«То были дни, когда я познал, что значит: страдать; что значит: стыдиться; что значит: отчаяться». Пьер Абеляр «Должен вас предупредить вот о чем. Выполняя задание, вы будете при оружии для поднятия авторитета. Но пускать его в ход вам не разрешается ни при каких обстоятельствах. Ни при каких обстоятельствах. Вы меня поняли?» Эрнест Хемингуэй Пролог Ложа Анкиного арбалета была выточена из черной пластмассы, а тетива была из хромистой стали и натягивалась одним движением бесшумно скользящего рычага. Антон новшеств не признавал: у него было доброе боевое устройство в стиле маршала Тоца, короля Пица Первого, окованное черной медью, с колесиком, на которое наматывался шнур из воловьих жил. Что касается Пашки, то он взял пневматический карабин. Арбалеты он считал детством человечества, так как был ленив и неспособен к столярному ремеслу. Они причалили к северному берегу, где из желтого песчаного обрыва торчали корявые корни мачтовых сосен. Анка бросила рулевое весло и оглянулась. Солнце уже поднялось над лесом, и все было голубое, зеленое и желтое – голубой туман над озером, темно-зеленые сосны и желтый берег на той стороне. И небо над всем этим было ясное, белесовато-синее. – Ничего там нет, – сказал Пашка. Ребята сидели, перегнувшись через борт, и глядели в воду. – Громадная щука, – уверенно сказал Антон. – С вот такими плавниками? – спросил Пашка. Антон промолчал. Анка тоже посмотрела в воду, но увидела только собственное отражение. – Искупаться бы, – сказал Пашка, запуская руку по локоть в воду. – Холодная, – сообщил он. Антон перебрался на нос и спрыгнул на берег. Лодка закачалась. Антон взялся за борт и выжидательно посмотрел на Пашку. Тогда Пашка поднялся, заложил весло за шею, как коромысло, и, извиваясь нижней частью туловища, пропел: Старый шкипер Вицлипуцли! Ты, приятель, не заснул? Берегись, к тебе несутся Стаи жареных акул! Антон молча рванул лодку. – Эй-эй! – закричал Пашка, хватаясь за борта. – Почему жареных? – спросила Анка. – Не знаю, – ответил Пашка. Они выбрались из лодки. – А верно, здорово? Стаи жареных акул! Они потащили лодку на берег. Ноги проваливались во влажный песок, где было полным-полно высохших иголок и сосновых шишек. Лодка была тяжелая и скользкая, но они выволокли ее до самой кормы и остановились, тяжело дыша. – Ногу отдавил, – сказал Пашка и принялся поправлять красную повязку на голове. Он внимательно следил за тем, чтобы узел повязки был точно над правым ухом, как у носатых ируканских пиратов. – Жизнь не дорога, о-хэй! – заявил он. Анка сосредоточенно сосала палец. – Занозила? – спросил Антон. – Нет. Содрала. У кого-то из вас такие когти… – Ну-ка, покажи. Она показала. – Да, – сказал Антон. – Травма. Ну, что будем делать? – На пле-чо – и вдоль берега, – предложил Пашка. – Стоило тогда вылезать из лодки, – сказал Антон. – На лодке и курица может, – объяснил Пашка. – А по берегу: тростники – раз, обрывы – два, омуты – три. С налимами. И сомы есть. – Стаи жареных сомов, – сказал Антон. – А ты в омут нырял? – Ну, нырял. – Я не видел. Не довелось как-то увидеть. – Мало ли чего ты не видел. Анка повернулась к ним спиной, подняла арбалет и выстрелила в сосну шагах в двадцати. Посыпалась кора. – Здорово, – сказал Пашка и сейчас же выстрелил из карабина. Он целился в Анкину стрелу, но промазал. – Дыхание не задержал, – объяснил он. – А если бы задержал? – спросил Антон. Он смотрел на Анку. Анка сильным движением оттянула рычаг тетивы. Мускулы у нее были отличные – Антон с удовольствием смотрел, как прокатился под смуглой кожей твердый шарик бицепса. Анка очень тщательно прицелилась и выстрелила еще раз. Вторая стрела с треском воткнулась в ствол немного ниже первой. – Зря мы это делаем, – сказала Анка, опуская арбалет. – Что? – спросил Антон. – Дерево портим, вот что. Один малек вчера стрелял в дерево из лука, так я его заставила зубами стрелы выдергивать. – Пашка, – сказал Антон. – Сбегал бы, у тебя зубы хорошие. – У меня зуб со свистом, – ответил Пашка. – Ладно, – сказала Анка. – Давайте что-нибудь делать. – Неохота мне лазить по обрывам, – сказал Антон. – Мне тоже неохота. Пошли прямо. – Куда? – спросил Пашка. – Куда глаза глядят. – Ну? – сказал Антон. – Значит, в сайву, – сказал Пашка. – Тошка, пошли на Забытое Шоссе. Помнишь? – Еще бы! – Знаешь, Анечка… – начал Пашка. – Я тебе не Анечка, – резко сказала Анка. Она терпеть не могла, когда ее называли не Анка, а как-нибудь еще. Антон это хорошо запомнил. Он быстро сказал: – Забытое Шоссе. По нему не ездят. И на карте его нет. И куда идет, совершенно неизвестно.