Кабинет полковника Нельсона, авиабаза Крич, штаб 143-й экспедиционной эскадрильи беспилотных летательных аппаратов, Индиан-Спрингс, штат Невада, 14.30 — Я приказал своим людям оказывать полное содействие, — сказал полковник, крепкий мужчина с телосложением футбольного защитника, квадратным подбородком и короткой стрижкой, так любимой старшими офицерами. — И я покажу вам все архивы и документы, какие потребуются. Я только хочу с самого начала ясно дать понять, что, во-первых, мы действительно очень заняты, идет самая настоящая война. И, во-вторых, этот вопрос уже изучала сотрудница Управления и не обнаружила никаких признаков наших неправильных действий. Но вы утверждаете, что речь идет об уголовном преступлении, а не о проблеме национальной безопасности. В кабинете командира сидели также заместитель и секретарь. Стены украшали фотографии хозяина на разных ступенях карьеры, гордо стоящего перед красивыми скульптурными творениями из нержавеющей стали, которые при этом также были сверхзвуковыми истребителями. Всяческими там Ф-какими-то, обтекаемыми и зловещими на вид, похожими на механических хищников, готовых наброситься на добычу. На некоторых снимках полковник сидел в кабине, облаченный в доспехи, не хуже чем у средневекового рыцаря, под поднятым плексигласовым колпаком, с торжествующей улыбкой победителя и поднятым большим пальцем. — Нет, сэр, — начала Чендлер, — мы вовсе не хотим сказать, что речь идет о должностном преступлении. Мы только говорим, что, возможно, была допущена преступная халатность, и нас, как нейтральное ведомство, попросили еще раз изучить все детали. Основные моменты вам известны. Семь месяцев назад в Афганистане стерта с лица земли гостиница. Возможно — однако полной уверенности нет, — ракетой. Мы не располагаем никакими криминалистическими данными, поскольку это произошло на территории, которая на тот момент контролировалась племенами, то есть там находилось много плохих ребят. Впоследствии завалы расчистили. Голландские силы безопасности, представлявшие ООН, провели лишь беглое расследование, в основном ограничившись лишь фотографиями. Нам это не говорит абсолютно ничего, кроме того, что по какой-то причине в земле образовалась огромная воронка. И мы сейчас здесь потому, что в числе тридцати одного погибшего афганца был один осведомитель Управления по борьбе с наркотиками. Его гибель отбросила назад операцию по внедрению нашего человека в круг тех, кто занимается производством героина. Женщина сделала паузу, оглядев лица собравшихся. Все молчали. — Этот район богат опийным маком, — продолжила она, — и продукция попадает в конечном счете на улицы Индиан-Спрингс, а также Лас-Вегаса, где живут многие пилоты и техники вашей эскадрильи. По словам УБН, другие осведомители в этом районе утверждают, что гостиница была взорвана ракетой. Эти донесения поступают с большой настойчивостью, и лишь вопрос времени, когда они окажутся в какой-нибудь американской газете. Будет большой синяк, если выяснится, что кто-то случайно уничтожил гражданский объект, хотя такое, разумеется, случается. Еще хуже то, что в числе погибших осведомитель УБН, но самое страшное — я никого не обвиняю, а просто констатирую факт, — если окажется, что кто-то попытался замять честную ошибку какого-нибудь младшего лейтенанта, допущенную в пылу боя. И тут нам, сэр, нужно быть впереди, а не плестись в хвосте. Вот почему мы здесь. — Чудесно. Кстати, а этот человек, похожий на актера Клинта Иствуда, когда-нибудь говорит? — Нет, сэр, — ответил Боб, — ни одного словечка с тех пор, как я застрелил Диллинджера.