И что ты хочешь мне сказать? — Хочу вернуть долг, — ответил сухо, а я хмыкнула: — Не трудись. — Неплохо устроилась, — хохотнул в ответ. — Твоими молитвами, — не осталась в долгу. Он рассмеялся и повесил трубку, но через две минуты появился в кафе и сел напротив. Долго сверлил меня взглядом и вынес приговор: — Ты изменилась. Мне не нравится. Я кивнула согласно: мне тоже не нравилось. Из улыбчивой солнечной девчонки с яркими веснушками я превратилась в надменную стерву, каждый день разыгрывающую один и тот же спектакль, успевший набить оскомину. Смотрела в его карие, почти чёрные, глаза и видела там себя, прежнюю. И так отчаянно хотелось окунуться в прошлое, забыться, вновь проснуться с улыбкой, смотреть на себя в зеркало без отвращения, смеяться, мечтать, строить планы… Решила, будто это возможно. По факту — лишь добавила себе головной боли, ни на шаг не приблизившись к цели. Я думала — подкоплю денег, брошу все, уеду, но лишь сильнее утопала в своем болоте. Чем больше рвалась, чем больше цеплялась за прошлое, тем сильнее погружалась в трясину отчаяния. Что-то коснулось моей руки, я взвизгнула и погрузилась в воду, втянув ее носом. Резко вынырнула, закашлявшись, и поняла, что меня прибило к берегу довольно далеко от дома, а ещё, что окончательно стемнело. — Гадость, — брезгливо передернула плечами, выбираясь из коряг и утопая ногами в илистом дне, усеянном острыми ракушками. Теперь ещё объясняться, откуда у меня эти порезы на ступнях… чего бы такого придумать? Но это не потребовалось. Через день, в восемь утра, он объявился в моей квартире, открыв дверь своим ключом, встал в дверях и сказал: — Одевайся. — Что? — спросила сонно, потирая глаза, а он усмехнулся: — Пора в ЗАГС. У тебя час на сборы. «Как романтично» — скривилась мысленно и счастливо улыбнулась, но едва он вышел из комнаты, улыбка сползла с моего лица. Тревога росла, крепла, вытесняя все остальные эмоции, у меня начали дрожать руки и возле зеркала я прокопалась часа два, не меньше, но он ни разу меня не одернул и не поторопил, что было так странно, что я занервничала ещё сильнее. Когда наконец-то вышла, он взял меня за руку и в самом деле отвёз в ЗАГС. В самом деле расписался. Нам выдали вполне реальное свидетельство о заключении брака. Я взяла его фамилию и стала Красновой. Он поцеловал меня, мягко притянув к себе, и хмыкнул, озорно блеснув глазами: — Теперь ты моя жена. — Получается, что так… — пробормотала растерянно и ущипнула себя. Больно. Зачем он это сделал? — Мне нужно успеть на встречу, я отвезу тебя домой и приеду позже. А ночью у нас самолёт. Пакет твоих документов доставят после обеда с курьером, прими. — Но… я не собирала вещи… — Купим все там, — отмахнулся, помогая устроиться в машине. — Терпеть не могу таскать за собой чемодан. Весь отдых портит. Я думала, он отвезёт меня в квартиру, но он остановился возле своего дома. Нашего. Так странно… что происходит? Снова ущипнула себя и поймала его взгляд. Начала придумывать ответ, что-то вроде «не верю своему счастью», но он не стал комментировать, молча ожидая, когда я выйду. Я поцеловала его на прощанье, он задержал мою руку в своей, как будто не хотел отпускать, и резко тронулся с места, едва я закрыла дверцу.