Посуда и уборка снова легли на мои плечи. А пока Кирилл снова разговаривал с кем-то по телефону на английском, я все-таки написала своим девчонкам – благо в доме был вай-фай. Объяснила им все, как могла, почему не появляюсь в сети, почему не отвечаю на звонки, сказала, что уехала и некоторое время буду офлайн. Я искренне извинялась – особенно перед Ирой, подруга которой была родственницей Фроловны и помогла в сложный период снять квартиру. Ира уже знала – подруга все рассказала ей. Они обе находились в замешательстве. Произошедшее в квартире Фроловны было для всех необъяснимой загадкой. Весь двор до сих пор только об этом и говорил. «Как она, кстати?» – спросила я у Иры после долгих объяснений и извинений. «На удивление нормально, – ответила та. – Подруга сказала, что бабка заказала новую дверь и поставила квартиру на сигнализацию. А еще ремонт решила устроить и накупила кучу всего. Вся родня понятия не имеет, откуда у нее столько денег. Заначку что ли расчехлила?» Откуда у Фроловны деньги, я подозревала, но рассказывать не стала. «Ты точно уверена, что не хочешь рассказать нам, что с тобой произошло?» – спросила Айгерим перед самым моим выходом из сети. Они обижались на меня за молчание, но я действительно не могла рассказать им обо всем, что происходит. «Когда-нибудь я вам все рассажу, не обижайся, пожалуйста, – ответила я. – Сейчас у меня все хорошо. Я нашла крутую подработку. После нее приеду к вам всем в гости!» Мы давно хотели встретиться, но это не получалось – слишком далеко жили друг от друга. «И долг отдам, вы не думайте», – добавила я. «Мы думаем, что ты дура», – ответила Даша, а остальные поддержали ее. Я улыбнулась. Хорошие они, мои девчонки. «Скажи, если у тебя будут проблемы, – напечатала Божена. – Мы поможем». «Все хорошо, спасибо! Всех обнимаю! Мне пора! Я скоро вернусь!» – пообещала я и попрощалась с девочками. А потом, не выдержав, написала брату – уже через мессенджер, а не социальную сеть. С ним и мамой все было хорошо, и я облегченно выдохнула. Альберт не добрался до них. Но, с другой стороны, узнать мой адрес он мог узнать только через родственников. Больше о нем никто не знал. «Я не мог до тебя дозвониться, Наташ, – написал Саша. Мы с мамой с детства звали его Саня. Общались мы редко, но я очень любила его. – У тебя самой все в порядке?» Пришлось солгать брату. «Да, просто телефон сломался». «Опять?!» «Опять» «И что на этот раз?» «Уронила в унитаз», – в рифму ответила я. «Ты неисправима», – ответил Саня и прислал несколько обидных стикеров. «Слушай, а кто-нибудь спрашивал мой адрес?» – на всякий случай задала я вопрос, который меня волновал. «Подружка твоя, с которой вы учились вместе. Яна, кажется. Отправить тебе что-то хотела», – моментально ответил брат, и я коротко выдохнула. Яна действительно была моей подругой – той самой, которую однажды хлопнул по пятой точке Артур, а я за нее вступилась. С Яной мы не общались – расстояние оказалось сильнее школьной дружбы, но виделись, когда я прилетала этим летом домой. Я была у нее в гостях, и мы пили вино ее отца. Только я забыла, что южное вино опасно – сначала похоже на терпкий сок, и ты пьешь его, не боясь опьянеть, а потом оно ударяет в голову, да с такой силой, что на ногах держаться не можешь. Я напилась, да так, что не помню, что было. Утром я проснулась уже у себя дома, не понимая, как дошла до дома. «От нее посылка пришла или как?» – спросил Саня, ничего не понимая. «Пока не пришла, – ответила я. – Слушай, а сын Альшевских в Галазе?» «Без понятия. А что?» «Да так… Вам с мамой деньги нужны? Я вышлю. На мамину карту», – пообещала я. «Не надо, – воспротивился брат. – Себе оставь. Все так и снимаешь жилье? Возьми уже ипотеку». «Возьму, – пообещала я. – Если что-то важное случится, пиши мне сюда. Мой телефон пока не будет работать». На этом мы попрощались, и я снова пошла собираться. До самого вечера мы с Кириллом вновь гуляли, будто самые обычные туристы. Поехали на Воробьевы горы, где обсуждали, что и как будем делать, и в конце концов решили просто пожить в Москве и ориентироваться по ситуации. После заскочили в Планетарий, где Кирилл позорил меня своими бесконечными разговорчиками и хихиканьем. А в конце дня гуляли по Садовому кольцу, время от времени фотографируясь для Октавия. – Он что, все никак не может поверить, что ты встречаешься со мной? – не выдержала я после очередного совместного селфи, на котором Кирилл заставил меня целовать его в щеку. Мы находились в уютном кафе – отдыхали от долгой прогулки. – Верит он, – хмыкнул Кирилл. – Просто мне нравится с тобой фотографироваться. Жаль, в инстаграм не выложишь. И он со вздохом посмотрел на свой телефон, который так и держал в