Paula Hawkins A slow fire burning © Paula Hawkins Ltd, 2021 © Map design. Liane Payne, 2021 © Перевод. В. Антонов, 2021 © Издание на русском языке AST Publishers, 2021 Эта книга посвящается памяти Лиз Гохенадель Скотт, чье сияние делало мир теплее. Нам всегда будет ее не хватать. Кто-то из нас рожден быть падальщиком, а кто-то — его добычей. Эмили Скайя. Моя история… Перепачканная кровью девушка шатаясь бредет в темноте. Сквозь разодранную одежду тут и там виднеются участки бледной кожи. Одной туфли нет, и нога сбита в кровь. Она испытывает страшные муки, но боль отступила на второй план, заглушенная другими страданиями. Лицо ее искажено страхом, сердце бешено колотится, дыхание прерывистое, как у загнанного зверя. Ночную тишину разрывает низкий гул. Самолет? Стерев кровь с глаз, девушка смотрит в небо, но на нем только звезды. Гул становится громче и ниже. В машине переключили передачу? Ей удалось добраться до шоссе? Окрыленная надеждой, она находит в себе силы вновь броситься бежать. Она скорее чувствует, чем видит свет позади. Чувствует, как свет фар выхватывает из темноты ее фигуру, и понимает, что машина приближается сзади. Едет с фермы. Девушка оборачивается. Еще не видя его, она знает, что он ее нашел. Знает, что за рулем окажется именно он. Она замирает. Мгновение поколебавшись, прыгает в сторону от дороги, в канаву, перелезает через деревянный забор и оказывается на соседнем поле. Она бежит наугад, падает, поднимается и снова бежит, не издавая ни звука. Что толку кричать? Поймав ее, он наматывает ее волосы на руку и тянет вниз. Она чувствует запах его дыхания. Она знает, что он собирается с ней сделать. Знает, что будет дальше, потому что уже видела, как он это делал, делал с ее подругой, как яростно… «Боже милостивый, — пробормотала Айрин, закрывая книгу и отправляя ее к другим, приготовленным для отправки в благотворительный магазин. — Что за чушь!» 1 В голове у Лоры раздался голос Дейдры. Твоя проблема, Лора, в том, сказала она, что ты всегда делаешь неправильный выбор. В самую гребаную точку, Дейдра! Сама Лора не собиралась говорить или даже подумать нечто подобное, но, стоя в ванной, не в силах унять бившую ее дрожь и видя, как горячая кровь продолжает струиться из глубокого пореза на руке, вынуждена была признать, что воображаемая Дейдра абсолютно права. Чтобы не встречаться с собой взглядом, она наклонилась вперед и прижалась к зеркалу лбом. Однако смотреть вниз оказалось еще хуже — ей было видно, как из раны сочится кровь, отчего голова начала кружиться и ее затошнило. Сколько же крови! Порез оказался глубже, чем она думала, и — по-хорошему — ей бы следовало обратиться в отделение травматологии. Однако туда она ни за что пойдет. Неправильный выбор. Дождавшись, когда кровь наконец стала течь не так сильно, Лора сняла и швырнула на пол футболку, стянула джинсы, сбросила трусики и вывернулась из бюстгальтера. Почувствовав, как металлическая застежка зацепилась за порез, резко втянула воздух сквозь зубы и, сморщившись, прошипела: — Твою мать! Отправив бюстгальтер тоже на пол, Лора включила душ и встала под него, то и дело вздрагивая под струйкой обжигающей воды (ее душ предлагал на выбор либо очень горячую, либо очень холодную воду — смешивать потоки было нельзя). Кожа на кончиках пальцев сморщилась, и она осторожно потрогала ровные белесые шрамы на бедрах, плечах и затылке. А вот и я, тихо сказала она себе. А вот и я. Неуклюже замотав предплечье туалетной бумагой, Лора обернулась стареньким полотенцем и, устроившись на уродливом сером кожаном диване в гостиной, позвонила матери. Попав на голосовую почту, она