Девушка приблизилась к дому, в котором они жили с самого детства. Он – на пятом этаже, она – на втором. И сразу увидела Сережу – согнувшись, он стоял в проеме окна, и ветер трепал его волосы. Казалось, он не боится высоты – словно это не пять этажей было между ним и асфальтом, а пять сантиметров. Он улыбался ветру и, казалось, вот-вот шагнет вниз. Увидев Сережу, Наташа побледнела и каким-то шестым чувством поняла, что кричать ему что-то не стоит. Он не в себе, может прыгнуть вниз на ее голос. Она побежала в подъезд, на ходу ища ключи от его квартиры, ворвалась в комнату, схватила его за пояс обеими руками и умудрилась затащить внутрь. Как она это сделала, и откуда у нее взялось столько сил, девушка не понимала. Ее трясло от страха. А Сережа ничего не замечал – он был в своем мире. Рассказывал Наташе, что только что стоял перед фанатами, и они звали его на сцену. Ему просто нужно было спрыгнуть, чтобы попасть на нее и сыграть для них. Сережа уснул, а Наташа сидела рядом и тоскливо смотрела в окно, за которым хлестал ливень. На море начался шторм. И в ее душе – тоже. Она очень боялась, что однажды Сережа действительно прыгнет вниз. Глава 22 Машина приехала за нами спустя полчаса. Мы видели, как она появилась во дворе: стильная, черная, блестящая на солнце – будто выхолощенная. Это оказался «Мерседес» флагманской серии представительских автомобилей S-класса. И уже сидя на заднем кожаном сидении, в прохладе кондиционера и с бокалом ледяной содовой, я, наконец, осознала, что мы действительно покидаем город. По-настоящему. Люди Альшевского нам не встретились – тактика Кезона сработала. Мы просто пересидели на крыше, а потом уехали. И вряд ли они заподозрят, что мы находимся в таком крутом автомобиле, даже если проедем мимо – окна-то тонированы. Я смотрела в окно, одной рукой сжимая бокал, а другой крепко вцепившись в рюкзак, лежащий на коленях. Ехали мы долго – из-за пробок. Сначала мимо мелькали знакомые улицы, после – окна низких домов в пригороде, а затем и вовсе появились луга, поля и леса в отдалении, на холмах. Мы мчались в аэропорт, который находился от города на некотором расстоянии. Города, который почти пять лет не отпускал меня. А теперь я сама должна была отпустить его. Почему-то вспомнился отец и его вечно опущенный взгляд. Вадим, с которым мы каждое утро пили кофе на работе. Старая квартира, которую я так хотела сделать уютной. Теперь всего этого не будет. Прощай, город! Может быть, однажды я вернусь. Я отвернулась от окна, чтобы не видеть, как исчезают за горизонтом последние дома. Кезон сидел рядом и с невозмутимым видом залипал в телефон. Почувствовав мой взгляд, он повернулся ко мне. – Что, лапуля? Рада? – Рада, – вздохнула я. – По тебе и не скажешь. Я ничего ему не ответила – молчала до самого аэропорта. Сотрудники компании бизнес-авиации встретили нас с улыбками. Правда, эти улыбки на мгновение померкли, стоило сотрудникам заметить обувь Кезона и бинт на ноге, сквозь который начала проступать кровь. На миллионера, с легкостью арендующего самолет, он ну никак не походил. Скорее на взлохмаченного шута в солнцезащитных очках, который все время ухмылялся. – А где цветы? – спросил он у сотрудницы в деловом костюме. – Какие? – растерялась она. – Я заказывал цветы, – капризным тоном заявил Кезон. – Хотел, чтобы меня и мою девушку встретили с букетом ромашек. – Мы просим извинить нас – не получили подобную инструкцию, но сейчас же все исправим, – тотчас вмешался мужчина. – Все в порядке. Я шучу, – отмахнулся Кезон. – Меня интересует другое – нас не будет в списках вылетающих из города? Не хочу, чтобы об этом знали мои конкуренты. – Вы пройдете паспортный контроль, но мы гарантируем полную конфиденциальность, – заверил