— И то, — как всякий раз заканчивал возмущенную лекцию мой обритый научный консультант, — никакое излучение со сбоем в псевдо-мозгах кукуга связано быть не может. Никак. Первое время я просил его подумать еще. Снова и снова. Он думал, шерстил базы данных и групповые станции коллег, но новых версий не давал. А затем стал и вовсе уставать от моей неугомонности. Просил в ответ больше информации. Умолял не выдумывать ерунды. Честно и безуспешно пытался отловить в Мицелиуме хоть один след грошового кулона, подаренного Гладким Симайне. А я наседал и наседал, все больше раздражая чу-ха, привыкшего мыслить исключительно строгими и несослагательными категориями системотворчества. Поэтому сейчас я не стал задавать новых вопросов. И уточняющих тоже. А только горестно вздохнул, откинулся на спинку дивана и снова смочил губы в пайме. — В общем, принимай работу, — отчитался Зикро и начал отстегивать от «Сачирато» рабочие шлейфы. — Очки в порядке, режимы не сбились. С подкладкой пальто тоже норма. Я слегка усилил блокировку, и в одном месте малость подлатал контур, но ты этого совершенно не заме… Аккуратный, если не сказать — опасно-вкрадчивый, — стук во входную дверь норы заставил его заткнуться на полуслове и вопросительно вытаращиться в пустоту. Я сглотнул, чуть не поперхнулся и осторожно отставил пиалу на подлокотник дивана. — Кого-то ждешь? — бесшумно проактикулировал Зикро, все еще поглядывая в прихожую. Вместо ответа я покачал головой, поднялся на ноги и включил основной настенный дисплей жилищной консоли. Мне были хорошо понятны тревоги глабера — не работая ни на «Детей заполночи», ни на другую казоку района, он пытался оставаться самостоятельным и независимым, при этом водя не самые простые знакомства. Которые если и не особенно прятал, то афишировать лишний раз тоже не спешил. А уж что говорить про самого меня⁈ Конечно, в подобные моменты любому хочется сохранять предельную невозмутимость. Я — не исключение. Сейчас, подмечая прижатые уши приятеля и боязливо скрученный вокруг лапы хвост, я был почти уверен, что справляюсь прекрасно. Несмотря на бурю кислотных эмоций и непрошенных чувств, клокотавшую внутри. Я немного сдвинул диванную подушку, чтобы рукоять спрятанного за ней «Молота» торчала ровно под быстрый хват. Я прикоснулся к запястной «болтушке», пересыпая каналы подъездных камер на большой экран. Я едва успел захлопнуть отвисающую челюсть, потому что никак не ожидал увидеть на экране чу-ха, сейчас стоявшего в коридоре комплеблока напротив моей двери… — Драть меня под хвост… — Ты его знаешь⁈ — Зикро бесшумно поднялся в полный рост и сейчас беззастенчиво пялился в экран через мое плечо. — К сожалению… Словно услышав мой призрачный шепоток, чу-ха снаружи поднял к двери украшенные кольцами пальцы и еще раз вкрадчиво постучал. Даже не самое высокое качество слепка позволяло определить, что гость одет в безупречный черный френч, а на макушке носит круглую желтую шляпу. — Слушай, Лансик, я же знаю, что ты дома, — с неожиданным дружеским задором произнес «Желтый котелок», которого я привык называть Перстнями, и вдруг подмигнул в одну из камер. — Открывай-ка, тут пованивает… [1] Глабер-радикал, боец Мицелиума. п.2.; г.1; ч.2 Я повернулся и сонно уставился на Зикро. Тот уставился в ответ, часто хлопая бесцветными ресницами. В голове замельтешили вереницы самых путаных и опасно-нелепых предположений. А через миг перед внутренним взором высветилась россыпь тревожных версий-вопросов, полыхнув так ярко, будто по гребню пустынного бархана прокатилась цепочка «неприкаянных огней»: «Котелки» прознали, что Киликили предлагал уродцу работать против них? почему так поздно? почему Перстни пришел один и где его немногословная бородатая подружка? он явился угрожать или действовать? Будто справляясь с сопротивлением воздуха, я неловко поднял гаппи к лицу, легко (как мне показалось) прокашлялся, и не придумал ничего интеллектуальнее, чем спросить в стиле самого мудрого уличного народца: — А чо нужно-то? Перстни