Томми впервые упомянул джинна при мистере Пойндекстере. – Ничего страшного, Том, – успокоила я приятеля. – Я уже про него говорила. – Мне хотелось заползти под печь и остаться там. С трудом сглотнув вязкую слюну, я продолжила: – Только это бессмысленно. Я и его потеряла. Кто-то украл джинна у меня в школе. Томми закрыл глаза и замер. Я знала, о чем он думает: надо было увести у меня банку, пока имелась возможность, а теперь она навеки утрачена. Я бы на его месте решила именно так. И еще что только круглый дурак верит друзьям. Да и друзьям ли… Том мечтал о приключениях, но ему нужен был Мермер, чтобы спастись от верной смерти на ткацкой фабрике. Длинный язык и глупые промахи не только меня лишили надежд. Я не смела даже взглянуть на Тома. Слава богу, великодушная Алиса взяла Томми под руку и увела в другой конец магазина, чтобы рассказать ужасную правду. Мы с мистером Пойндекстером остались наедине. Я ждала, когда же он обрушится с насмешками. Но путешественник просто смотрел на меня долгим задумчивым взглядом. – Юная леди… – начал он. Я молчала и ждала. – Грандиозные мечты – это замечательно. В его голосе не прозвучало и тени упрека. Это меня обезоружило. Я посмотрела прямо ему в лицо, обрамленное роскошными бакенбардами. – Еще более грандиозно, если ваши мечты невероятны, удивительны, прекрасны и захватывающи. – Мистер Пойндекстер обвел рукой помещение. – Если бы я не мечтал и не фантазировал, ничего этого бы не было. Я догадалась, в чем подвох, и стала ждать, когда ловушка захлопнется. – Однако не стоит убеждать кого-то в своих выдумках. Ни других, ни себя. Я уже набрала в грудь воздуха, желая объяснить, что думаю о его высокомерной проповеди, но не смогла сказать и слова. Увы, как бы ни было неприятно это признавать, мистер Пойднекстер руководствовался добрыми намерениями. Да и поверила бы я сама в свои россказни, не увидь все собственными глазами? Джинн, чародей, зловещий перстень, волшебное путешествие в Персию… Разумеется, нет. Мистер Пойндекстер мимоходом потрепал меня по плечу и направился к дедушке Алисы – тот как раз хотел задать владельцу магазина очередной не терпящий отлагательств вопрос о жуках, скарабеях. Обычно я не плачу, но мне стало горько за Томми. Я думала о словах мистера Пойндекстера, о выражении его лица, голосе… Мне вспомнился отец: он рассеянно наблюдал, как мы открываем рождественские подарки, и мужественно улыбался, а сам наверняка при этом подсчитывал расходы, печалясь, что на работе в банке и с его начальником, мистером Эдгаром Пинагри, не все ладится. Отдай я Альфреду Трезелтону жестянку из-под сардин столь же легко, как сейчас вернула царю реликвии, избавила бы отца от неприятностей. Правда, чародей был, так сказать, более убедителен. Но если бы я выбросила эту вонючую банку обратно в мусорный бак, неприятностей бы вообще не возникло. Что же до моих заветных желаний – команды по крикету и кругосветного путешествия, – это уже не имело значения. По сравнению с острыми потребностями других мои мечты – лишь эгоистичные девчачьи выдумки. Так ведь? Когда мы наконец покинули «Лавку чудес», мой друг пообещал в будущем помогать мистеру Пойндекстеру, а мистер Бромли пообещал Томми всю жизнь угощать его на обед ростбифом. Моррис провожал меня взглядом. Мне хотелось взять совенка с собой и тайком выплакаться ему в перышки. Лошади тронулись, колеса загрохотали по мостовой, и последнее, что я увидела в окно экипажа, было лицо, цепкие глаза и шляпа-котелок рыжеусого господина. Глава 27 Остаток каникул, что я провела у бабушки и дедушки Алисы, прошел быстро. Дни смазались, точно сон. Вспоминая о царе-чародее, я все еще вздрагивала. Но время летело, и я решила, что, пожелай он со мной расправиться с помощью магии, – давно бы расправился. Мало-помалу я перестала выискивать среди мужчин Лондона рыжеусых. Однако несколько по-настоящему рыжих испугали меня всерьез. Я все думала и думала о джинне, которого потеряла, и наконец постановила: когда вернусь в школу, непременно его отыщу. Пусть и знала, что для этого потребуется настоящее чудо. И только приняв решение, успокоилась и попыталась насладиться каникулами. Бромли обращались со мной как с родной дочерью. Мы побывали в зверинце, в Хрустальном дворце[8], на озере Серпентайн, на нескольких замечательных рождественских