— У нас нет денег. — Не беда, я одолжу вам их, потом отдадите. Он сказал это так серьезно, что длинный от удивления даже задержал дыхание, а горбатый удивленно воскликнул: — Дадите нам в долг, пока не сможем вернуть?! И вы, конечно, уверены в победе? — Конечно! — Ну, мистер, чтобы выиграть, вы должны перестрелять нас быстрее, чем это проделаем с вами мы, а мертвые не смогут заплатить! — Не имеет значения! Главное — сам факт победы, а денег мне и без ваших хватит. — Дядя, — маленький снова повернул голову к длинному, — такого парня я еще не видел! Нужно сойти к нему да получше рассмотреть. Он быстро спустился вниз, а длинный направился следом, прямой, как свечка, — его напряженная поступь выдавала человека, проглотившего бильярдный кий. Оказавшись в долине, горбун снова заговорил: — Спрячьте ваши деньги — со спором ничего не выйдет. Примите мой совет — не показывайте никому ваш кошель с банкнотами, ибо сильно пожалеете о том, а может, даже заплатите жизнью. Право, не знаю, что о вас думать и что с вами делать. Мне кажется, у вас действительно не все в порядке с головой. Пощупаем-ка вас поглубже! Пройдемте дальше на несколько шагов. Горбун протянул руку, чтобы взять за узду коня англичанина, но в тот же миг в обеих руках лорда блеснули два револьвера и он коротко, но ясно приказал: — Руки прочь, или я стреляю! В первую секунду малыш инстинктивно отступил и хотел было вскинуть ружье. — Оставьте его! Не двигаться, иначе спущу курок! Лицо и внешний вид англичанина внезапно изменились до неузнаваемости — глуповатое выражение исчезло, а глаза путника засветились умом и такой энергией, что двое опешивших вынуждены были подчиниться. Длинный стоял сбоку, но тоже не решался воспользоваться ружьем, ибо дуло револьвера смотрело ему прямо в лоб. — Вы правда думаете, что я сумасшедший? — спросил лорд невозмутимо. — И приняли меня за того, перед кем можете вести себя так, будто прерия ваша собственность? Тут вы ошиблись! До сих пор вы меня спрашивали — я отвечал, но теперь все поменялось, и я хочу знать, кого вижу перед собой! Как вас зовут и кто вы такой? Вопросы были адресованы маленькому горбуну; он взглянул в пытливые глаза чужака, которые сверлили его насквозь, и ответил полугневно-полусмущенно: — Вы здесь чужой, а потому вас никто не знает, а мы известны от Миссисипи аж до самого Фриско[29] как честные охотники. Сейчас мы на пути в горы — ищем охотников на бобров и хотим присоединиться к ним. — Well! А ваши имена? — Наши настоящие имена ничего вам не дадут. Меня называют Горбатым Биллом, ибо я, к сожалению, горбат, но не имею пока желания умереть от этого с тоски. А моего товарища здесь величают не иначе как Дядей Шомполом, потому как он очень уж прямо и несгибаемо бродит по этому свету, будто шомпол проглотил. Итак, теперь вы знаете нас и можете сказать правду о себе без всяких глупых шуток! Англичанин смерил их проницательным взглядом, словно хотел проникнуть в их души, потом черты его лица приняли дружелюбное выражение; он вытащил из сумки какую-то бумагу, разложил ее и подал охотникам: — Я не шутил. Я считаю вас хорошими и честными людьми, потому даю возможность посмотреть на свой паспорт. Взяв бумагу, оба вестмена прочитали ее, переглянулись, после чего длинный хлопнул глазами и открыл рот так широко, насколько это возможно, а маленький продолжил разговор теперь уже очень доброжелательным тоном: — Действительно лорд, лорд Кастлпул! Но, милорд что вам нужно в прерии? Ваша жизнь… — Тьфу! — перебил англичанин. — Что мне нужно? Познакомиться с прерией и Скалистыми горами, а потом добраться до Фриско. Теперь мы познакомились и станем доверять друг другу. Идите за вашими конями! Я уверен, что они у вас есть, хотя пока и не видел. — Конечно, они у нас есть. Животные сейчас там, за холмом, где мы остановились, чтобы отдохнуть. — Тогда следуйте туда за мной! Судя по его тону, лорд был любителем отдавать указания, особенно тем, кто, по идее, должен был указывать ему. Он слез с коня и пошел впереди охотников по волнистой долине, пока не оказался за гребнем холма, где паслись два коня, принадлежавшие к тому типу животных, которых на вульгарном языке обычно величают «клячами» или «козлами». Лошадь англичанина трусила за ним следом, как верный пес, пока не остановилась, а когда оба коня подошли к