руке. – А ты попробуй, – хихикнула я. – Напиши, что у тебя девушка из России. Покажи, какая я красотка. – Да без проблем, – отозвался Кирилл, заходя в приложение. – Только потом твой бывший тебя точно найдет. – Верно. Знаешь, что мне всегда было интересно, – медленно сказала я, глядя на его телефон. – Каково это – быть знаменитым? Этот вопрос сорвался с моих губ сам по себе. Я часто над этим думала. У Сережи была идея фикс стать популярным. Но он так и не стал им. Разве что в своих несчастных мечтах. – Каково? – медленно повторил следом за мной Кирилл. – Сложно сказать. Поначалу ты чувствуешь себя особенным, лучше других, выше других, а потом это становится нормой, и ты этого не замечаешь. Звездная болезнь – это профдеформация, а не самовлюбленность и желание показать миру, что ты лучше всех. Я никогда не думал, что буду тем, кем стал. И я никогда не думал, что буду высокомерной задницей, каким считают меня некоторые. Иногда я делаю что-то, а потом начинаю задумываться – имел ли я право на это или нет? И знаешь, Наташа, дьявольски сложно признать, что не имел. – Но ты признаёшь, – сказала я, удивленная его ответом. – Почему ты так решила? – Иначе бы ты не приехал ко мне. Не вернулся бы. – Поверь, я просто хотел выиграть гитару, – тотчас начал отнекиваться Кирилл. – Так-то ты вообще мне и даром не нужна. Вот, опять, – рассмеялся он. – Иногда я реально не отсекаю, что говорю. Если только не начинаю думать об этом специально. Ладно, признаю – мне было стыдно, что я тебя оболгал. Мне это знакомо, поверь. Когда весь мир против тебя, а ты сидишь в грязи и не можешь встать, потому что боишься упасть снова и запачкаться еще больше. Надеюсь, ты действительно простила меня за это. Да, мне стыдно. Не смотри на меня так. – Простила, – ответила я с полуулыбкой. – Ведь ты меня спас. Нервы, конечно, потрепал, но, по крайней мере, я все еще целая и невредимая. Физически. Кирилл с подозрением покосился на меня и зачем-то снова взял телефон. Полистал фотографии и показал одну из них мне. Я увидела его старое фото, сделанное, должно быть, когда ему было лет восемнадцать или немногим больше. Он сидел на берегу океана – взъерошенный, дерзкий, с вечной ухмылкой. С растрепанными темными волосами, которые были заметно длиннее, играл океанский бриз. С бутылкой колы в руке. С ровным загаром на лице. Кирилл был одет в безрукавку и бриджи, на его плечах были царапины, на костяшках – ссадины, на коленях – синяк, а губа рассечена, будто он дрался недавно. В темных глазах отчетливо читался вызов – то ли миру, то ли себе. Никаких брендовых шмоток. Обычный парень, каких миллионы. И в то же время притягивающий к себе. – Сильно изменился? – спросил Кирилл. – Прилично, – ответила я. Это была ложь. Он оставался все таким же – дерзким и с опасной искрой во взгляде. – Тогда мы с матерью только переехали в Штаты – она вышла замуж за одного мудака и ради него бросила все. Я не хотел улетать, но мне пришлось. Она заставила меня сделать это. Заставила бросить все, что было, и лететь следом. Знаешь, я плохо знал английский, но зато хорошо знал, что в этой стране мне не место. Что я там чужой. И что для человека, за которого вышла мать, буду чужим. И для нее – стану. Я бросил своих друзей, бросил свою любовь, бросил мечту поступить в универ, на гражданскую авиацию, и стать пилотом. Что ты на меня так смотришь, лапуля? Я реально хотел стать пилотом. – Я думала, ты всегда мечтал стать музыкантом, – вновь думая о Сереже и его одержимости музыкой, ответила я. – Мечтал. Учился в музыкальной школе по классу гитары, круто играл, пел, выступал даже. Я горел этим, но внутри понимал, что это однажды закончится. Мы повзрослеем, мечта станет пылью и все дела. А кроме музыки я еще небом болел. И решил выбрать его, – ответил он. – Только вот мама выбрала не меня, а своего мужа. Не мои мечты, а свои. Нет, ты не думай, что я ее осуждаю. Просто… обидно было. Я умолял ее оставить меня в России, а она не согласилась. Продала квартиру и сказала, что мы переезжаем. Что там жизнь лучше, чем здесь. Что там перспективы. В общем, что я хочу сказать? Что я был самым обычным парнем. И не знал, каково это – быть знаменитым. В то время, когда было сделано это фото, я сбежал из дома и жил один. Подрабатывал где-то, тусовался с друзьями на берегу – отчим жил в Лос-Анджелесе, порою ходил по барам. Хотел скопить бабок и свалить обратно. У меня ничего не было. Только дурацкий акцент. Я не из тех, кто родился в богатой семье. И когда ты говорила о тяжелой жизни, там, в самолете, я прекрасно тебя понимал. Иногда я спал в парках и ничего не жрал, потому что не было бабок. Но я смог заработать их. И считаю, что все могут заработать, если не будут