представлениях. Бабушка и дедушка Алисы закармливали нас лакомствами, часто устраивали званые вечера в гостиной с играми в шахматы и шашки. Мы играли в карточные игры: «Червы» и «Старую деву». В честь наступления нового, одна тысяча восемьсот девяносто седьмого года был дан грандиозный прием. После празднования, когда мы уже собирались укладываться в постели, Алиса вручила мне небольшой подарок в оберточной бумаге. Я развернула его, и сердце подпрыгнуло прямо к горлу. «Экзотические сардины султана»! – Мой джинн… – прошептала я. – Глазам не верю! Так он все время был у тебя? Алиса посмотрела на меня взволнованно. – О, Мэйв… Это не твой джинн. Я случайно заметила в витрине такую же банку, вот и купила ее. Совсем не хотела вводить тебя в заблуждение, – смущенно покраснела она. – Хотела подарить тебе… сувенир на память. Я попыталась улыбнуться, чтобы не расстраивать подругу. Что за глупость взбрела мне в голову? Будь Мермер у Алисы, она не стала бы его от меня прятать. – А давай откроем и проверим, вдруг там джинн, – предложила я. – Только если тебе хочется сардин, – не скрывая облегчения, улыбнулась Алиса. * * * Скоро – слишком скоро – настал день отъезда. Мистер и миссис Бромли вместе со мной и Алисой сели в экипаж и повезли нас в школу мисс Саламанки. Уезжать не хотелось. Благодаря теплому приему, который оказали мне Бромли, я почти забыла о неприятностях. Теперь я лучше понимала, отчего Алиса ненавидит покидать дом и жить в пансионе. Будь у меня такие любящие дедушка с бабушкой, я бы тоже захотела навеки поселиться с ними. Январский денек выдался необычно теплым и солнечным. С тонких веток деревьев свисали блестящие капли растаявшей ледяной глазури. Было так чудесно, что я почти позабыла о том, что мы едем в школу мисс Саламанки для благовоспитанных юных леди. Но я-то знала правду: мне предстояло вернуться к геенне, полной серы и огня. И Терезе Трезелтон, мелкому дьяволенку. Утешала только мысль о поисках джинна. В школе я могла воплотить свои планы в жизнь. – Никогда бы не подумал… – сказал мистер Бромли жене, когда мы подъехали к школе. – Только взгляни, Аделаида! Он указал в окно на толпу рабочих, роившихся вокруг старого дома. Они стучали молотками, перекрывали заново крышу, ремонтировали и красили особняк, находившийся в одном переулке со школой: Дарвилл-хаус. Из дверей взад и вперед сновали торговцы и разносчики, внося мебель, ковры, подушки, портьеры, кухонную утварь, продукты, ящики с вином, домашние растения, старинные часы, каминные доски и картины в золоченых рамах. – Дарвилл-хаус снова открыт? – удивилась миссис Бромли. – В дни моей молодости он был величествен. – Его отремонтировали в кратчайшие сроки, – заметил мистер Бромли. – Поразительная скорость. – Кто его снял? – поинтересовалась миссис Бромли. – Это не могли не обсуждать в городе. – Не имею ни малейшего представления, – ответил мистер Бромли. – Весьма странно… – Может быть, какой-нибудь американский миллионер, – предположила Алиса. – Или кузен русского царя Николая, – добавила я. Мы остановились в школьном дворе, и кучер помог всем выйти. – Только взгляните, – поспешно указал на дорогу мистер Бромли. – Алиса, там твой друг, Томас. Дедушка Алисы помахал Томми. Я затаила дыхание. Наверняка Тому есть что мне сказать, и я приготовилась. Но он поприветствовал мистера и миссис Бромли, а также Алису, а потом просто взглянул на меня. – Здравствуй, – сказал рыжий, обращаясь к моим ботинкам. – Здравствуй, Том. Я ждала, что он осыпет меня упреками, будто оплеухами. Однако Том медлил. – Ты не виновата, что джинна украли, – наконец сказал мальчишка. – Неприятности иногда происходят сами по себе. Так бывает. Почему-то мне померещилось, что говорит он не только о потерянной банке сардин. Тому слишком часто приходилось разочаровываться. – Еще увидимся, – сказал он на прощанье. – Увидимся, – кивнула я. Мисс Саламанка вышла лично поприветствовать очаровательных, любезных, богатых Бромли. – Глубокоуважаемый сэр, – промурлыкала она, – дорогая мадам, милая Алиса! Из-за Алисы выглянула я, и вид у мисс Саламанки сделался как у висельника. – И Мэйв. – Совладав с собой, директриса улыбнулась семейству Бромли. – Как приятно вас видеть! – Бросила взгляд в мою сторону и добавила: – Всех вас. Она пригласила нас в школу и предложила бабушке и дедушке Алисы чай.