Я одевалась, испытывая смущение, а Генка отводил взгляд. Обсуждать случившееся не хотелось, мы, не сговариваясь, сели на байк и вернулись в город, провожаемые закатом. Закатом нашей дружбы. Я поморщилась в шлеме, радуясь, что меня не видно, а в сервисе буркнула «пока» и заспешила домой, не дожидаясь его, хотя он вышел следом. — Подожди, — услышала его голос и встала на месте. Он подошёл и вздохнул: — Надо поговорить. — Я… — Ты сделала это от обиды, я от того, что через мокрое белье просвечивала грудь. Было отпадно, врать не буду, но повторить не рискну, потому что меня до сих пор преследует отвратное чувство, что переспал с сестрой. — Гадость, — скривилась в ответ, а он согласно кивнул. — Но отлегло, — вздохнула понуро и он вновь кивнул. — Я все-таки соврал, — сказал, когда мы пошли к дому. — Больше нет ощущения, что ты сестра. И я бы повторил. — Гена, — простонала с намеком на отчаяние. — Ты ж меня знаешь… — вздохнул в ответ и до дома мы дошли в молчании. Я поднялась в квартиру, раздумывая над степенью сожаления, скинула кроссовки и прошла в спальню, замерев в дверном проеме. — Где тебя носит? — буркнул Миронов, приподнимаясь с кровати и потирая глаза. — Я дважды вырубился. — Не твое дело, — ответила сухо, но голос дрогнул. При одном только взгляде на него в душе поднялась обида, боль и разочарование, но даже они не смогли вытеснить жгучее желание прикоснуться к нему хоть кончиком пальца. Я сурово сдвинула брови, справляясь с тягой подойти ближе, и сказала строго: — Уходи. — С какой стати? — возмутился в ответ и сел на кровати, похлопав рядом с собой: — Иди-ка сюда. — Уходи, — повторила неуверенно и скрестила руки под грудью для усиления эффекта. — Иди сюда, твою мать! — рявкнул на всю комнату, а я подпрыгнула на месте и попятилась. — Нин, — выдохнул нервно, — подойди, пожалуйста. Поговорим. — Что-то не хочется, — пробормотала, продолжая пятится. — Я не знаю, что ты там себе надумала, но… черт, как глупо, — хохотнул неожиданно и покачал головой, закончив: — Это не то, о чем ты подумала. — Неужели? — скривилась в ответ, а он кивнул. — Она голая была? — Нет, но… — В одном полотенце? — продолжил допытываться. — Нет… — В халате? — Нет… — промямлила, а потом взорвалась: — Да какая, нахрен, разница?! — Такая, что я с ней не спал, — вздохнул уныло. — Ногу она мне штопала, врач. Зацепило ночью, — и меня накрыло волной отчаяния. Я глухо простонала, закрыв лицо руками и осела на пол. — Так… — протянул нервно. — Если это то, о чем я подумал… скажи, что нет, — я промолчала, а он заорал: — Скажи, что ты не трахалась с другим, пока я ждал тебя, как мудак! — Прости… — прошептала едва слышно, но в повисшей тишине мои слова казались раскатом грома. — Прости, я подумала… Он резко поднялся и пошёл к входной двери, сильно припадая на одну ногу. Если честно, я думала, он пнет меня, таким злым он выглядел. Но он прошёл, печатая шаг, и громко хлопнул входной дверью. Через несколько секунд послышался грохот снизу, я сообразила, куда он направился, и понеслась следом. Замерла на площадке между этажами и сказала нервно: — Не надо! Дверь распахнулась, Гена сделал шаг из квартиры, а Миронов выхватил пистолет из-за пояса и приставил к его голове, то и дело тыкая в его лоб резкими движениями. Я спустилась и ухватила его за руку, попросив тихо: — Прошу, не надо… Он перевёл на меня мутный взгляд, стиснул челюсти и сунул пистолет обратно. Я увидела на его бедре увеличивающееся кровавое пятно, сердце сжалось до крошечных размеров, он развернулся и стал быстро спускаться, грохнув подъездной дверью так, что она наверняка слетела с петель. — Это моя вина, — сказал Гена тихо, — прости. — Теперь не важно, — ответила тихо и побрела к себе. Грудь сдавило тугим обручем, воздуха катастрофически не хватало, я сняла душащую футболку, тесные джинсы и напялила первое попавшееся платье, но лучше не стало. Хотелось кричать, визжать и топать ногами от безнадежности, от невозможности что-либо исправить. Я схватила сумку, захлопнула дверь, не потрудившись ее закрыть, и бегом спустилась вниз, на улицу, на воздух, на свободу. Нужно было добраться до гаража, закрыться там и проораться, хотя бы. Но, выскочив через арку, я замерла, увидев чёрный джип с заведённым мотором. Осторожно приблизилась и заглянула в салон, увидев его сидящим за рулем с прикрытыми глазами и все такими же стиснутыми челюстями. Посмотрела на дверь и увидела, что она не заблокирована. «Была не была» — мелькнуло в голове и я резко открыла дверь, быстро сев на переднее сиденье. Он повернул голову, сурово хмурясь, а при виде меня брезгливо поморщился. Захотелось не просто кричать, а долго выть, задрав голову к небу. Сердце колотилось так бешено, что стало