Спрыгнув с кровати, Марк надевает штаны и идет в коридор, полный злости и желания кого-то ударить. Открывает дверь нараспашку, не глядя в глазок. И замирает. Слишком ошеломленный, чтобы сказать хоть слово. Замирает и все внутри, ненадолго. И вот уже закипает лютая злость. На ту, что стоит перед ним, у его порога. Стоит, держа на руках маленького ребенка, который обнимает мать ногами за талию и руками за шею. Кажется — спит. Сын. Ее и того гада. А она обнимает своего мальчишку еще крепче, словно пытаясь защитить, спрятать. От него. — Привет, — тихо говорит гостья. Глаза опухшие, красные, будто плакала. Нижняя губа — словно сильно прикусила. Одета в джинсы и белую футболку. Неизменный маникюр на тонких пальцах. Кольца на безымянном нет, один след от него — белая тонкая линия. — Что ты тут делаешь? — спрашивает наконец. Сколько они не виделись? Лет… шесть? Он бы предпочел, чтобы так все и продолжалось. — Прости, Марк, но мне больше некуда пойти. Впустишь? Он не хотел. Ни за что. Никогда. Ни видеть ее, ни слышать, ни впускать в свой дом — в свою жизнь тем более. Но он открыл дверь шире и разрешил войти. Только ей мог такое позволить, через гнев, через боль. В коридоре сбросила шлепки и тихо спросила: — Куда? Марк махнул в сторону зала. Вдруг вспомнил, что не один. Когда же Марина скрылась за дверью, из спальни высунула нос Лиза. — Что случилось? — спросила девушка, укутанная в тонкое одеяло. Марк подошел к ней и притяну к себе за талию, уткнулся носом в шею, вдохнул знакомый запах. Лишь бы успокоиться и не думать о незваной гостье. Уйти бы обратно в спальню и все повторить. Забыться. — Иди спать, хорошо? — попросил он. Но Лиза не собиралась слушать, пока не удовлетворит хотя бы свое любопытство. — Кто пришел? — Мы можем потом об этом поговорить? — Тогда просто скажи, что все в порядке. — Так и есть. Иди. Он не любил церемониться. И Лиза это знала. Понимала, читая по глазам, что просить он больше не будет. Вместо этого выставит за дверь. Поэтому послушалась и отправилась в кровать. Знала же, что все равно к ней придет. Без вариантов. * * * Руки тряслись. Губа болела. Больно было дотрагиваться. Когда Олег ударил, она сильно ее прикусила. — Мама? — позвал еще сонный Дима, поднимая голову. — Ш-ш-ш, все хорошо, — сказала она, укладывая обратно на подушку и поглаживая по темным волосам, как у папы. — Спи, зайка, спи. В конце концов, она легла рядом и прижалась к сыну. Пока он не уснет, ей не до себя. А еще Марк. Сама пришла, понимала. Только не хотелось никаких разговоров. Что-то объяснять тем более. Но дверь тихо скрипнула, и в комнату вошел Марк. Сел в кресло напротив. Молча. Ничего не сказала и она. Так они и смотрели друг на друга, скорее на силуэты в ночной темноте, реагируя на каждый шорох. Сейчас не видела, но слишком хорошо помнила — шрам на левой щеке — ее вина. Как и во многом другом. Думала, время залечит раны, но сейчас уже не была в этом уверена. Даже новые не спасали. Уйти? Некуда. Олег найдет и вернет обратно. Ему никто не помешает это сделать. Никто, кроме Марка. Если тот, конечно, захочет помешать. Она в очень рискованном положении. Наконец, Марк поднялся. Но прежде чем выйти, тихо сказал: — Жду на кухне. Марину пробрала дрожь. Кажется, ей проще вернутся к Олегу, чем идти к Марку. Сбежала от мужа на эмоциях, решительная, храбрая. Сейчас немного успокоилась, начала испытывать страх. Начала думать, что сделала. Сожалеет? Нет. Значит, нужно идти дальше, до конца. Оставив сына, Марина встала с кровати и прошла на кухню. Здесь горел неяркий свет, поэтому глазам было комфортно, хоть те до сих пор и болели после избытка слез. Марк заботливо поставил на стол чашку чая с лимоном, показывая место, куда ей сесть. Марина послушно его заняла и обхватила ладонями горячую чашку. А он отвернулся к раковине, стал что-то мыть. — Прости, я больше не знала, куда пойти… Раздался удар, который заставил вздрогнуть. Это Марк с силой опустил ладонь на столешницу. Он злился. Просто ужасно. — Где Олег? — спросил мужчина. — Не знаю. Возможно дома. — Вы поссорились? Он все понимал. Слишком хорошо. — Мы в ссоре уже не один год. Сегодня я ушла. — Тогда я тут причем? — не понял он, поворачиваясь к ней лицом. Сложно было говорить. Произносить именно эти слова. Но она попыталась. — Мне нужна твоя помощь. Черты его лица смягчились. Он даже рассмеялся. Но это был смех сквозь злость. — Какая? — просто поинтересовался, чтобы выяснить этот момент до конца. — Я хочу уйти от Олега. Так, чтобы он оставил меня в покое. Мне нужна в этом помощь. Понимаешь? Он ничего не ответил даже спустя несколько минут. Просто смотрел на нее. С ненавистью. От подобного взгляда захотелось встать и уйти. В какой-то момент она все-таки не выдержала и поднялась. Слишком тяжело было выносить. Но Марк резко произнес: — Сядь. Когда же она не послушала, он нагнал ее у порога и резко развернул к себе лицом. Прижал к стенке. — Ну и красотка, — прорычал в лицо. — Думаешь, что можешь в любой момент свалиться мне на голову? Когда я уже начал забывать, как ты выглядишь. Какого черта, Марин?! — Я уже сожалею, что пришла именно к тебе. Доволен? Его злость породила ответное чувство. Теперь они на равных. Правда Марк сейчас выглядел более строгим, чем раньше. Новые оттенки придавал шрам, погрубевшие с возрастом черты лица. Хотя ему и до этого хватало мужественности. Среди танцоров таких мало. Лоск все убивал. Только не у него. — Что с губой? — резко спросил. Видно рана слишком бросалась в глаза. — Прикусила. — Сама или помогли? Она хотела соврать. Только не видела смысла. Зачем врать тому, от кого хочет помощи. — Олег помог. Иначе меня бы тут не было. — Бьет? — спросил в лоб. — Как видишь, — призналась она. — Давно? — Нет. — Что еще? — Измены. Унижение. Достаточно? — Раньше куда смотрела? — Он таким не был. Ты сам это знаешь. Не таким я его полюбила. Марк так и продолжал держать у стены. Напирать так, что сложно давалось дышать. Слишком большой и свирепый. — Люди меняются. Знаешь об этом? — Знаю. — Не подумала, что я тоже мог измениться, и не в лучшую сторону? — Только не ты. Дальше он замолчал. Просто смотрел. Черты его лица постепенно смягчились. Совсем немного. Хотелось поскорее вырваться из его плена. Внутри она задыхалась. Думала, просто друг? Так нет же, она не забыла. Слишком сильно соскучилась. Слишком хорошо все помнила. — Ты не имела права приходить, — тихо произнес, больше с сожалением, чем со злостью.