— Мы его не только знаем, мы выкурили с ним трубку мира и дружбы и обязались помогать друг другу. — Well! В таком случае я бы хотел, чтобы он ждал не одного, а как можно больше противников. — Не спешите за волком в лес! Подобное желание может иметь весьма опасные последствия, ибо оно очень легко выполнимо. Идемте вниз! Дядя обрадуется, хотя тоже удивится, когда узнает, что вождь осэджей здесь. — Как зовут краснокожего? — Менака-Шеха на языке осэджей означает «Доброе Солнце» или «Большое Солнце». Он очень храбрый и опытный воин, а к тому же друг бледнолицых, хотя осэджи и принадлежат к ветви самого неукротимого племени сиу. Спустившись вниз, они застали Дядю в той же напряженной театральной позе. Он слышал, о чем шла речь, и теперь хотел, по возможности, с помпой приветствовать краснокожего друга. Через короткое время кони снова зафыркали, и тотчас показался индеец. Он был в полном расцвете сил и носил, по индейскому обычаю, кожаную рубаху, обшитую бахромой, а также кожаные штаны. Сразу бросалось в глаза, что его одежда в нескольких местах оказалась порванной и испачканной свежей кровью. Оружия у воина не было. На его щеках красовалось вытатуированное солнце. Кожа на запястьях обеих рук вождя оказалась стертой, видимо, индеец был связан и поранен веревками, но ему удалось разорвать путы и убежать от врагов, которые, похоже, шли по его следу. Несмотря на опасность, которая реально ему грозила и могла быть совсем рядом, вождь осэджей неторопливо подошел к обоим охотникам, подал, не обратив никакого внимания на англичанина, им правую руку и спокойно произнес на хорошем английском: — Я сразу узнал голос и фигуру своего брата и друга. Менака-Шеха рад приветствовать вас! — Мы также рады, — ответил Горбатый Билл, а длинный Дядя Шомпол поднял две руки над головой вождя, словно хотел благословить его, и воскликнул: — Привет тебе тысячу раз, Ты снова радуешь мой глаз! Великий вождь, садись со мной, Сокровище мое, не стой! А взявши мяса лучший кус, Садись и пробуй его вкус! Шомпол указал рукой на траву, где теперь лежала ляжка косули, а точнее, то, что от нее осталось — кость с жилами, которые даже ножом невозможно отделить. — Тихо, Дядя! — перебил его Билл. — Сейчас не время для твоей чудесной поэзии. Разве ты не видишь, в каком положении вождь? Был связан он, Но вновь освобожден! Заброшен Богом к нам И будет здесь спасен! — не унимался поруганный поэт. Отвернувшись от него, горбун указал на лорда и обратился к осэджу: — Этот бледнолицый — мастер в стрельбе и наш новый друг. Рекомендую его тебе и твоему племени. Лишь теперь краснокожий подал руку англичанину и ответил: — Я друг каждого хорошего и честного бледнолицего, но воры, убийцы и осквернители могил вкусят мой томагавк! — Вождь встретился с плохими людьми? — осведомился Горбатый Билл. — Да! Пусть мои братья зарядят свои ружья, ибо те, кто за мной охотятся, могут появиться здесь в любой момент, хотя пока я их не видел. Они едут верхом, а я шел пешком, но ноги Доброго Солнца быстры и выносливы, как ноги оленя. Я делал круги, двигался пятками вперед и много петлял, чтобы запутать след, но они идут за мной, ибо хотят отнять мою жизнь. — С подобной идеей им придется распрощаться. Их много? — Не знаю, я был уже далеко, когда они обнаружили мое бегство. — Кто они? Какие белые могли рискнуть взять в плен Доброе Солнце? — Их много, их много раз по сто, этих плохих людей, которых бледнолицые называют трампами. — Трампы? Откуда они здесь взялись и что им надо? Где они сейчас? — В другом углу леса, который называется Осэдж-Нук, а мы зовем это место Угол Убийства, ибо там был коварно убит наш славный вождь вместе с храбрейшими воинами. Каждый год, в день тринадцатой луны, посланцы нашего племени отправляются к этому месту, чтобы у могил убитых исполнить танец смерти. Так и в этот раз я с двенадцатью воинами покинул наши пастбища, чтобы отправиться к Осэдж-Нук. Позавчера мы прибыли туда, обследовали место и убедились, что нет ни одного врага. Мы чувствовали себя