больно в груди, я шумно дышала, не зная, что сказать, не в состоянии произнести ни слова, не находя правильного, а он продолжал смотреть с таким выражением, как будто сиденье рядом с ним пустует. Вдруг стало нечем дышать, я судорожно вдохнула и полезла из машины, но он схватил мою руку и дёрнул на себя. — Как же ты меня сейчас бесишь, — сказал с ненавистью в голосе. — Меня прямо выворачивает наизнанку. Он продолжал сжимать мое запястье, стало больно, но я сидела неподвижно, пока могла терпеть. Но не смогла сдержать слёзы и коснулась его руки. Он резко отпустил мою и посмотрел с удивлением на следы своих пальцев. — Прости, — сказала тихо, хватаясь за дверцу, собираясь выйти. — Я так разозлилась, было так обидно… — Понимаю! — взревел в ответ. — Только есть один маленький нюанс, Нинель! Я с той бабой не спал! — Теперь я знаю… — ответила понуро, а по щекам покатились слёзы, которые я торопливо вытерла и вновь попыталась выйти, но он снова задержал меня, а потом заблокировал дверь. — Я тебе сразу сказал — стой. А ты что?! Ты унеслась, только пятки в задницу влипали! Какого черта?! Откуда столько недоверия?! Фразочка про выбор между тобой и бизнесом, врачиха эта, завтра что? Трахнешь Коляна, чтоб побольнее? У него только и разговоры о тебе… Нина то, Нина это, — передразнил, грохнув по рулю кулаком. — А оно будет? — спросила тихо, а он нахмурился: — Что? — Завтра, — ответила шёпотом, а он шумно выдохнул и ответил: — Иди домой. И будь любезна, смой с себя запах другого мужика, без того тошно. Разблокировал дверь и я вышла, аккуратно прикрыв ее за собой. Поднялась в квартиру, на ходу стаскивая платье и залезла в душ, где долго терла себя мочалкой, пытаясь смыть этот стыд, это разочарование, его брезгливый взгляд и Генкины прикосновения. Когда кожа стала красной, а вода показалась обжигающей, я вышла, завернувшись в полотенце, и долго смотрела на своё отражение. Надо было остаться такой, как раньше. Не было бы этих проблем, не было бы этого щемящего чувства в груди, не было бы боли, ненависти к себе, ничего этого не было бы. Я достала пирсинг из шкафчика и вновь одела его, почувствовав себя немного лучше. Хотела кинуться в магазин за краской, но поняла, что на дворе ночь, а из круглосуточных у нас был лишь продуктовый. Добрела до кровати, упала на неё и долго плакала, прежде чем уснуть. «Живи теперь дальше» — усмехнулся внутренний голос, когда я проваливалась в тяжёлый беспокойный сон. Я поморщилась от яркого света, как вампир, и пожалела, что не закрыла на ночь шторы. Во рту пересохло, веки отяжелели от слез, глаза не желали открываться и в целом жизнь не радовала. Потёрла лицо, заставляя себя проснуться, посмотрела за окно, где уже вовсю жарило солнце, и перевернулась на другой бок. — Привет, — сказал Миша хрипло. Он лежал всего в нескольких сантиметрах. Хмурый, уставший, глаза, полные печали. — Привет, — отозвалась шёпотом, замерев. Сердце вновь запрыгало в горле, а он коснулся моей брови, проведя пальцем по сережке. — Пытаешься забраться в свой кокон? — спросил тихо, а я слабо кивнула в ответ. — Я подумал. — И?… — Я бы поступил так же. И я собирался, но ты села в машину. Отвратительное чувство. Как будто кто-то наступил на горло. — Прости… — я снова заплакала, закрыв глаза, а он начал раскручивать сережку на брови. — Не люблю я все эти штуки… — сказал ворчливо. — Вечер цепляешься за них… из носа сама достань, я не полезу, это странно и, если по-честному, даже противно. — Я сейчас, — пробормотала, кинувшись в ванну. Вытащила из носа и из языка, умылась холодной водой, почистила зубы, потянулась к пупку, но решила оставить хоть что-то для себя, вернувшись в постель. Легла на прежнее место, он слегка улыбнулся и положил горячую ладонь мне на щеку. — Если такое повторится… — сказал, глядя в глаза, а я замотала головой и ухватила его за руку, прижав к губам и целуя, вновь начав плакать. Он высвободил ее и обнял меня обеими, прижав к себе, а я вцепилась в его плечи и уткнулась лицом в грудь, продолжая всхлипывать, но постепенно успокаиваясь. — Я подумала, вдруг с тобой что случилось, район гудит… приехала, а там она… — Я приехал, прождал, как мудак, а ты с другим развлекалась… — уткнулся в мои волосы и прижал ещё крепче. — Я бы убил его, Нин, убил бы, я так хотел, плевать на все. Ты выводишь меня из равновесия, ты смешала меня с дерьмом, я так зол, но я не отпущу тебя. Я не могу, не делай так больше, никогда, слышишь? Я попыталась вдохнуть, но он так сильно сжимал меня, что из груди вырвался лишь стон на выдохе. Разжав руки я нервно похлопала его по спине, он тут же ослабил хватку, а я резко вдохнула и медленно выдохнула, вновь обняв его. Он отстранился и провёл ладонью по моей щеке.