опустил лапу и с подозрением уставился в объектив камеры. — Лансик, вийо, ты приболел? — «Котелок» недоверчиво прищурился и в растерянности поскреб покрытое шрамами ухо. — Потому что столь вопиющую невоспитанность можно простить только больным, сисадда? Слушай, хорош дурить, открывай-ка и впусти меня, надо потолковать. Я снова ошалело оглянулся на глабера. И не успел открыть рта, как Зикро все понял и сам. Метнулся к окну, в мгновение ока сметая в плотный рюкзак разложенные по полу инструменты, шлейфы, консоли и настроечные клавиатоны; подхватил анти-гарь маску, брошенную у двери в гостиную, стоящие рядом ботинки; и нервной хвостатой тенью юркнул в тесную комнатенку, которую лично мне больше нравилось именовать кабинетом. Однако стремительное исчезновение Зикро из гостиной вовсе не подстегнуло меня отпирать засовы. Стараясь не напортачить и никого попусту не переполошить, я вдумчиво настроил «болтушку» на запись и возможную отправку пакета нужным мне персонам. В частности, Сапфир. Которая, в свою очередь, донесет информацию до Нискирича. Я все понимаю: подобные предосторожности не облегчат моей участи, если Перстни явился не с добром. Но мысли о последующем возмездии словно бы делали ожидание худшего легче, а потому… Впрочем, с чего бы это одному из старших «Котелков» ломиться ко мне со злом, да еще и столь деликатно? Замки щелкнули. Начинавший терять терпение Перстни сдвинул створку и вошел в нору. Сканеры тревожно загундели, обнаружив под одеждой чу-ха сразу два башера. Незваный гость покривил испещренную шрамами морду, и я выключил систему оповещения. Только тогда Перстни неторопливо осмотрелся. С интересом, но нескрываемым презрением, отдельное внимание и гадливый прищур уделив многочисленным зеркалам. — Слушай, Лансик, как ты тут вообще живешь? — протянул он, не спеша двигаться с места. — Яри-яри, дерьма на стены понавешал… Не спятил еще? Ха, зачем я задаю глупые вопросы, да? Я его понимал. Все прочие чу-ха понимали, кроме Зикро с его тонкой вариативной подстройкой глазных имплантатов. Перстни еще раз внимательно осмотрел гостиную, пеструю раздвижную ширму в спальную зону и арку в постряпочную. И только затем набросил ярко-желтую шляпу на вешалку прихожей и вальяжно прошел вперед. Разуваться, хамло, при этом, конечно же не стал, но хотя бы старательно протер о коврик подошвы мягких дорогих ботинок. — Как ты меня нашел? — спросил я. При этом не сдвигаясь с места за диваном, точнехонько над выглядывающим из-под подушки башером. Первый шок миновал, дыхание и тембр восстановились. Не настолько, чтобы тут же применять «низкий писк». Но достаточно, чтобы не задавать вопросов в стиле многолетнего потребителя опианина. — И как сумел обойти грозную Сапфир? Перстни покосился на меня со смесью задорной угрозы и шутливого порицания. — Слушай, Ланс, — негромко попросил он, — не обижай меня! Прогулялся по комнате; с интересом взглянул на вторую керамическую пиалу, коробку лапши с торчащими из нее хаси; на разложенное под окном зеленое пальто. Стараясь не смотреть в потолочные зеркала, чу-ха задрал нос и демонстративно принюхался. Я стиснул зубы и едва удержался, чтобы хлопнуть себя ладонью по лбу. — У тебя гости, Лансик? — вкрадчиво поинтересовался Перстни. — А если и так? — с натянутой улыбкой переспросил я. — Я люблю гостей. Не мое ли это дело, хочешь спросить ты? Совершенно верно — мое. Всецело мое. А еще я поинтересуюсь, чем обязан столь неожиданному визиту, причем без предупреждения и договоренностей? Перстни мой повышающийся с каждым новым словом тон, казалось, совершенно не задел. Отвернувшись к окну, он сунул левую лапу в карман френча, а правой беззаботно помахал возле уха. — Пусть парнишка погуляет, — негромко, но с нажимом предложил «Котелок». — А я сделаю вид, что его не признал… Как оказалось, Зикро даже не понадобилось передавать суть поступившего предложения. Подслушивавший у двери, глабер через миг оказался по эту ее сторону, суетливо накинул куртку и капюшон, не менее