— Хао, сынок. Ступай легко, ещё потолкуем. — Непременно, отец. Амме привет. — Я могу тебе ещё чем-то помочь? Неожиданное предложение заставило задумался, и оставалось надеяться, что тягостные мыслительные процессы не сильно отражаются на лице «верного терюнаши». С одной стороны, обстоятельства требовали моего срочного возвращения в Колберг. С другой — так близко к центру гнезда и «Абиман Арене» в ближайшее время я точно не окажусь… С третьей точки зрения, мой смелый план неожиданно пустил ростки, и, вполне возможно, Лансу фер Скичире действительно удалось убить двух пум одной фанга. Заваруха от Ниточки до Ишель-фава будет только крепнуть, и в свете последних событий масштабное представление могут просто отменить… — Мне нужно кое с кем переговорить, — задумчиво ответил я. На морде Нискирича отразилась обида, будто я невольно оскорбил хозяина крепости. — Не забывай, мой мальчик, что это и твоя нора тоже! Ага, известный факт. Как и велеречивое двуличие хвостатых. Старший фер Скичира тем временем отошёл вглубь кабинета, неспешно вернулся за стол и развернул над ним свето-струнные дисплеи с прокламаторскими станциями. Мохнатые брови вожака сдвинулись, зубы стиснулись. Я тоже отступил в угол, поднял гаппи и выбрал ячейку. Мицелиум всё ещё сотрясали страшнейшие помехи, поэтому задуманный вызов на разговор прошёл не сразу… Байши, «мицуха» и вправду выглядела так, что совсем скоро пересыплется в мусорный бак горстью пережжённого праха. Главный вопрос после этого: что тогда ждёт весь Юдайна-Сити? Мне всё же ответили, пусть и не сразу и без слепка. — Куо-куо, — спокойно сказал я, — это Ланс Скичира. — Есть новости? — вместо приветствия спросил чу-ха на том конце соединения. Он определённо был всё ещё взвинчен и напуган. — Чего узнать удалось? Ты всё вынюхал? — Нет, — ответил я, стараясь не повышать голоса и не привлекать внимания Нискирича, — но новости есть. Предполагаю, что концерт отменят. Самец в моём заушнике визгливо фыркнул: — Эт потому что Бонжур гореть начинает⁈ Хм… А он оказался не настолько пустоголовым, как мне показалось во время нашей единственной встречи… — В целом, это верное утверждение, и если… Закончить мне не позволили. Собеседник перебил, причём на этот раз в голосе слышалась не тревога, а насмешка. — Терюнаши, ты совсем отбитый⁈ Помнишь «Уики-Мики», пела такая группа? Тьёнк-тьёнк, тебя же ещё тогда не было… Вобщ, были уже такие, похожие. Собрали полнюсный стадик даже во время заглавного махача Добродетельного Умиротворения, сисадда? — Ты говоришь про восстание в Такакхане? — А, ну и так можно сказануть, можно. А можно обназвать массовым налётом стаи обнаглевшего Серого Пау за денежками жирножопых из Пиркивелля. Хех, пунчи, ты вроде сам стал почти чу-ха, а ещё не внюхиваешь? Всем ваще сто куч покласть. Концерт заделают, даже если бы «Абиман-Арену» влепили посреди Бонжура, а не в Чучсин… Мне стало не по себе. И от осознания промашки своего предположения, и от правоты чу-ха в моём гаппи. Потому что если мыслить, как хвостатый… Да, теоретически, в свете последних событий грядущее выступление могут и отменить. Но могут и нет? Ведь пока бедняки Бонжура и тетроны рвут друг другу глотки, вистар и их детишки продолжат наслаждаться, так почему одно должно мешать другому? Как ни крути, но я предпринял последнюю попытку: — Добродетельное Умиротворение не идёт ни в какое сравнение с тем, что начинается в Бонжуре сейчас, и поэтому я… — Никаких, байши, «поэтому»! — рявкнул пилот, и я представил его встопорщенные в ярости усы. — Мои три дочурки уже там! Ещё завчера они пробракрались в Чучсин с подружайциями, сисадда? У них там клубы по интирексам или что-т вроде, так что они уже рядом и оттягиваются, сисадда? Я девок знаю своих, в подворотнях-подвалах ночевать станут, но такое не пропустят… Поэтому ты всё сделаешь, терюнаши! До вечера сделаешь! Ты должен мне, сисадда⁈ А у меня очень плохое предчувствование, сисадда? Ещё и гадалка наговорила, что это ваще неспроста… Я прикрыл глаза. Ох, пунчи, да такое могли бы заявить абсолютно все знакомые со мной чу-ха, если бы хоть отчасти узнали, что мы с Ч’айей затеяли… Вздохнув, я повысил голос и оборвал сбивчивую речь в заушнике: — Хао, пунчи, я понял. Всё сделаю, не мочи подштанников… И выключил гаппи чуть подрагивающим пальцем. Всё сделаю. Байши, не шибко ли много я в очередной раз взваливаю на собственную шею? Виртуа-Лансы снова подкинули чёткую, сухую, но весьма дельную мысль — зачем идти на неоправданный риск, если я ни на каплю не верю суматошному дистант-пилоту? Однако на периферии отрицания всё же проклюнулся возмущённый безразличием писк: а если это правда? Ну хоть чуть-чуть, ну хоть самую малость? Я задумчиво покрутил на пальце колечко, и в груди похолодело от неожиданного осознания — Амма тоже собиралась идти… И если имелся хоть мизерный шанс, что паникёр говорил правду… Байши, и