[34] Все рассмеялись, и напряжение несколько разрядилось. — Ну, хорошо. Вот что я для вас устроил. В соседней комнате вы найдете нашу полную отчетность действий авиации в ту восьмичасовую смену. Там есть телевизионный монитор и пленки с видеозаписью всех боевых операций за тот период, вы сможете их просмотреть. Мы тогда сделали шестнадцать выстрелов, на всех уровнях допустимости. Вы скоро узнаете, что такое «уровень допустимости». Я пригласил начальника той смены, и если понадобится, он подробно разберет с вами каждую операцию. Также здесь есть семь пилотов, точнее, семь операторов, пилотирующих самолеты-разведчики из нашего оперативного центра здесь, в Криче. Это настоящие герои, и мне бы не хотелось, чтобы с кем-либо из них приключилась беда. Все вместе они сделали шестнадцать выстрелов. Одного пилота нет — это старший лейтенант Ванда Домбровски, ее контракт закончился месяц назад, и она решила расстаться с Военно-воздушными силами. Ванда была отличным специалистом, и мне жаль, что ее больше нет с нами. Так или иначе, она оставила свой адрес и номер телефона, и если вы сочтете нужным связаться с ней, разумеется, вы будете вправе это сделать. — Отлично, — сказала Чендлер. — В таком случае за работу. — Но сперва — просто чтобы вы поняли, с чем нам приходится иметь дело на дежурстве, — я хочу провести вас по нашему оперативному центру, чтобы вы оказались в самом сердце сражения. И при этом вы будете оставаться в подземном бункере посреди пустыни Невада. У вас есть какой-либо боевой опыт? — Вот ему довелось побывать в двух-трех перестрелках, — сказала женщина. — По его виду это чувствуется. Итак, агенты Чендлер и Свэггер, сейчас вы увидите, как будут вестись войны будущего. Вам больше не придется уклоняться от пуль, Свэггер. Штаб-квартира ЦРУ, оперативный отдел, третий этаж, афганское отделение, Лэнгли, штат Вирджиния, 15.55 — Значит, это правда, — спросил Джаред Диксон, человек номер два в афганском отделении, привлекательный мужчина, начисто лишенный совести и страха, способный совращать своим взглядом, но в целом ничего выдающегося, — что тебе довелось поучаствовать в поединке на мечах? — Да, довелось, — подтвердила Сьюзен. — Я, как могла, отбивалась от одного типа, но тут вмешался кое-кто посильнее меня и снес ему голову. — Ого! А на что это похоже, когда человеку отрубают голову? — Сразу же становится очень сыро. — Так это тебя следует именовать Палачом, а не Зарси. — Ну, если «Нью-Йорк таймс» права, он отрубил голов не больше, чем я. Диксон рассмеялся. — Что ж, только между нами и в пределах этих стен: три слова, которые лучше всего описывают Ибрагима Зарси, — это «виновен», «виновен» и, разумеется, «виновен». Мы называем его «Бесчестный Иб», но только когда напьемся в стельку. В «Таймс» заглотили липовый доклад пакистанской разведки вместе с крючком, леской и грузилом. Мы очень повеселились, составляя его. Это лучшая театральная постановка афганского отделения, до тех пор пока ублюдок в следующую субботу не получит «Медаль мира» лично из рук президента. — Он подлец? — Ты даже представить себе не можешь, в какой степени. Любитель часов с сексуальными аппетитами Уоррена Битти.[35] Если дать ему возможность, он совратит кассиршу на парковке. Но он наш любитель часов, и это главное.[36] Поэтому мы предоставим ему столько кассирш с парковок, сколько он пожелает, и позволим время от времени отрубать голову какому-нибудь журналисту, если только он обеспечит нам хоть какую-нибудь стабильность в Дерьмостане. Диксон занимал пост первого заместителя Джексона Коллинза, который, говоря жаргоном Управления, являлся «главным афганцем», хотя никто так его не называл. Все называли его «Макгайвером», поскольку в прошлом он действительно служил в «Морских котиках» и взорвал много всего в самых разных уголках земного шара. Еще находясь на оперативной работе, Коллинз уже отличался чересчур серьезной натурой, не способной воспринимать иронию, отчего казался смешным и заслужил прозвище придурка из бестолкового телесериала восьмидесятых. И даже солидный послужной список не помог ему избавиться от клички: у него за плечами Военно-морская академия в Аннаполисе, затем с отличием окончил факультет международных отношений Университета Джонса Гопкинса, успел поработать в Институте