Она задумалась. Бросила быстрый взгляд на Ункац-Арана, но шаман или дремал, или успешно делал вид. — Иногда я слышу уравнения, — тихо ответила девушка. И когда настала моя очередь удивиться, добавила: — Формулы. Их в моей голове повторяет женский голос. Знакомый и незнакомый одновременно. Мне хочется верить, что это говорит мама, но точно знать я не могу. — И что они означают? — Это понимание тоже ускользает… Я покивал, хотя понятия не имел, каково это — слышать фантомные формулы, а не музыку. Снова открыл нож, покончил с мизинцем и бросил отрезанный палец на рифлёный пол «Коппульсо». С самого утра настроение было странным. Тёмно-серым. Сухим, словно воздух за бортом. Диктатион о себе знать не давал, и я не спешил нарушать текущего положения дел. Вторая часть джинкина-там со своими увещеваниями тоже в уши дуть не торопилась. Казоку-йодда усиленно делали вид, что нас с Ч’айей не существует (хоть носов морщить и не перестали), увлечённо начищали оружие или занимались настройкой оборудования. Гадатель попробовал завязать разговор за утренней чашкой самовскипающей чинги в специальной банке, но наткнулся на угрюмое молчание и больше не лез. Ожидание чего-то важного, но совершенно непонятного окутало всех, будто дым благовоний. Несмотря на то, что за границей гнезда мы провели меньше суток, совсем ещё недавние события на его улицах стали казаться бесконечно далёкими и малореальными. Словно про бойню на восточных окраинах Бонжура и Колберга я видел в манга-драме, штурм Пузырей стаей спятивших кукуга оказался злой выдумкой прокламаторов, а признание мудаков из «Восьмого цвета радуги» и последний разговор с Алой Сукой вообще случились во сне. Бронефаэтоны катились в невидимую точку на невидимой карте. Ритм дороги навевал дрёму, но спать решились лишь парочка из сидящих внутри хвостатых. А затем, в неожиданный, но неизбежный момент «Коппульсо» всё же остановились, и что-то подсказало, что это вовсе не пятиминутный привал размять лапы и окропить жёлтеньким колючие стебли хвостокусов. Ункац-Аран будто тоже что-то почуял и мгновенно распахнул прищуренные глаза, в которых теперь не читалось ни намёка на сонливость. Ч’айя шумно сглотнула, но тут же глубоко вздохнула, пару раз стиснула и разжала кулаки, а затем решительно расстегнула ремни безопасности. Не успел я попросить её обождать или даже выдвинуть потолочный перископ, как на общем канале раздался голос Бронзы. — Начинаем «Ощутимое присутствие», — со знакомой уже хрипотцой скомандовал Коготь. — Построение «клин-клин-веер», операторам «скорлупок» быть начеку. Оба бортовых люка бронефаэтона распахнулись, и через несколько секунд внутри салона остались лишь я, Ч’айя и гадатель. — Только после вас, — дёрнув ушами, оскалился последний, и подцепил ассолтер на нагрудные крепежи. Я не ответил. Подхватил собственное оружие, неторопливо вынул из-под сиденья рюкзак. Взглянул на девушку и медленно покачал головой: — Стариков нужно уважать. Самец оскалился, будто снова хотел напомнить об отнюдь не преклонном возрасте, но фыркнул, встряхнулся и выбрался наружу. Распахнутый люк, из которого в бронированное пузо транспорта врывался приглушённый дневной свет, казался переходом в иной мир. Впрочем, если разобраться, так оно и было… Ч’айя покинула нишу сиденья, но я придержал за локоть. Набросив ремень ассолтера на шею, передвинул оружие на грудь и положил пальцы на переделанную рукоять. Неспешно подобрался к выходу, втянул носом пыльный воздух недобрых пустошей. Отчего-то так и представилось — все сорок бойцов «Диктата» полукругом растянулись