– Коротко, Лидушка, совсем коротко. Каких-то пару лет, честно – сама не помню сколько. Развелась, как только встретила Валю. Сразу развелась, через два месяца. А что ждать? Мне сразу было понятно, что Валя – мой человек. Мой мужчина. И мне было наплевать, уйдет он из семьи или нет – какая разница? Главное, что он был. А все остальное меня не очень и волновало. Однажды Лида спросила: – А детей ты… иметь не могла? – Почему? – удивилась Тася. – Было два аборта, прости, без Валиного разрешения. – Как? – ошарашенно спросила Лида. – Он даже не знал? Грустно усмехнувшись, Тася качнула головой: – Это была единственная ложь, которую я себе позволила. Рожать я не собиралась. Вернее, решила не рожать. Тогда зачем ему говорить? Чтобы он страдал и чувствовал себя виноватым? Он и так чувствовал, ты сама это знаешь! – Почему? – Губы спеклись от волнения. – Почему ты решила не рожать? Ты же так его любила. – Не знаю. Дура, наверное. Ну, проблем ему не хотела. Сложностей. Знала, что он будет рваться. Метаться между тобой и этим ребенком. Да и если честно, – улыбнулась она, – мне больше никто не был нужен. Никто, кроме Вали! Мне его хватало, Лидуша! Он был мне всем! Лида молчала, сказать было нечего. Через полгода мама пришла в себя и стала прежней Ольгой Ивановной – сдержанной, собранной, суровой. Никаких слез и причитаний. Воспоминания? К чему? Воспоминания расслабляют, мешают жить, от них раскисаешь, а раскисать нельзя. С мамой Лида созванивалась один раз в неделю, обеим было достаточно. В первую очередь – маме. Спустя время, когда чуть отпустило, вспоминая свой неудавшийся брак, Лида думала: «Как я могла не заметить? Как? Говорят, женщина всегда чувствует – выходит, я не женщина? Ничего не чувствовала. Ни-че-го. Все пропустила. Профукала, проворонила, прошляпила, потому что верила ему безоглядно. Верила, как себе». Потом, правда, припоминала: а было! Были моменты, способные насторожить. Наивная дура, неискушенная идиотка, бесхитростная тетеха! Вот, например, – его уходы по воскресеньям. Нет, казалось, причины имелись. Как бы имелись. Переезд школьного друга, как тут не помочь? В следующие выходные снова он, школьный друг, кажется Миша, звал разбирать коробки и чувалы после переезда. «Лида! Туда и зайти страшно – уставлена вся квартира. Ну переезд, ты понимаешь». Конечно, она понимала. Только вряд ли был этот самый переезд. Или вот еще. Кажется, это была суббота: – Лидка, мне срочно надо на дачу к Барсуковым, мама просила кое-что отвезти. – К Барсуковым? – удивлялась Лида. – Но это же так далеко! Кажется, Калужская область? А сын Барсуковых? Как его – Витя? Почему не он? Вроде у него машина? Или я что-то путаю? Сережа смущался и злился: – Не путаешь. Витя, да. И у него есть машина. Но Витя в командировке и приедет не скоро. – Поняла, – грустно кивала Лида. – Жаль, пропали выходные. А я так мечтала в Измайлово. Сережка, тогда ты там останься на ночь, вечером не возвращайся. Отоспись и утром поедешь. Почти двести километров, тяжело. Сережа вроде бы нехотя соглашался: – Ну раз ты так считаешь… Где он научился так врать? Где и когда? Ее прямодушный Сережа? А, ну да – ситуация заставила, правильно! Приспособился, как говорится. Разумеется, не было никакого Миши и никаких Барсуковых. И неожиданных трехдневных командировок не было. Какие командировки у учителя физики – смешно. Муж что-то невнятно бормотал про учительскую конференцию, она почти не слушала, потому что не сомневалась в муже. Сережа ушел под Новый год. Даже не так – в сам Новый год! Лида крутилась на кухне, нанося последние штрихи к праздничному столу – украшала салат оливье: тертое яйцо, кружочки свежего огурца, пара веточек укропа. Запах весны витал по квартире – пусть и парниковые, но молодые огурчики. Лида посмотрела на украшенный салат и осталась довольна. Кажется, и заливное получилось, и «мимоза». В духовке румянилась утка с яблоками, любимая еда ее мужа. Приподняв полотенце, глянула на противень с кулебякой: отлично! Пышная, с румяной корочкой и кокетливой косичкой. Красота! Посмотрела на часы – ого, половина десятого! Через час придут гости: Сережины родители, сестра Зоя с семьей, соседка тетя Галя, Настена и, разумеется, Тася. Мама, как всегда, встречала одна: «Ой, Лида, о чем ты? Я безумно устала, месяц был диким, столько тяжелых операций, столько тяжелых больных! Отчеты, бумаги, конец года. Какие гости, какое веселье? Да и компании я не люблю, ты же знаешь! А уж разговоры все эти застольные, пустые и дурацкие, вообще ненавижу. И со сватьями общаться неохота, особой любви я к ним не испытываю, ты знаешь. Я как-нибудь, не беспокойся. Куплю что-нибудь готовое: салатик, жареного цыпленка – слава богу, кулинарии работают. С час посижу у телевизора, посмотрю на очередную вакханалию, на