ведь подобное не под силу выяснить даже Диктатиону. Такое обсуждают только шёпотом в норе с наглухо затонированными окнами… Как бы то ни было, решать вопрос придётся. Как минимум потому что это не заказ по исполнению деликатного поручения… а долг. И я просто обязан всё заснять на гаппи, затем пересыпать тревожному мудаку, и как можно скорее сбросить с плеч этот нелепый камень. Несколько раз глубоко вздохнув и вернув маску невозмутимости, я неторопливо подошёл к столу Нискирича фер Скичиры. Тот — сосредоточенный, недовольный, погружённый в раздумья, — даже не заметил. Если казоку-хетто и подслушивал мой разговор с пилотом, то виду вообще не подал, а всё его внимание было сосредоточено на сводках с улиц. — Выходы из Бонжура уже перекрыты? — спросил я, переборов желание привычно опереться о край стола. Вожак хмыкнул, отвлёкся от чехарды сбоящих прокламаторских станций, поднял взгляд. Вынул потухшую скрутку из нефритовой чашки, осторожно прикурил золочёной зажигалкой. Хмыкнул снова: — Задумал удрать? — Нужно прогуляться, — срезал я, но без лишней агрессии, — ненадолго. — Далеко? — Теперь в голосе названного отца зазвучали деловитые нотки. — Чучсин. Он затянулся, выпустил облако бодрящего дыма и откинулся на спинку кресла. На этот раз Нискирич изучал меня чуть дольше обычного, взвешивал и прикидывал. А затем покачал лобастой башкой. — Боюсь, сынок, у меня для тебя дурные новости, — наконец вздохнул он. Неопределённо помахал скруткой, оставляя в воздухе клубящийся след, а свободной лапой почесал ухо. — Но покинуть Бонжур на восток нынче можно не иначе, как в гробу… Видимо, маска невозмутимости оказалась не такой уж и прочной, потому что на моём лице определённо промелькнул интерес, а черношкурый казоку-хетто «Детей заполночи» Нискирич фер Скичира изогнул бровь с откровенным недопониманием. Хм-м, а ведь это действительно интересная идея… мицелиумный шум …Я вам врать не буду. Верьте мне и никому другому. Вам в головы хотят влезть и одурачить, оболванить вас, они даже не скрывают этого, и только я вам говорю самую настоящую правду! Всем друзьям расскажите! Они не знают. Никто не знает, но всё гнездо скоро утонет в огне… а они не знают и собираются за миллионы рупий концерты проводить, пока их собратьев убивают прямо на улицах! Все боятся правду говорить. Раньше на весь Бонжур только Моноспектральная Чапати не боялась, а теперь её нет, и только я остался… Мне боятся нечего, я побывал в Лавовых Пещерах Бансури, причём не одним глазком заглянул — яри-яри, вы бы знали, о чём я толкую! — а прямо заскочил посидеть и выпить чинги… Нечего скрываться, меня Шникки зовут, и я теперь совсем ничего не боюсь. Я вламывал на самых важных крысюков этого гнезда, почти позолотил хвост, меня могли вознести на самые вершины Юдайна-Сити! Но удача отвернулась от меня, моя душа проклята и ищет прощения, меня наказала Благодетельная Когане Но когтями своей чудовищной Нагинаты… но я выжил и теперь буду говорить только правду, и пусть за мной приходят хоть бывшие братья из «Диктата», хоть бывшие братья из «Уроборос-гуми»! Гнезду конец. Всему конец. Просто поверьте. Сопротивляться бесполезно, бежать тоже бесполезно. Я слишком многое знаю. Мне не позволят долго говорить и держать эту ячейку открытой, поэтому сейчас слушайте внимательно и запоминайте, хотя я и не понимаю, чем вам это поможет… Смиренные Прислужники начинают натуральную вычистку, сисадда? Не сами, конечно, у них для этого есть «Лотос» и его мясники. Но ещё с ними мои бывшие братья. Да, вы должны учуять, что крупные казоку в стороне не останутся… Да и никогда не оставались, а уж какие там сейчас интересы на кону стоят, это я вам потом расскажу. Если успею… Поймите — это всё чистая правда, не как у других! Меня как подстрелили, да ещё и на куски изорвали, я думал вообще не выжить… Но я выжил, и меня сама Всемилосердная Когане Но коснулась лапой, и я сейчас хожу с трудом, но думаю без труда и поэтому расскажу вам правду! А ещё они нанимают «Добродетельных Садовников». Причём на все стороны, там уже даже свободных йодда не осталось! Вымели даже самых ненадёжных, и торчков вымели, и убогих, и кодекс ихний нарушивших — всех забирают, всем работа найдётся. А ещё позже с Нижнего Города пена попрёт, самая грязная, сисадда? Они тоже будут рвать и кусать, в каждую щель протиснутся… Так что берегись, Юдайна-Сити! День твой последний настаёт, и время приходит просить прощения у божеств и родных за предательства, за злодеяния и умыслы дурные, которыми… …вавшие чудовищные беспорядки в западных районах гнезда, трусливо отказываются брать на себя ответственность. По личному распоряжению Первого Пера секретариата уважаемых Смиренных Прислужников в районе повышенной напряжённости начинается масштабная операция по приведению к миру и спокойствию враждебных сил, отрицательно влияющих на процветание нашего великого гнезда.