зацикливаться на самих деньгах. Твои размышления о деньгах просто взбесили меня, честно. Наверное, поэтому я так отнесся к тебе. Решил, что ты на все способна ради бабла. А я ненавижу таких девиц – которые хотят только денег и ничего больше. Меня триггерит. – Почему же? – спокойно поинтересовалась я. Только вот на душе было тревожно – не из-за слов Кирилла обо мне и о том, какой он меня считал. А от того, что он рассказывал о себе. Я и не думала, что его жизнь была такой до того, как он стал популярным. Мне казалось, все давалось ему легко и быстро. В том числе и слава. – Первая любовь. Все из-за нее, – коротко рассмеялся Кирилл и пригубил кофе – надо сказать, мое. – Я знал ее с детства и любил несколько лет. Ее звали Жанна, и она казалась мне самой красивой на свете. Меня она отвергла, хотя, наверное, я ради нее горы готов был свернуть, а потом поставить на место. Ах да, она встречалась с богатыми мужиками за деньги. Так они были ей нужны. А я вот денег ей дать не мог. – За деньги? – удивилась я. Боже, какие страсти он мне рассказывает. Это точно ненормальный Кезон из «Лордов»? Не его двойник? – Да. Так сказать, оказывала им особые услуги, – кивнул Кирилл. – Ужасно, – посочувствовала я ему. – Эй, лапуля, не жалей меня. Я рассказываю тебе это все не для этого. Просто хочу, чтобы ты понимала ход моих мыслей. Почему я так поступил с тобой. Вокруг меня всегда было куча девчонок, которым были нужны мои деньги. Вот и все. – Да, я поняла. А ты, надеюсь, понял, что я не такая, как твоя Жанна. – Да, понял. – Тогда выпьем за это, – подняла я свою кружку с остывшим кофе по-венски. Он повторил следом за мной. – Спасибо, что поделился, – искренне сказала я. – Что с этой Жанной теперь? Вы больше не виделись? – Один раз, год назад, когда я прилетал к друзьям. Нашла богатого мужика старше ее лет на двадцать, вышла за него и родила ребенка. Теперь у нее все хорошо. – В голосе Кирилла слышалось спокойствие. Он отпустил это. Забыл. – А Катя? – зачем-то спросила я. – Ты ведь любишь ее? Что произошло между вами? Это была моя ошибка. Лицо Кирилла стало жестким, глаза потемнели. – Не хочу говорить о ней, – отрывисто сказал музыкант, и я кивнула в ответ, принимая к сведению. Значит, из-за нее ему еще больно. Что же между ними произошло? Она бросила его? Ради того блондина по имени Антон? Изменила или просто сказала однажды, что он не нужен ей. Но… как она могла бросить Кирилла – он же знаменитый и богатый. Красивый. Умеет быть заботливым. Может быть, он обидел ее? Но как? – Ты сразу стал знаменитым? – поспешила я вновь вернуться к теме популярности. – Относительно, – задумчиво ответил Кирилл. – Какое-то время мы с парнями играли по клубам, но особого успеха не было. А потом стали сотрудничать с одним лейблом – Гектор выслал им запись нескольких наших песен, и им понравилось. Мы подписали договор с ним, но не ждали ничего особенного, пока «Архитектора» случайно не поставили на радио. Если честно, мы тогда уже начали руки опускать, потому что работали как сумасшедшие, катались в фургончике по стране, чтобы выступить в дрянных клубах, но особого успеха не было. И бабла тоже. «Архитектор» взорвал радио и стал хитом в сети – но за это спасибо нашему Фелу, он загрузил его в интернет, на все платформы, по-моему. В итоге мы сняли клип – и он моментально набрал кучу просмотров. Лейбл рекламировал нас, и все пошло, как по накатанной, хотя, если честно, на деньги нас сначала круто нагрели – заплатили копейки. Но мы сами дураки. Надо было внимательно читать договор. Потом с нами подписала договор крупная звукозаписывающая компания, мы записали новый альбом и окончательно взлетели. Но ты не думай – мы работали, как рабы. Студия, съемки, образы, репетиции, интервью, снова студия, студия, студия. Потом туры. Бесконечно длинные и бесконечно прекрасные. Мы работали как проклятые. В какой-то момент я выдохнул, обернулся назад и понял, что стал звездой. Суперзвездой. – Кирилл расхохотался. – Мне больше нельзя было выходить из дома без маскировки – мгновенно узнавали. Пришлось несколько раз переезжать – фанаты вычисляли адрес. Какое-то время мы жили с парнями вместе – сняли на берегу виллу, и там же записывались. Так продолжалось несколько лет. Мы даже шоу успели снять – «Дом “Лордов”». Не видела? И правильно, что не видела. – И что, вы до сих пор так живете? – удивилась я. – Нет. Через пару лет разбежались – поняли, что, если будем вместе не только работать, но и жить, убьем нафиг друг друга. Без шуток. – А твоя мама? Как она ко всему этому отнеслась? – Никак, – глухо ответил Кирилл. – Она умерла до того, как я стал знаменитым. Они с отчимом разбились на машине. – Прости, мне очень жаль. – Все в порядке.