Комната в правом коридоре второго этажа, где нашли убитую блондинку, оказалась совершенно пустой, только на стене висела смутно различимая карта мира. — Ничего не светится! — разочарованно произнес инспектор. — Где было тело? — Вот тут, справа от двери, в углу. Алекс тщательно осмотрел пол и стену справа от двери, слева, под обоими оконными проёмами. И с сожалением пожал плечами: — Увы. И в самом деле ничего нет… Надо будет ещё входы осмотреть, здесь же не только парадная дверь? — Ещё боковой подъезд, но оттуда лестница ведёт сразу на верхний этаж, так что нашим потерпевшим вроде как и нечего было там делать. — А чёрный ход? — Заперт. — Замки делаются для честных людей… Надо будет при дневном свете ещё раз все осмотреть. Когда планируют возобновить снос? Никонов пожал плечами: — Когда мы дадим разрешение. Думаю, давить начнут уже завтра, но при необходимости пару дней я потяну. — Ладно. Тогда пойдём, изучим нашу находку… Софья вернулась в кабинет и остановилась посередине, осматриваясь. Квадратная комната когда-то была, по-видимому, детской: обои с мишками и кроликами выцвели, но сохранились. Два окна выходили на тихий Селивёрстов переулок, на их широкие мраморные подоконники так и хотелось положить подушки и усесться с книгой. С другой стороны, можно было бы поставить сюда ящики с землёй и устроить мини-огород. Аптекарский. Конечно, большую часть трав надо собирать в лесу или в поле, что-то по росе, а что-то в полдень, но уж чабрец, мяту или тот же алоэ вполне можно держать в горшке. И, кстати, за домом она видела небольшой кусочек земли метров пятнадцать квадратных, не больше, но можно попробовать договориться с владельцем, и на лето высадить травы там. С некоторой ностальгической ноткой она вспомнила свой роскошный сад на берегу реки Великой, как раз там, где в неё впадает мелкая и узенькая Кяхва. Почти двадцать лет Софья холила и лелеяла тот сад: антоновки, коричные и апорт, сладкие жёлтые груши и чёрно-сизые сливы, персики и виноград в теплице, а какие розы! Ну и аптекарский огород, конечно. Он занимал чуть ли не пол-участка, и травы там росли необыкновенные… Ладно, ничего, семена самых-самых важных и редких растений она привезла. Решила начинать сначала жизнь, можно и травы заново вырастить. Семена приехали вместе с ними, вместе с бельём, одеждой и обувью на первое время, в двух чемоданах. В третьем чемодане Софья везла книги и записи по работе, справочники, прабабушкин гримуар. Ещё какое-то количество вещей — остальную библиотеку, дедовы рисунки, столовое серебро, летнюю одежду и прочее — должны были привезти через неделю, поездом. — Макс! — негромко позвала она. Сын тут же появился в дверях. — Пойдём куда-нибудь поужинаем? А завтра надо будет с утра отправиться за чашками и кастрюлями. — Я по дороге видел название «Вареничная», — сообщил молодой человек. — Годится? — Вполне. Возвращались они уже в темноте, впрочем, фонари горели достаточно ярко, чтобы можно было разглядеть громаду наполовину снесённого дома напротив. — Интересно, что здесь построят? — спросил сын. — Узнаем, наверное, — Софья пожала плечами. — О, смотри-ка, наш сосед-домохозяин! И в самом деле. Верещагин вместе с каким-то мужчиной вышел из ворот дома тринадцать, склонился к замку и что-то там сделал. Потом распрощался с незнакомцем, пересёк переулок и пошёл к дому. — Алексей! — окликнула женщина. — Можно вас на минутку? — Добрый вечер! — вид у детектива был уставший. Впрочем, разрешение пользоваться землёй вокруг дома он дал легко, только удивился слегка: — Сколько себя помню, там ничего не сажали… Ладно, я буду только рад, если под окнами что-то будет цвести. К полуночи последний справочник занял своё место в книжном шкафу. Софья слезла с табурета, потёрла спину и спросила: — Макс, ложиться будем? — Хорошо бы, конечно, — бесконечное