Брукингса[37] и при нынешней администрации возглавил всю деятельность Управления в Афганистане, направленную на достижение целей, поставленных администрацией. — Ну как, — спросила Сьюзен, — отношения с Джеком «Макгайвером» Коллинзом теперь стали лучше? — О да, — подтвердил Диксон. — Раньше он называл меня Гомиком, а теперь я повышен до Доктора Влагалища. — Ого, какой прогресс. У меня был такой же начальник в Токио. Туп, как пробка. Ни одной работоспособной извилины. Отделение напоминало боевой мостик эсминца. Мы называли его Полубаком. — Эти ребята из Аннаполиса, что с ними? Они считают, что если человек не знает, с какой стороны нос, а с какой корма, от него не может быть никакого толку. Кстати, а с какой стороны корма? Сьюзен рассмеялась. Этот парень действительно был смешным; едва уловимый налет гомосексуализма высших слоев общества, лицо, оживленное бурными эмоциями. По отзывам, блестящая голова, судя по всему, обидчивый, Джаред Диксон болезненно столкнулся с бывшими военными, работающими в Управлении. — Слушай, ты ведь догадываешься, зачем я к тебе заглянула, — сказала Сьюзен. — Конечно, догадываюсь. Ты используешь назначение в группу взаимодействия с ФБР как предлог навестить свою давнюю пассию Джареда Диксона. Я рад, что ты наконец примирилась со своей неудержимой любовью и неуемным сексуальным влечением ко мне. Ты была так не права, столько лет разыгрывая неприступную твердыню. Только подумай, сколько времени мы могли бы провести вдвоем в каком-нибудь мотеле. — Ха, еще один женатый тип, жаждущий получить пирожки, но не желающий потратить деньги на миску, в которой можно замесить тесто. О, все в порядке, ты навечно останешься женатым на своей… как там ее зовут, Баффи? Дженнифер? Гиги? — потому что у нее все деньги. Ты не сможешь развестись. — Естественно, как можно жить без трех особняков, шести машин, конюшни, большой парусной яхты и превосходной коллекции выдержанных вин? Кстати, ее зовут Банни. Нет, Флаффи… нет-нет, кажется, теперь я точно вспомнил — Мимси. — Ты такой ублюдок! Ладно, на самом деле я хочу просмотреть наши архивы о пусках ракет и расходах боеприпасов за тот день, когда была взорвана гостиница. Еще один раз. Возможно, я что-то пропустила. — Сомневаюсь, что ты хоть раз пропустила что-нибудь за всю жизнь. — Ладно, тот случай в Балтиморе, едва не закончившийся смертью объекта, подтолкнул начальство задуматься над мотивами Круса. И я просто должна позаботиться, чтобы эта база была прикрыта, что мы абсолютно чисты. Станет очень нехорошо, если выяснится, что афганское отделение стреляло по своим, чтобы спасти задницу любителю часов. — Знаешь, все это жутко засекречено. Я знаю, что ты получила допуск почти ко всему, но как насчет того, что осталось? — Я умная и красивая, и мне все можно. — Ладно, — усмехнулся Диксон. — Макгайвер полный кретин, но все-таки не до такой степени, уверяю тебя. Я принесу тебе все, — заверил он, — кроме, разумеется, «Пентаметра». Ты ведь понимаешь, что «Пентаметр» нельзя скомпрометировать. — Конечно, — ответила Сьюзен, ломая голову: «Черт побери, что такое этот «Пентаметр»?!» Часть третья «Пентаметр» Авиабаза Крич, оперативный центр, Индиан-Спрингс, штат Невада, 16.00 Здесь шла война. На светящихся экранах, посылающих серовато-голубые отсветы на потолок помещения, которое могло быть заполнено страховыми агентами, составителями рекламных писем или операторами фирмы, торгующей товарами по каталогу, молодые ребята из 143-й экспедиционной эскадрильи охотились, убивали и взрывали, причем делали они все это исключительно хорошо. — Вам уже вкратце рассказали, что представляет собой Эм-кью-9 «Потрошитель»? — спросил полковник, приглашая Боба и Чендлер в просторное тихое помещение с безукоризненно чистым воздухом, чуть ли не религиозный храм, плотно заполненный исповедальнями. — Более или менее, — подтвердила женщина. — Позвольте мне вкратце повторить. Это наша главная система охоты и убийства. Можно