мужчина. – Пожалуйста, не волнуйтесь об этом. Нас проводили в ВИП-терминал, который разительно отличался от обычных, и за короткое время проверили документы и багаж – те же несчастные рюкзак и сумку. Кезон с невозмутимым видом достал пирожок Фроловны и жевал его, будто бы мы находились не в терминале для ВИП-персон, а в каком-нибудь дворе. Некоторые из этих самых ВИП-персон оборачивались на него, но ничего не говорили. Видимо, решили, что он либо ненормальный, либо слишком богатый для того, чтобы думать о чьем-то мнении. – Хватит есть, – пихнула я его в бок. – В «Макдональдсе» поесть не дала, сейчас тоже не даешь. Что ты за человек такой, Наташа? – нахмурился Кезон и, поймав на себе взгляд ухоженной девушки с платиновыми волосами, подмигнул ей. Она вспыхнула и отвернулась. Паспортный контроль и проверка багажа заняли минут двадцать. После нас посадили в минивэн и повезли по взлетному полю к супер-джету, который уже ждал нас и в любой момент готов был взмыть в воздух. Он был небольшим – я насчитала всего десять иллюминаторов, белоснежным и, несмотря на размеры, основательным. Управляли им два пилота, которые поприветствовали нас с дружелюбными улыбками, а еще на борту была стюардесса, которая встретила нас, как дорогих гостей. Не веря в происходящее, я осмотрелась – просторный светлый салон, кресла и диванчики из натуральной кожи, столики, живые цветы, мелочи вроде USB-розеток, подставок, подушек, телефона, жалюзи с электроприводом. Обеденная зона, зона для переговоров, туалетная комната с выходом в багажное отделение… Я словно в другой мир попала – из салона в эконом-классе в арендованный супер-джет. Не самолет, а настоящий номер в дорогой гостинице, только узкий и вытянутый. – Садись, лапуля, – сказал Кезон и первым плюхнулся в кресло у иллюминатора. Я села напротив – кресло было большим и комфортным, в таком так и хотелось уснуть. Стюардесса предложила напитки, а также крутые планшеты и накладные наушники – видимо, чтобы мы не скучали в полете. А после, проверив, застегнулись ли мы или нет, удалилась на свое место. Супер-джет начал движение по полосе. А потом мы взлетели – разбег был коротким, и меня так вжало в кресло, что я испугалась. И вдруг подумала, крепко сжимая чашку со свежесваренным кофе – наверняка в маленьком самолете трясти будет куда сильнее, чем в большом, я же с ума сойду! Но Кезон, будто прочитав мои мысли, покачал головой. – Все будет хорошо. То, что маленькие самолеты трясет сильнее – всего лишь миф. Поверь мне. Я все время летаю. И я поверила. Допила кофе и разрешила себе расслабиться. Небо было ясным, поэтому вид из иллюминаторов открывался шикарный. Дороги, поля, леса – все было видно как на ладони. Яркие, залитые солнечным светом – они казались нарисованными, будто на землю уронили огромное лоскутное одеяло, которое порвалось посередине, но на самом деле это было небольшое озеро, которое с высоты казалось темным. Когда мы оказались над городом, то у меня и вовсе дух захватило: извилистая река, переплетения улиц, крохотные дома – я все это видела с высоты птичьего полета. Мы пролетели над городом, и я окончательно попрощалась с ним. А может быть, я прощалась со своим прошлым – как знать. Самолет поднялся выше – теперь мы летели над облаками, которые казались бесконечным дрейфующим морем, над которым светило солнце. Нас не трясло и не укачивало, а плавно несло вперед. Это был мой самый удивительный перелет в жизни, и я чувствовала себя Золушкой, которая нашла себе ненормального принца. А этот самый принц, то есть Кезон, сидел на диванчике, потягивал что-то из бокала и с жизнерадостной миной таращился в телефон – в самолете был спутниковый интернет. Выглядел он так, будто бы не летел на арендованном