– Да. Вода, в которой много пузырьков. Он облокотился на стойку и положил руки на подбородок. Теперь его лицо находилось на более-менее одном уровне с Оди, которая сидела на стуле. – Так ты будешь пробовать или нет? Сама же просила сделать. Оди открыла глаз. Склонила голову сначала в одну сторону, потом в другую. – А почему он называется «яичный крем»? – Ну, это длинная история… – Ужасное название. Хоппер тут же выпрямился. – Смеешься? Он очень вкусный. Вот смотри. Он взял бокал, подхватил с кухонной стойки одну из двух соломинок, воткнул ее в белую пышную шапку и сделал большой глоток. – М-м-м! Хоппер держал шоколадный коктейль на вытянутой руке и рассматривал его так, словно оценивал марочное вино. – Вот что я тебе скажу, дружочек. Это отличная штука. Бруклинская классика. Тебе точно понравится. Хоппер поставил бокал обратно. Оди наклонилась поближе и посмотрела сверху на взбитый напиток. – Давай, попробуй. Одиннадцать ничего не ответила. Хоппер взял вторую соломинку и протянул ей, но девочка спрыгнула со стула. – Нет, – сказала она и ушла к столу, за которым они сидели раньше. – Не хочешь как хочешь. – Хоппер взял бокал и пошел за ней следом. – Мне больше достанется. Глава двенадцатая Птицы в клетках и коты в мешках 7 июля 1977 года Бруклин, г. Нью-Йорк Хоппер крадучись шел по кабинету детективов с одной-единственной мыслью в голове Кофе. Вчера он лег поздно. Нет, он не продержал Лизу Сарджесон долго на телефоне; в действительности их разговор был весьма кратким. Она сама только вернулась домой, а утром ей нужно было рано вставать, так что просьба Хоппера ответить на несколько вопросов обернулась договоренностью, что он заедет к ней на следующий день. После разговора Хоппер долго лежал в темноте рядом со спящей Дианой, пребывавшей в блаженном неведении относительно бессонницы мужа. А он прокручивал недавние события в голове снова и снова. Зато ему удалось разработать план дальнейших действий, который бы его полностью устраивал – простой и лишенный любых затруднений. Сначала он снова побеседует с Лероем Вашингтоном. Хоппер надеялся, что речь парнишки будет более связной, когда тот проспится после веществ. Потом нужно узнать у Лизы Сарджесон всю возможную информацию о том, что собой представляют карты Зенера. А после – предоставить все добытые сведения капитану Лаворне. Тот, возможно, поругается чуть-чуть, чтобы по старой доброй традиции заявить о своей непричастности. Но Хоппер уже начал догадываться о том, что капитан знал о карте Лероя. Задание поговорить с парнем никак не могло оказаться совпадением. Хоппер закинул пиджак на спинку стула, расстегнув пуговицы, закатал рукава рубашки и отправился в комнату отдыха за кофе. Впервые за долгое время в кабинете оказалось не так жарко, и он был очень признателен за это. А также – за полный кофейник, который оставила для него какая-то добрая душа. Рядом стояла коробка, в которой осталась парочка пончиков. «Благослови Господи ночную смену и всех, кто в ней плывет»[34]. Хоппер налил себе кружку кофе, который оказался маслянистым и со жженым привкусом. Однако детектив понимал, что ему требуется кофеин. Он взял пончик и откусил, чтобы перебить противный вкус напитка. Вернувшись за свой стол, Джим приветственно кивнул детективу Харрису и сержанту Макгигану. Обычный утренний ритуал. Глаза двух коллег заблестели при виде лакомства у него в руке. Джим сел за стол, довольный тем, что пришел чуть раньше остальных. А еще он был рад, что сумел избежать великой битвы за оставшийся пончик, которая вот-вот начнется между Харрисом и Макгиганом. Детектив сверился с часами, доел пончик и, отряхнув руки и брючины от сахарной пудры, поднял телефонную трубку. Дежурный по отделению на другом этаже ответил так быстро, что Хоппер от неожиданности чуть не подавился кофе. – Ой, простите! Доброе утро, сержант. Я детектив Джим Хоппер с шестого этажа. Да, здрасьте. Слушайте, тот задержанный, которого я вчера допрашивал – Лерой Вашингтон… Можно ли привести его в комнату для допросов? Ответ дежурного взбодрил Хоппера даже сильнее, чем кофе. Сон как рукой сняло. Он не смог удержаться: вскочил на ноги и вцепился в телефонную трубку, словно тисками. – Что значит «отпустили»? Хоппер зажмурился и начал массировать себе лоб. Когда сержант закончил объяснения, Хоппер покачал головой, по-прежнему не открывая глаз. – Да, спасибо, вы очень помогли, – ответил он и швырнул трубку на рычаг. Детектив Харрис вернулся с пончиком и кружкой, вслед за ним с кислой миной зашел сержант Макгиган – ему достался только кофе. Харрис указал в сторону Хоппера рукой с пончиком. – Знаешь, если бросать трубки раньше восьми утра, то день будет тяжелым. Верная примета. Хоппер почти что рухнул на стул. – Да уж, можешь не рассказывать. Харрис откусил пончик и отпил кофе, а потом с полным ртом обратился к скривившемуся от злости Хопперу: – Что случилось-то? – Помнишь, вчера паренек приходил? Подросток из банды, который предлагал информацию? – Ага, – ответил Харрис. – Хотел от полиции защиты или вроде того. Ну, рассказал он что-нибудь ценное? Хоппер в отчаянии замотал головой. – Я надеялся, что сегодня расскажет. Но утром какой-то придурок его отпустил. Харрис выругался. – Что-что сделал? Хоппер указал на свой стол, как будто там лежал ответ. – Вчера я велел им держать парня под стражей. Но кто-то из полицейских увидел, что тот в неадекватном состоянии, и запихнул в вытрезвитель вместе с остальными бродягами. Ну, а в пять утра их всех выпустили на улицу. – Хех, странно мы его защитили. – И не говори. – Хочешь, я схожу к ним потрепаться? Дежурный по отделению – мой знакомый, у него передо мной пара должков. Хоппер отрицательно качнул головой. – Нет. Но спасибо. – Он встал из-за стола. – Мне нужно поговорить об этом с капитаном. Лаворна ничем не смог помочь, но довольно благосклонно принял Хоппера, несмотря на то что детектив в гневе и без предупреждения ворвался в кабинет начальника, едва тот прибыл на работу. То, что Лероя Вашингтона отпустили на свободу, стало для капитана таким же неприятным сюрпризом, как и для его подчиненного. Хоппер еще не вышел за дверь, как Лаворна уже набрал номер и принялся орать на кого-то из того отделения. Детектив вернулся обратно, и тут зазвонил телефон уже у него на столе. Делгадо еще не было на месте; Хоппер быстро снял трубку, ожидая услышать голос напарницы. – Хоппер, отдел убийств. Из трубки послышался рокот, напоминавший далекий шум океана. Потом звук стал тише, и вместо него зазвучало быстрое, прерывистое дыхание. Затем – снова постепенно затихающий рокот. Хоппер догадался, что человек на другом конце периодически прижимает трубку к небритой щеке. Детектив сел и еще немного послушал дыхание неизвестного. Он уже собирался положить трубку (телефонные розыгрыши всегда были одной из издержек работы в полиции), но тут звонивший наконец-то подал голос. – Детектив Хоппер? Это я, чувак. Это я, – произнес он почти шепотом. Хоппер застыл. Он оглядел кабинет – никто из коллег не смотрел в его сторону. Но на всякий случай Хоппер развернулся к стене. – Лерой?