— Ты сегодня не в духе? — Ландар посмотрел насмешливо. Я пожала плечами. — Знаешь, ночью я размышлял, — он закрыл крышку ноутбука, мигнул серебряный значок. Я удержала усмешку. У него было время, чтобы размышлять? Надо же. Но промолчала. — Пожалуй, господин Штен нам подойдет. Даже без силы. — Что? — я подпрыгнула, чуть не вылив на себя горькие напиток. — Но… зачем? — Почему нет? — Ландар улыбался. — Я просмотрел информацию о нем. Семьи и родственников нет, настоящее имя Ян Шерновский. Известный писатель, поклонники по всему миру, значительное состояние. Он может быть мне полезен. Странно, что я раньше не обратил внимания на столь выдающегося… человека. Я попыталась сдержать желание заорать. Черт, почему? Я ведь сделала все, чтобы оградить Яна! Почему! Нельзя допустить этого, нельзя! — Мне кажется, ты ошибаешься, — постаралась, чтобы голос звучал равнодушно, а пальцы не дрожали. — Я не заметила в нем ничего занимательного. Обычный бумагомаратель, слегка ненормальный, как и все творческие люди. — Правда? — Ландар побарабанил длинными пальцами по подлокотнику. — Не знал, что ты считаешь меня ненормальным. Я задохнулась. Черт, черт! — Ты совсем другое дело. Ты гений, мой князь. И знаешь это. — Ген-ний, — он растянул это слово так, что оно прозвучало издевкой. — Кстати, как ты попала в его дом? О нем пишут, как о нелюдимом отшельнике. — Выпустила защитника, — неохотно процедила я. — И заставила напасть на меня. Господин… Штен решил, что волк кинулся на испуганную туристку, и спас меня. — Как мило, — Ландар все еще улыбался. Я отставила кофе, испугавшись, что пролью его. Пожала плечами. — Обычная инсценировка. — Рад, что мой подарок тебе пригодился. — Все ваши дары — бесценны, мой князь, — заученно повторила я. — Покажи мне. — Что? — не поняла я. — Вызвать защитника? Сюда? — Нет. Покажи мне рисунок. — Зачем? — удивилась я. — Хочу убедиться в собственной гениальности, — с насмешкой протянул он. Я снова пожала плечами, встала, развернулась к нему спиной. — Нет. Иди сюда. Опустись. Я скрипнула зубами, встала на колени перед его креслом, перекинула вперед влажные волосы. Задрала свитер, обнажая спину. И вздрогнула, когда Ландар коснулся меня. Он никогда меня не трогал. Ни разу. С того самого дня, как привел в Башню Безмолвия после смерти моих родителей. Единственное его прикосновение, что я знала — это прикосновение кисти. И сейчас я замерла, ощущая, как скользят пальцы по моему позвоночнику, обрисовывая косточки. Я дрожала, ощущая это медленное скольжение кончиков пальцев по моей коже. Он передвинул ладонь туда, где спал волк. Обрисовал контур. — Да. Красиво. Я наклонила голову, надеясь, что осмотр закончен, и я могу встать. Но его пальцы сместились правее, туда, где чернел другой знак — пентаграмма с руной внутри. — Это я подарил тебе на восемнадцатилетие. — Да, мой князь. — Долголетие. Способность оставаться молодой долгие годы… знаешь, миллионы женщин готовы отдать душу за такой дар. — Я знаю, мой князь. Я ценю ваш подарок. Палец прочертил дорожку к ребрам. Там змеились две линии. — Твой первый найденный одаренный. Сколько лет тебе было? — Тринадцать. — Да. Тринадцать. Способность видеть в темноте. Ты просила меня об этом. Ты была такая маленькая и боялась спать одна. Тебе казалось, что во тьме бродят призраки. Я сжала зубы. В мои тринадцать мне снились кошмары. Только я не знала, что надо бояться не чудовищ во снах, а того, кто приходит утешать меня. — Повернись. Я медленно развернулась. Ландар потянул вверх мой сбившийся свитер, нежно убрал волосы мне на спину. Положил ладонь под ключицу, где темнел еще один рисунок. — Или вот. Ускоренная регенерация. Исцеление. Твое тело никогда не заболеет. — Да, мой князь. — Я подняла голову, глядя в его глаза. Снизу — вверх. — Ваши дары бесценны. Вы создали тело, которое будет служить вам долгие годы. Не старея. Он склонился ниже. Ладонь переместилась на мой затылок. И Ландар резко зажал волосы в кулаке, до боли, до крика, который я загнала вглубь себя. Спина выгнулась, как и шея. — Я дал тебе очень много, Диана, — негромко произнес он. — Не разочаровывай меня. Я пыталась вдохнуть в том положении, в которое он меня поставил. Черные глаза прожигали во мне дыры, губы князя побледнели. — Моя жизнь принадлежит вам, мой князь. Он медленно кивнул и разжал ладонь. Захотелось потереть зудящий затылок, но я удержалась. — Оденься, — приказал он, вновь открывая свой ноутбук. — И поешь. Мы скоро пойдем на посадку. Я молча подняла свой свитер, уселась в кресло. Правда, есть не стала, уставившись в иллюминатор. Ландар повернул ко мне голову, явно недовольный, но я не отреагировала. Вскоре рыженькая попросила пристегнуться, проверила наши ремни. Самолет начал снижение. Шасси мягко коснулось трассы, мы прибыли в частный аэропорт князя. У трапа уже ожидали две машины. Дождь заливал землю, и к нам бросились слуги с раскрытыми зонтами. Я повернула голову к Ландару. — Ты не едешь в Башню? — Нет, — он надевал черные перчатки и на меня не смотрел. — Тогда… до встречи, мой князь. Он кивнул, сделал шаг к автомобилю, возле дверцы уже ждал водитель, готовый услужливо распахнуть ее перед господином. — Да, вели подготовить покои для нового жителя Башни, — бросил он. Я застыла. — Покои? — Да. На нижнем этаже. — На нижнем? — сглотнула с трудом. — Да, — он посмотрел мне в глаза. Бесконечная тьма… — У нашего гостя ведь нет силы, верно? У господина Штена. Значит, его место на нижнем этаже. Я сжала руки в ладони, но Ландар уже отвернулся и пошел к автомобилю. Слуга бежал рядом, удерживая над головой господина черный зонт. Минута — и князь сел на заднее сидение, дверца захлопнулась. Я медленно побрела к своей машине, ощущая на языке холодные капли. Соленые… Глава 8 Башня встретила меня привычной тишиной. Уж не знаю почему, но здесь действительно было тихо. Может, сказывалась сила князя или других странников, но звуки здесь казались приглушенными, смазанными. Помню, в четырнадцать я забралась на смотровую площадку и принялась орать. Кричала что было мочи, топала ногами и колотила в ворованную крышку от кастрюли. И все равно звуки гасли, как я ни старалась. Потом, обессилев, я сползла на пол и поняла, что князь стоит у стены. Наверное, он стоял там долго, все то время, что я бесновалась, пытаясь сотрясти это холодное безмолвие. — Я ненавижу тишину, ненавижу! — заорала я. Вернее попыталась, потому что голос я тогда сорвала, и остался лишь сиплый шепот. Ландар присел рядом с ней, внимательно глядя в глаза. — Чем плоха тишина? — Я ненавижу ее! Тишина означает страх, смерть, одиночество! Ненавижу!