супер-джете, а находился у себя в гостиной. Удивительный человек. Его то стукнуть хочется, то сесть рядом и обнять. Положить голову на плечо и ни о чем не думать. Я вспомнила его слова о том, что он будет защищать меня, и вздохнула. – Влюбилась? – весело поинтересовался Кезон, так и не глядя на меня, но заметив, что я рассматриваю его. – Влюбилась, – спокойно подтвердила я. – Женишься на мне, милый. Он расхохотался. – Если я решу жениться на тебе, лапуля, отведи меня к психиатру. – Договорились, – кивнула я. – Могу еще и к экзорцисту или к шаману сводить. – Садись ко мне, – похлопал он по дивану рядом с собой ладонью, и я решила – почему бы и нет? Думала, что мы будем сидеть рядом, а вместо этого Кезон решил, что я должна стать его подушкой – он тотчас улегся, положив голову мне на колени. Мне тотчас захотелось запустить пальцы в его темные волосы, но я сдержала себя. Что Кезон обо мне подумает? Что я действительно влюбилась в него? Мне не хотелось услышать еще тонну шуточек от него. – Сделай мне массаж головы, – заявил он, глядя мне в глаза снизу вверх. – Больше ничего не сделать? Может быть, массаж где-нибудь еще? – ухмыльнулась я. – Массаж где-нибудь еще мы будем делать не в самолете, – нахально ответил Кезон. – А пока что займись моей головой. В конце концов, мы заключили договор, помнишь? Я помогаю тебе, а ты выполняешь мои поручения. Как там было написано? Я, Шуточкина Наталья Андреевна… – Шутейко, – недовольно поправила его я. – …Обещаю выполнять роль девушки Кирилла в течение месяца, а также выполнять прочие поручения взамен на защиту и выплату денежной премии, – по памяти процитировал музыкант. – Так что выполни мое поручение. Сделай массаж головы. Она просто раскалывается, если честно. – Его голос прозвучал тихо, без лукавства и насмешек. Я коснулась его волос – густых, жестких и странно притягательных. Если сначала я хотела послать Кезона вместе с его договором, то слова о том, у него болит голова, растопили мое сердце. У меня и у самой порой была мигрень, и в такие дни хотелось лезть на стену. Подушечки моих пальцев оказались на середине его лба, и, немного надавливая на него, повели к вискам, стали растирать их круговыми движениями. После переместились на затылок, то поглаживая, то аккуратно надавливая. Кезон закрыл глаза, кажется, наслаждаясь каждым моим прикосновениям, и, пока я делала массаж, уснул. Во сне он казался беззащитным – без этой своей вечной улыбки или изогнутой в насмешке брови. Я не сразу осознала, что рассматриваю его лицо – линию роста волос, высокий лоб, длинные ресницы, как будто бы он только что сделал их ламинирование, прямой нос, выразительные скулы, мужественный подбородок. Чуть вытянутое лицо, и черты, может быть, не самые правильные, но привлекательные. Не парень, а картинка, и даже легкая щетина не портит его красоты – не яркой и головокружительной, граничащей со смазливостью, а мягкой и неброской. Кезон из тех людей, чья внешность универсальна, и он легко может воплотить любой образ – и громкой рок-звезды, и бородача в старомодном костюме, и «своего в доску» парня, который вечно смешит людей и может заставить улыбнуться любого. Ну, или довести до белого каления. А еще может быть тем, кто пообещает спасти, и ты поверишь ему. Я вновь коснулась его волос – осторожно, почти невесомо. И стала гладить их, надеясь, что Кезон не проснется, не в силах отвести взгляд от его лица. Кожа у него была отличной – ровной, тронутой загаром. Но дотронуться до его лица я не решилась. Лишь задумалась – Кезон тщательно ухаживает за собой? Посещает лучшие салоны Нью-Йорка, или где он там живет? А может быть, у него такая хорошая кожа от природы? И мимические морщинки вокруг глаз и у уголков губ лишь придают