ехидство в голосе сына её насторожило. — Вот только как? Насколько я помню, постельное бельё осталось в Пскове. — Знаешь, я так устала, что сегодня смогу уснуть хоть стоя, — резко ответила женщина. — А завтра пойдём и всё купим. — Ладно, как скажешь. Похвали меня, я взял две надувных подушки! Каждую можно засунуть в футболку, получится вполне приличная наволочка. — Ну вот, видишь! А укроемся полотенцами… Да и не холодно сейчас. Среди ночи Софья несколько раз просыпалась оттого, что замерзала; доставшееся ей полотенце было слишком маленьким. А уже под утро неожиданно согрелась и заснула крепко, как спала только в детстве, наверное. Снился ей странный человечек ростом в локоть с пегой длинной бородой, аккуратно заплетённой в косу; он смотрел на неё, качая головой и приговаривая: — Что ж ты, матушка, о сне-то и не подумала, разве ж это дело? Ну, спи, будет день, будет и праздник. ГЛАВА 2 29 апреля 2185 года от О.Д «Жалкий безумец — тот, кто осмеливается ручаться за другого, когда наиболее мудрые, наиболее угодные богу люди не осмеливаются поручиться за самих себя» (Александр Дюма, «Три мушкетера») Коммуникатор просигналил ровно в тот момент, когда Алексей поднёс к губам чашку с кофе. Немолодая женщина, чьё лицо он увидел на экране, выглядела озабоченной… или озадаченной? Словом, начиналась работа, и нужно было ответить. Они договорились о встрече в одиннадцать. Верещагин быстро позавтракал и сказал: — Аркадий, я в банк и на почту. Купить что-то надо? — Много чего надо, хозяин, — домовой появился, как обычно, на подоконнике. — Молока нету, сливки кончились, яблоки опять же, хлеб надо печь… Ты сейчас лучше не задерживайся, раз о встрече договорился. Я тебе список напишу, потом сходим вместе. В первый раз, когда Аркадий Феофилактович собрался сопровождать Алексея за покупками, тот решительно воспротивился — мало ли, кто-то увидит не-пойми-что у него на плече и решит сдуру нечисть уничтожить? Но оказалось, что увидеть домового может не всякий, и даже от мага Аркадий может скрыться, если не желает быть замеченным. Зато теперь можно было не думать о том, что купленный кусок мяса окажется жёстким или не слишком свежим, молоко — снятым, а капуста вялой. В дверь постучали ровно в одиннадцать. — Мне нужен совет, — сказала дама, твёрдо усевшись и водрузив на колени большую прямоугольную сумку с жёсткой ручкой и блестящей металлической полоской поверху. — Ваш номер дала мне княгиня Фейн, вы помните её? — Конечно, — кивнул Верещагин. Ещё бы он не помнил женщину, у которой украли бриллиантовое колье стоимостью в особняк, свалив кражу на горничную. Расследование было коротким и не столько простым, сколько выматывающим. — Так вот, Агнесса предупредила, что вы зададите массу неудобных вопросов, но дальше вас ничто не пойдёт. Это так? — и в детектива вонзился суровый сверкающий взгляд. — Да. — Хорошо, — из женщины как будто выпустили воздух, она обмякла, откинувшись на спинку кресла. — Дело вот в чём: у меня пропал муж. — И вы бы хотели его отыскать и вернуть домой? Одним движением левой брови клиентка сумела обозначить презрение, равнодушие и уверенность: — Я хотела бы, чтобы вы выяснили, жив он или мёртв. Если умер… если умер, я желала бы получить тело для похорон в семейном склепе. Если жив — хочу знать, почему ушёл и куда. Алекс открыл ящик стола и вытащил оттуда записывающий кристалл: — Вы не возражаете? Я могу записывать в блокноте, но это немного отвлекает… — Не возражаю. — Итак, прошу, сударыня: ваше имя, имя супруга и обстоятельства его исчезновения. Глубоко вздохнув, будто перед прыжком в холодную воду, она начала: — Меня зовут Марина Владимировна Джаванширова, я дочь покойного камергера его величества. Мой муж Пётр Степанович Тропин, известный учёный, до недавнего времени директор главного ботанического сада университета.