нервно натянул маску и ботинки. Подхватил сумку с инструментами, консолями и приборами настройки, сунул под мышку коробку с недоеденной лапшой. Мотнув в мою сторону скрещенными пальцами (еще увидимся, пунчи, но ты тут аккуратнее!), бритоголовый обжора молнией выскочил в затхлый подъездный коридор и был таков… Повернувшись спиной к затемненному окну, Перстни широко расставил нижние лапы, а обе верхние скрыл в карманах: — Приобщаешься к невидимому пути свето-струнной кармы? — Зачем ты здесь? — продолжая проявлять чудеса дипломатического такта, спросил я в ответ. Легкий дурман после пары глотков паймы растворился, словно глабер в недрах комплеблока. Пальцы левой руки чуть подрагивали, и я аккуратно спрятал их в кармане бесформенной хламиды, которую привык считать домашним халатом. Правая рука словно невзначай нависала над диванной подушкой. Я не одобряю, когда вчерашние клиенты снова наносят визит, потому что чаще всего это вовсе не означает повторного найма. Чаще всего это означает претензии, попытки вернуть деньги или неловкие попытки подружиться. Ничего из перечисленного меня не интересовало. Особенно с учетом такого заказа, как был отработан для «Котелков». И стопятидесятилетнего чу-ха в инвалидном саркофаге, что за ним маячил… — Сразу к делу, да? — подмигнул мне Перстни. А затем неожиданно вынул лапы из карманов, сложил ладонями перед животом, и медленно поклонился: — Меня попросили еще раз засвидетельствовать искреннюю и всестороннюю благодарность за исполнение несложного, но деликатного задания, которое было отработано тобой в полном соответствии с высочайшими канонами профессионализма, чести и уважения к клиенту. У меня снова чуть не отвисла челюсть. Не могу сказать, что повторная благодарность от престарелого Хадекина фер вис Кри (в том, что Перстни говорил от его имени, не было ни малейшего сомнения) оказалась уж шибко своевременной. Но она (чего там врать⁈) мне определенно льстила. Впрочем, не настолько, чтобы растаять и доверчиво развесить уши. — Я благодарен за теплые слова, — ответил я чуть мягче, и коротко поклонился Перстням. — Надеюсь, высокая оценка моих рабочих качеств из уст столь уважаемого господина станет достоянием улиц. — Можешь на это рассчитывать, — чу-ха пошевелил жесткими усами, отчего шрамы на морде задвигались бледными змеями. — Также меня наделили полномочиями узнать (если ты понимаешь), не нужно ли уважаемому Лансу фер Скичире чего еще? Я хотел было ответить, что за выполненную работу мне и без того заплатили достойно… но вдруг задумался. Через очень короткое, но очень гадкое мгновение поразившись очевидности и нечистоплотности своей последующей мысли. Вовремя прикусил язык и сделал вид, что старательно размышляю над предложением. Разумеется, меня чуть не угораздило попросить Перстни о поддержке в деле с Песчаным Карпом! Логично, ага… Ведь кто лучше моих новых приятелей из «Диктата Колберга» прикроет в таком щекотливом вопросе, как увеличение дистанции с их прямыми конкурентами из «Уроборос-гуми»? Но, хвала прикушенному языку, подлая мысль не обрела плоти. Потому что так в Юдайна-Сити дела не делаются, и даже куда менее значительные. Если (предположу хотя бы на секунду) у меня когда-нибудь затрясутся поджилки настолько, что придется просить «Диктат» о протекторате, сделать это предстоит иначе. А сейчас передо мной стоял даже не их представитель-криит, а обыкновенный «Желтый котелок», пусть даже недавней волею улицы соподчиненный более сильной казоку. Показать ему свою слабину⁈ При этом собственному казоку-хетто не обмолвившись ни словом⁈ Нет-нет, об этом и речи быть не могло… И вообще! Половина могущества таких кланов, как «Уроборос-гуми», держится на слухах об этом самом могуществе и банальном страхе. А я не боялся. Ни в момент разговора с Данавом фер Шири-Кегаретой, ни в прошедшие после этого дни, ни сейчас… Ложь, конечно, но думать об этом было приятно. Перстни, однако же, по-своему истолковал затянувшееся молчание. — Ну так что надумал? — спросил он.