в безопасности и разбили палатки у могилы. Вчера мы охотились, а сегодня принялись за торжество. Я был осторожен, выставил двух часовых, но все же белым людям удалось подкрасться к нам незаметно. Они увидели наши следы, которые остались после охоты, и в час танца напали так внезапно, что мы не успели дать им отпор. Нескольких из них мы убили, но они застрелили восемь храбрых воинов, а меня и еще четверых схватили и связали. Они вершили над нами суд, и мы узнали, что сегодня вечером должны умереть на костре. Трампы разбили у могил лагерь, они отделили меня от моих воинов, чтобы мы не могли разговаривать. Меня привязали к дереву, поставили рядом часового, но ремень, которым я был связан, оказался гнилым, и я разорвал его. Он глубоко, до самого мяса, прорезал мои руки, но я все же освободился от него, воспользовался моментом, когда часовой отвлекся, и незаметно уполз. — А твои четверо спутников? — спросил Билл. — Они еще там. Или ты думаешь, что я должен был их искать? — Нет, ты бы лишь снова оказался в плену. — Мой брат говорит верно, я не смог бы их спасти, а оказался бы вместе с ними. Я решил поспешить на ферму Батлера, владелец которой мой большой друг, и попросить у него помощи. Горбатый Билл покачал головой и сочувственно произнес: — Невероятно! От Осэдж-Нук до фермы Батлера верхом добрых шесть часов пути, а с плохим конем еще дольше. Разве ты успеешь вернуться до вечера, когда твои спутники должны умереть? — Ноги Доброго Солнца так же быстры, как и ноги коня, — ответил вождь самоуверенно. — Мой побег будет иметь последствия — они отложат казнь и прежде всего постараются меня поймать. А значит, помощь придет вовремя! — Может, так, а может, и нет. Хорошо, что ты встретился с нами, и теперь нет нужды бежать к Батлеру. Мы пойдем вместе и поможем тебе, вождь. — Мой белый брат действительно хочет так сделать? — индеец не стал скрывать свою радость. — Естественно! А как же иначе? Осэджи — наши друзья, а трампы — враги каждого честного человека. — Но их много, очень много, а у нас у всех вместе только восемь рук! — Плевать! Ты же знаешь меня! Ты думаешь, что я намерен бросаться на них сломя голову? Четыре умных головы могут все же рискнуть подкрасться к банде трампов и вызволить нескольких пленников. Что скажешь, старина Шомпол? Негнущийся Дядя раскинул руки, прикрыл в чувствах глаза и выдал: — Туда, где белых кишит рой, Скачу я тотчас дать им бой! Забыв про страх и помня долг собратьев, Освобожу из плена красных братьев! — Браво! А вы, милорд? Англичанин тотчас достал записную книжку и вписал имя вождя, после чего спрятал ее обратно в сумку и ответил: — Конечно, я еду с вами, ведь это же приключение! — И весьма опасное, сэр! — Тем лучше! Я плачу на десять долларов больше — то есть шестьдесят. Но если мы хотим ехать, то должны позаботиться о коне для Доброго Солнца. — Хм, действительно! — заметил Билл, испытывающе взглянув на лорда. — Но откуда же вы его возьмете, а? — Разумеется, у его преследователей, которые шли за ним и теперь должны быть недалеко отсюда. — Очень логично! А вы вовсе не так просты, сэр, и я думаю, что мы сработаемся. Только было бы неплохо, если бы у нашего краснокожего друга имелось еще и оружие. — Я уступлю ему один из моих карабинов. Вот он, а как с ним обращаться, я разъясню. Сейчас у нас нет времени, и я предлагаю расположиться так, чтобы преследователи, когда они здесь появятся, оказались зажатыми со всех сторон. Выражение удивления снова появилось на лице маленького Билла. Он смерил англичанина вопрошающим взглядом и сказал: — Вы говорите, сэр, как старый и опытный охотник! А как вы думаете, с чего следовало бы начать? — Очень просто. Один останется здесь, на холме. Он примет парней точно так же, как прежде — вы меня. Трое других сделают крюк, чтобы не оставлять следов, и поднимутся на три близлежащих холма. Когда придут эти мерзавцы, они окажутся между четырьмя холмами и у нас в руках, а мы сверху отправим их к праотцам, пока они будут высматривать дым от наших выстрелов.