сказать, бомбардировщик «Митчелл»[38] войны с терроризмом, воздушный снайпер, готовый отправиться куда угодно и сделать что угодно. «Потрошитель» может висеть в воздухе, на большой или малой высоте, пятнадцать часов подряд, и малыши, управляющие им, вырабатывают чуть ли не мистическую способность чувствовать его возможности. Можно сказать, они сливаются с ним воедино, как выразился бы старый летчик-истребитель вроде меня. У него превосходная оптика и система целенаведения. Вооружение состоит из двенадцати ракет и двух управляемых боеприпасов, как официально именуются «умные» бомбы. И эта штуковина большая. При словах «беспилотный самолет-разведчик» на ум приходит маленькая фанерная штучка с жужжащим моторчиком; так вот, ничего подобного. «Потрошитель» размером со штурмовик «А-10», он оснащен турбореактивным двигателем в девятьсот пятьдесят лошадок. В нем нет ничего, кроме крыльев и электронных прибамбасов. Все считают его маленьким, потому что он безликий, в нем нет ощущения размеров. Ничего эксцентричного, ничего веселого, лишь белая обтекаемая смерть. Мы смотрим на него как на «смертоносное упорство» — так он ведет себя на охоте. У него есть все колокольчики и свисточки, в том числе многоспектральный датчик целенаведения «Рейтеон» АН/ААС-52 с цветной и монохромной телевизионными камерами видимого диапазона, инфракрасным приемником, усилителем слабых оптических сигналов, а также лазерным дальномером и целеуказателем. С такой аппаратурой можно вести студийную телепередачу. — Чем он стреляет? — спросил Свэггер. — В основном ракетами класса «воздух — земля» «Хеллфайр АГМ-114». И речь идет об очень точном оружии. Говорят, что свое название ракета получила по аббревиатуре «helicopter launched fire and forget», «пустить с вертолета и забыть». Но, по-моему, это слабое объяснение. На мой взгляд, именно так какой-то генерал-баптист представлял себе адский огонь[39] и серу, которые обрушились на погрязшие в пороке и распутстве города Содом и Гоморру, а также на Афганистан. А теперь серьезно — это ракета с лазерным наведением и двадцатифунтовой боеголовкой, первоначально разработанная для того, чтобы жечь красные танки, катящиеся по Фульдскому коридору.[40] Здесь никаких танков нет, поэтому мы обернули эти двадцать фунтов взрывчатки в так называемый «осколочно-разрывной» кожух. Когда боеголовка взрывается, она посылает во все стороны сто тысяч брызг стали. В основном используется для уничтожения людей и взрыва машин. Может снести и маленькое здание. Для труднодоступных мест у нас есть особое блюдо под названием «вакуумная бомба». Это означает, что за какую-то наносекунду перед детонацией взрывчатое вещество распадается на атомы, то есть превращается в мельчайшие капельки тумана, наполняющие воздух. Затем бомба взрывается и пробивает хорошую дыру в стене вселенной. Ее можно доставить практически в любое место. «Хеллфайр» может пролететь около трех миль, максимальная скорость девятьсот пятьдесят миль в час, так что полетное время минимальное. Первоначально ракета должна была наводиться с помощью телевизора, но эту систему так и не удалось отладить. Тогда в качестве головки наведения использовали так называемый «мягкий лазер»; наш оператор отсюда захватывает цель и загружает все данные в систему наведения самой ракеты, после чего производит пуск, и «птичка» следует за лазерной сигнатурой до самого конца пути. Она разогревается за первые несколько сотен футов и после этого становится очень надежной. Весьма мерзкая стерва — появляется под низким углом, чуть выше вершин деревьев, и в зависимости от того, как точно наведена, может влететь в окно, миновать кулер с водой и автомат с кока-колой, остановиться и заглянуть в туалет, постучать в дверь, войти в приемную имама, дождаться, когда он будет готов, и только тогда заглянуть к нему в кабинет и взорвать его ко всем чертям. Свэггер улыбнулся шутке, а Чендлер так до конца ее и не поняла.