ней, она грозно заржала и принялась лягаться, отгоняя их прочь. — Ядовитая плутовка! — произнес Горбатый. — Необщительная, должно быть! — О, нет! — пояснил лорд. — Она просто чувствует, что я еще не сошелся с вами близко, а потому будет держаться подальше и от ваших коней. — Она действительно так умна? По внешнему виду не скажешь — она чем-то похожа на коня-работягу. — Ого! Это настоящий курдский жеребец, если вы любезно позволите. — Ах так! А где же этот край? — Курдистан? Между Персией и Турцией. Я сам его там купил и взял домой. Лорд сказал это с такой простотой, словно привезти коня из Курдистана в Англию — дело такое же простое, как перенести канарейку из Гарца в Тюрингенский Лес. Охотники украдкой переглянулись, а лорд уже расположился без стеснения в траве, где только что сидели вестмены. Там лежал начатый, еще вчера поджаренный окорок козули. Лорд спокойно вытащил нож, быстрым движением отрезал приличный кусок и начал есть, словно мясо он раздобыл сам. — Вот это правильно! — произнес горбун. — В прерии все запросто. — К чему церемонии! — ответил с полным ртом лорд. — Вчера вы добыли мясо, а сегодня или завтра я, естественно, позабочусь о вас. — Да? Разве мы завтра, милорд, еще будем вместе? — Завтра и еще долго. Хотите поспорить? Ставлю десять долларов или больше, если пожелаете! — проговорил англичанин, снова берясь за сумку с деньгами. — Оставьте в покое ваши банкноты, — раздраженно отозвался Горбатый Билл. — Мы не собираемся с вами спорить. — Тогда садитесь рядом — хочу вам кое-что рассказать! Оба охотника сели напротив. Лорд еще раз бросил на них внимательный взгляд, а потом изрек: — Я поднялся в верховья Арканзаса и высадился в Малвене — хотел там нанять одного-двух проводников, но не нашел никого, кто бы мне понравился — там была лишь халтура, настоящий сброд! Тогда я сам отправился в дорогу, ибо мне сказали, что истинных жителей прерий можно встретить лишь в глуши. Я встретил вас, и вы мне понравились. Поедете со мной? — Это куда же? — В ту сторону, к Фриско. — Вы говорите об этом так, словно это поездка на день! — Будет ли эта поездка продолжаться день или год, мне все равно. — Хм, да! Вы имеете хоть понятие о том, что вас ждет по дороге? — Не думал об этом, но надеюсь узнать. — Вы слишком многого хотите! Впрочем, мы просто не можем ехать с вами. Мы не так богаты, как вам, должно быть, кажется. Мы живем охотой и не можем совершать экскурсию до Фриско протяженностью в несколько месяцев. — Я хорошо заплачу! — Да? Ну, тогда еще можно потолковать об этом. — А вы умеете стрелять? Горбун бросил жалостливый взгляд на лорда и ответил: — Охотник прерий и — стрелять! Вы бы еще спросили, умеет ли медведь грызть?! Конечно, и это такая же истина, как и мой горб. — Хотел бы, однако, убедиться. Сможете сбить грифа вон там, наверху? Горбатый Билл смерил глазом высоту, на которой парили птицы, и ответил: — А почему нет? Вам-то уж с нами не тягаться с вашими горе-флинтами[30]. С этими словами охотник указал на лошадь лорда — ружья все еще висели у стремян, до блеска начищенные и очень похожие на новые, что, естественно, вызвало у вестмена отвращение. — Так стреляйте! — скомандовал лорд, не обращая внимания на последние слова горбуна. Горбатый Билл встал, вскинул ружье, быстро прицелился и нажал на курок. Одна из птиц, дернувшись, захлопала крыльями, пытаясь удержаться в воздухе, но тщетно — она стала терять высоту, сначала медленно, потом быстрее и, в конце концов, сложив крылья, колом пошла вниз, ударившись о землю словно куль. — Ну, милорд, что скажете? — спросил стрелок. — Неплохо, — равнодушно прозвучало в ответ. — Что? Только «неплохо»? Беря во внимание высоту, а также то, что пуля поразила грифа в сердце, и то, что он уже вверху был мертв?! Любой, кто знает толк в подобных делах, назвал бы этот выстрел мастерским! — не выдержал Горбатый Билл. — Well, теперь другой, — лорд повернулся к длинному Дяде Шомполу, не обращая внимания на возмущение горбуна. Дядя с трудом поднял с земли свое негнущееся тело, оперся левой рукой на длинное ружье, вынес правую, словно собрался декламировать стих, вознес глаза к небу и неожиданно с пафосом прочитал: — Что кружишь, орел, в просторе небесном? Что ищешь внизу? Останки умерших? Хочешь вдохнуть могил аромат? Пуля пробьет твое сердце, мой брат!