перед нашим «Коппульсо» и взяли люк на прицел… Облизнув губы, я подобрался ещё ближе к порогу. Мог ли многоуважаемый господин фер вис Кри устроить всё это ради ловушки на двух беспокойных людишек? Пожалуй, такой план казался излишне сложным, невероятно дорогим и рисковым… но кто до конца понимал происходящее в виртуальной черепушке джинкина-там? Чуть приподняв ствол, я медленно выглянул наружу — если Диктатион и задумал недоброе, это будет ему дорого стоить… — но наткнулся на недоумевающий взгляд Ункац-Арана, озадаченного заминкой терюнаши. Я подмигнул чу-ха, спустился по откидным ступеням, бросил ассолтер болтаться на перевязи и протянул свободную руку девушке. Вдохнул полной грудью, наконец осмотрелся. Колонна остановилась у подножия одинокой пологой горы в полсотни метров высотой, чья плоская вершина могла бы служить столом для великанской игры в тайчо. «Коппульсо» снова разместились треугольником, причём «Третий Зуб» от возвышенности прикрывали туши остальных. Блёкло-синее, уже темнеющее небо будто разрезали пополам — на западе бурлил высокий, выкрашенный в десятки оттенков серого грозовой фронт, в то время как к востоку от нас высь не пачкало ни единого облачка. Ветер, предвещавший скорую непогоду, заметал под одежду песок, трепал воротник и взвивал вокруг бронефаэтонов десятки игривых пылевых смерчей. В ноздри ударил запах глинозёма и песка, выступающих из земли скальных пород, редких затхлых водоёмов и чахлой травы; запах места, которое я почитал за пустыню, всколыхнул внутри что-то забытое, дикое и стремящееся… отомстить? Удивлённый собственными чувствами, я оглядел бескрайнее пространство поросших колючками дюн, посреди которых вспухала плосковершинная гора. Откровенной опасности не ощущалось. Но тот я, который глубоко внутри ещё остался частью Стиб-Уиирта, пусть и его подневольной частью, он вдруг что-то уловил. Опасность была. Причём совсем рядом. Солнце прожаривало без шуток, но стоило мне подумать, что пальто вполне может остаться в броневике, как налетел порыв настолько освежающего ветра, что захотелось накинуть капюшон. — Почему встали? — спросил я у Бронзы. Тот покривился, но ответил, негромко и неохотно, так хотя бы без ожидаемого презрения: — Нужно кое-что уточнить. В груди сжалось, предупреждая, что разговор едва ли пойдёт о сортах паймы. — Значит, нам сюда? Бронза снова поморщился. Отчёты перед терюнаши, пусть даже по прямому распоряжению персонального божества, определённо тяготили Когтя. — Финишная точка здесь. Точнее, наверху, на плато. — Энк… многоуважаемый господин фер вис Кри подтвердил пункт назначения? — Связь с ним пока утрачена, — причмокнув, будто мяты пожевал, признал самец. И добавил с ещё большим разочарованием: — В этом случае он… приказал говорить с тобой, терюнаши Ланс… Ох, байши, до чего же неловко ему было это озвучить! Впрочем, наплевать, нам с ним не детёнышей воспитывать… — Отлично! — Я встряхнулся, чудом удержался от глотка из фляги, и приподнял воротник от налетевшей пылевой плётки. — Тогда вперёд, склон не выглядит непроходимым. Рванём на самый верх, сисадда? — Склон не выглядит непроходимым, — осторожно признал Бронза. — Он выглядит… жилым. Чу-ха дёрнул усами и демонстративно мотнул башкой за моё плечо. Я медленно, будто под слоем песка прятался рой скорпионов, выдвинулся из-за кормы «Коппульсо». Присмотрелся к горе и многозначительно хмыкнул. Раздери меня Бансури… Поросшие кустарниками склоны и вправду оказались не такими первозданными, как на первый взгляд — частую лестницу определённо не природных террас покрывали