опостылевшие физиономии – и спать, спать, спать. Первого могу отоспаться, если, конечно, не позвонят из отделения». Конечно, совесть Лиду мучила: «Вру, лукавлю. Делаю вид. Приглашаю ее, а сама… сама надеюсь на отказ. Потому что жду Тасю. Какая я все-таки сволочь! Но что поделать – маме никто не нужен – ни зять, ни его родители, ни даже дочка. Но мама такая, другой мамы нет». Стыдно было, неловко, но ничего не поделать. Оставить Тасю одну? Нет, ни за что! Выходит, такая у Лиды судьба – всю жизнь крутиться, как на горячей сковороде. Спасибо, дорогие родственнички! Это вы сделали из меня лицемерку! Но никаких кулинарий и готовых салатов – еще чего! С утра нагрузила Сережу и отправила к маме – три банки с салатами, пироги, кусок медовика. Послушный муж, замечательный зять, никаких возражений! Все купил, в квартире прибрался, стол раздвинул, скатерть расстелил, тарелки расставил. Чтобы вечером, через пару часов, уйти навсегда. Уставшая Лида присела на стул. Перевести дух и накрывать. Да, пора все вытаскивать из холодильника – бесконечные салатники, селедочницу, соусник, блюда и плошки. Да, еще хлеб! И успеть привести себя в порядок. Господи, времени в обрез – как всегда провозилась, копуха! Крикнула: – Сережа, ты где? – Я здесь. – Голос раздался совсем рядом, из прихожей. Странный голос, глухой. Лида выглянула из кухни. Муж был одет – куртка, ботинки, шапка. – Ты куда? – удивилась она. – Вроде бы всего хватает. Он кашлянул. – Лида, – голос был хриплым, словно простуженным. – Лида, – повторил он, – я… ухожу. – В смысле? – не поняла она. – Куда ты уходишь? Глядя в стену, муж молчал. – Я ухожу… насовсем. К другому человеку. Которого я… В общем, неважно. – На Лиду он не смотрел. – К какому человеку? – не поняла она и повторила: – В смысле, уходишь? Она не понимала, что происходит. Вернее, что произошло. – К другой женщине. Тебе сказать имя? – К другой женщине? – глупо повторила она. – Ты уходишь от меня к другой женщине? Ты… – Вдруг стало нечем дышать – еще чуть-чуть, и она задохнется. Он кивнул: – Да, именно так. Так получилось. Прости меня, Лидка. – А праздник? – Лида сглотнула слезы. – А гости, Сережа? Твои родители? Зоя, Настя? Тася? – Это единственное, что тебя сейчас волнует? – Муж, похоже, начал раздражаться. Лида молчала. А правда! Как странно, ее волнует именно это. Рушится жизнь, а она… Резко дернув входную дверь, Сережа обернулся: – Прости. Она почему-то кивнула. Плюхнувшись на стул, Лида огляделась – салатники, пироги, торт на окне. И запахи, запахи… Праздника, вкусной еды, семейного застолья, предвкушение счастья. Счастья и обновления. «Вот тебе и обновление», – подумала она и наконец разрыдалась. Странное дело. Вместо того чтобы умереть, она стала звонить родственникам, чтобы отменить их визит! Защитная реакция? Может быть. Но было невозможно, немыслимо представить, что через час раздастся звонок в дверь и на пороге будут стоять Сережины родители, сестра, Настя, Тася. Дрожавшими пальцами Лида тыкала в телефонные кнопки. Уф! Свекров поймала на выходе. – Лидочка, что случилось? – удивилась свекровь. – У тебя странный голос. Как отменяется? Что, Новый год отменяется? – Свекровь растерянно замолчала. – А что случилось? Кто-нибудь заболел? – Все вопросы к вашему сыну, – сухо ответила Лида. – Хорошего праздника и не забудьте предупредить Зою! Поссорились? – Лида истерически рассмеялась. – Ой, что вы, какое поссорились! Просто… ваш сын ушел из семьи. – И Лида нажала отбой. Потом посмотрела – восемнадцать пропущенных звонков. Нет, Сережиных родителей было жалко – в чем их вина? Но разговаривать не было сил. Да и о чем? Настю тоже поймала у двери. А Таси уже дома не было. Мобильный не отвечал – обычная история, Тася вообще его почти не слышала, а тут еще и метро. Глядя в стену, Лида сидела на том же месте. В голове крутилось: «Как же так? Нет, так не бывает! Чтобы ее Сережа? Бред. Может, он пошутил? Ну конечно, он же ушел без вещей! А кто уходит без вещей навсегда?» Лида бросила взгляд на часы – без десяти одиннадцать. Конечно, он что-то придумал! Какой-то необычный сюрприз, он это умеет! Сейчас раздастся звонок, и на пороге возникнет Сережа, переодетый в Деда Мороза! Или в Снегурочку, с него станется! И правда, в эту минуту раздался звонок. Лида бросилась к двери. На пороге стояла заснеженная и улыбающаяся Тася – на шапке, ресницах и воротнике лежал свежий снег. – Получай Снегурочку! – рассмеялась она. – Так метет, Лидушка! Чуть не занесло! Тася трясла шапкой, снимала пальто и сапожки, а Лида молчала, прижавшись к стене. – Что с тобой? – удивилась гостья. – Устала или что-то болит? Ты какая-то странная, девочка! Что-то случилось? Лида закрыла лицо руками и зарыдала. Перепуганная и растерянная, Тася гладила ее по голове и плечам.