шарм. Моя рука вдруг замерла. И меня пронзила странная, пока еще непонятная мысль – он что, нравится мне? Этот нахал с самолюбием размером с Эверест? Нет, сейчас он мне помогает, и я ему благодарна, но ведь из-за него у меня было столько проблем! Я столько всего натерпелась после концерта «Лордов»! Моя жизнь оказалась поделена надвое из-за знакомства с этим оболтусом. Как же он может мне нравиться? Нет. Точно нет. Мне нравится Вадим. «И именно поэтому ты его вообще не вспоминаешь», – добавил внутренний голос. Возразить мне было нечего. Кезон проснулся минут через сорок. Я все так же сидела на диване, боясь пошевелиться, словно у меня на коленях лежала не его голова, а кошка, которую не хотелось будить. Я бездумно смотрела на большой экран, на котором транслировалась карта Земли и наш самолет – можно было проследить, в какой точке мира мы находимся, и как далеко лететь до пункта назначения. То, что мы в небе, почти не ощущалось – никакой тряски или ужасного гула. Только за стеклом иллюминаторов все так же неслышно плескалось небесное море, сотканное из облаков. Он внезапно открыл глаза и резко встал, испугав меня. Вид у него был такой, словно ему снился кошмар – широкие зрачки, чуть приоткрытые губы и едва слышное сбивчивое дыхание. – Ты чего? – удивленно спросила я, а он в ответ лишь помотал головой и ушел в уборную. Когда Кезон вернулся, к нам подошла стюардесса, которая, видя, что он спит, не тревожила нас, а теперь решила предложить обед. Кезон, который, кажется, пришел в себя, любезно согласился. С дивана мы переместились на кресла, между которыми стоял столик, накрытый белоснежной скатертью, словно в ресторане, и, надо сказать, блюда здесь были не хуже – и подачей, и вкусом. Закуски, салат, горячее и десерт – шоколадный фондан, из которого при разрезании вытекал шоколад. Ели мы молча. Я смотрела какой-то фильм на одном из экранов, а он переписывался с кем-то. Оказалось, что Кезон общается с Октавием, с которым заключил спор. – У них с Лилит все слишком хорошо, – недовольно сказал музыкант, как ребенок ковыряя вилкой пасту. – Думаешь, он выиграет? – спросила я. – Кто ему позволит? – ухмыльнулся Кезон. – Сейчас устроим обнаженную фотосессию, и вырвемся вперед. Вместо ответа я с мрачным выражением лица показала ему средний палец. Вот тебе, зараза, а не обнаженная фотосессия. Его это только развеселило. – Конечно, Окту проще. Ведь Лилит – его фанатка. А кто у меня? Девица, которая сверлит взглядом и мысленно проклинает. Антифанатка. Условия вообще неравные. – Ах ты, бедняжка, – наигранно посочувствовала ему я, одновременно жуя кусочек фондана. – Антифанатка нашей звездочке досталась. Хочешь, пожа… На этом я запнулась – подавилась и стала кашлять. Кезон подскочил ко мне и стал заботливо хлопать по спине. Хотя я, если честно, думала, что сейчас он начнет так меня лупасить, что прибьет к столу грудью. – На, водички попей, – сунул он мне стакан в руки, и я глотнула. Только вот это оказалась совсем не водичка, а мохито, который он пил недавно. От неожиданности я подавилась во второй раз и закашлялась еще сильнее. Вот козел, а! Стоит что-то хорошее подумать, как он что-нибудь да исполнит. – Прости, – сквозь смех – очень обидный смех – сказал Кезон. – Я не специально, правда! Вот нормальная вода, возьми, Наташ! А, здесь пусто, прости. Где у нас тут вода? Боже, ты мне сейчас сеньора Помидора из мультика напоминаешь – такая же красная. «Приключения Чиполлино» – помнишь? Про мальчика-луковку… – Слушай, ты, мальчик-луковка! – взорвалась я. – Хватит ржать! Я тебя сейчас прибью! Какого черта ты творишь?! Мне пришлось замолчать только потому, что появилась стюардесса, которая по обыкновению, улыбалась, но глаза у нее были удивленные.