язвы овальных нор. Причём немало. — Яодуны, — уверенно прошептал Ункац-Аран почти в ухо, чуть не заставив подскочить. — Байши, ещё раз так подкрадёшься, и я… — Почти горизонтальные пещеры, — как ни в чём не бывало продолжил шаман, разглядывая склон из-за моего плеча, — иногда уходят немного вниз. Был в подобных, очень любопытная конструкция, зимой там тепло, а летом всегда приятная прохлада. По моим подсчётам, в таких оседают до десяти процентов кочевых стай. Сучий умник! Вот только жизнеописаний чу-ха-хойя нам сейчас и не хватало… С другой стороны, было бы наивно полагать, что расположенные над нами яодуны пустовали. А это значило, что… — «Облако-один», «Облако-два», — скомандовал Бронза на общем канале, — встречный курс по периметру. Я снова обернулся к четырём десяткам казоку-йодда и увидел практически невозможное — отгородившись от склона бронёй «Коппульсо», хвостатые разбились на малые тактические стаи и без движения застыли в ожидании распоряжений. Сам Девятый Коготь оседлал лестницу первого бронефаэтона и развернул на предплечье гибкий свето-струнный экран. Только сейчас я обратил внимание, что выбранный Диктатионом вожак носил шлем в традициях матёрых кубба — с отстёгнутыми отсеками для защиты ушей. Которыми сейчас активно вращал, пытаясь уловить подозрительное в перешёптывании песка и ветра. — А вон ещё посмотри! — Ункац-Аран даже тронул меня за плечо, то ли смелости на Гариб-базаре прикупил, то ли впрямь задумался. — Выглядит крайне любопытно. И даже бинокль протянул, приглашая проследить за жестом лапы, но я отмахнулся и натянул на лицо «Сачирато». Настроил дальность, резкость, пробежался взглядом по холму, и хватка в груди стала чуть сильнее. Метрах в двухстах от места нашей стоянки на холм вела дорога. Точнее, когда-то она таковой точно была, сейчас угадываясь едва-едва, однако её обрамление… оно осталось неизменным. Более того, судя по всему, его время от времени подновляли. По обочинам утрамбованной полосы возвышались невысокие деревянные шесты (я был готов ставить на кон пару тысяч рупий, что это иннти), к их поперечным перекладинам крепились кости, перья и гладкие полосатые камни с высверленными отверстиями; местами встречались блёклые тряпичные ленты. Ах, да, а ещё почти все шесты венчались черепами, добела отполированными пылевыми ветрами. Часть их определённо принадлежала чу-ха-хойя, часть могла принадлежать животным — барханным пумам или турам, а несколько выглядели… необычно, и при взгляде на них ладони непроизвольно вспотели. — Тут определённо не рады гостям. — Для существа, побывавшего в пустыне, ты явно переоцениваешь дружелюбие местных стай, — усмехнулся старик. Причём таким тоном, что мне стоило труда не потянуться за кастетом. Приказ Бронзы тем временем исполнили: один боец опустился на колено, второй тут же вынул из его рюкзака стопку матовых блинчиков, точь-в-точь как у «Садовника» Ребра при штурме ночного парка развлечений. Через мгновение веер дисков взмыл в воздух, они разделились на две тройки и понеслись в разные стороны вдоль склонов. Я замер. Вспомнил, к чему привела воздушная разведка в упомянутом парке… но гора стрельбой не откликнулась. Через минуту, с жужжанием облетев объект по двойному периметру, диски благополучно вернулись к скоплению бронефаэтонов и с глухим свистом воткнулись в песок возле лапы оператора. В следующие несколько секунд Бронза и Ункац-Аран говорили одновременно. Один на общем канале связи, второй — снова мне на ухо, причём с горечью недооценённого пророка: — Взрослые самцы племени покинули пещеры… — П*здеж.