повесила трубку. Нет смысла тратить на нее деньги. Затем Лора позвонила отцу. — С тобой все в порядке, цыпленок? Было слышно, что в комнате работает радио. Станция «5 Лайв». — Папа. — Она почувствовала, как к горлу подкатил комок, и проглотила его. — Что случилось? — Папа, ты не мог бы приехать? Я… у меня была очень непростая ночь, и мне бы хотелось, чтобы ты ненадолго приехал. Я понимаю, что отрываю тебя и на машине путь неблизкий, но… — Нет, Филип! — прошипела сквозь зубы Дейдра на заднем плане. — У нас игра в бридж! — Папа? Ты не мог бы выключить громкую связь? — Милая, я… — Серьезно, ты можешь выключить громкую связь? Я не хочу слышать ее голос, мне сразу хочется устроить пожар… — Ну что ты, Лора, перестань… — Ладно, забудь об этом, папа, все это не важно. — Ты уверена? Нет, нет и нет, ни черта я не уверена. — Да, конечно. Я в порядке. Со мной все хорошо. По пути в спальню Лора наступила на куртку, которую бросила в коридоре, когда спешила в ванную. Наклонилась и подняла ее. Один рукав был разорван, часы Дэниела по-прежнему лежали в кармане. Она вынула их и, перевернув, надела на запястье. Туалетная бумага вокруг предплечья пропиталась кровью, а рука тихонько пульсировала, отзываясь на выброс крови из раны. Голова у нее закружилась. В ванной часы соскользнули с запястья и упали в раковину. Лора разорвала бумагу, сбросила на пол полотенце и забралась обратно под душ. С помощью ножниц она старалась убрать грязь из-под ногтей и смотрела, как стекавшая вода становилась розовой от крови. Она закрыла глаза. В голове звучал вопрос Дэниела: Что с тобой?, а еще слова Дейдры: Нет, Филип, у нас игра в бридж, — и ее собственные: Все сжечь! Сжечь! Сжечь… сжечь… сжечь… 2 Каждое второе воскресенье Мириам чистила туалет. Ей приходилось вытаскивать бак (на удивление, неприятно тяжелый) из маленького клозета в задней части баржи, нести его через каюту, а потом еще целых сто ярдов по тропе до основного накопителя, в который его следовало опорожнить, после чего ополоснуть, чтобы удалить все, что осталось. Это было одним из самых существенных неудобств жизни в плавучем доме, и она старалась разделаться с этим пораньше, пока рядом никого не было. Нести бак с дерьмом на глазах у незнакомцев, собачников и бегунов было очень унизительно. Мириам вышла на заднюю палубу, чтобы проверить, нет ли на тропе людей или других препятствий в виде брошенных велосипедов или бутылок (люди могут вести себя крайне антисоциально, особенно поздним вечером в субботу). Утро было ясное, слишком свежее для марта, хотя белые бутоны на глянцевых молодых ветвях платана и березы намекали на весну. Март выдался холодным, и ее удивило, что двери каюты соседнего плавучего дома были открыты так же, как и накануне вечером. Это показалось ей странным. К тому же она хотела поговорить с жившим в нем молодым человеком о нарушении сроков швартовки. Он занимал причал целых шестнадцать дней, на два полных дня дольше, чем имел право, и она собиралась посоветовать ему подыскать себе другое место. Вообще-то это было не ее дело и не входило в круг ее обязанностей, но она, в отличие от большинства других людей, жила здесь постоянно, и это наполняло ее чувством особой ответственности. Как бы то ни было, именно так Мириам объяснила инспектору Баркеру свое решение заглянуть в каюту пришвартованного рядом плавучего дома, когда он спросил ее об этом. Детектив сидел напротив нее сгорбившись и почти упираясь коленями в колени Мириам. Каюта плавучего дома — не самое удобное место для высокого человека, а инспектор был очень высоким мужчиной, с головой, похожей на бильярдный шар. На его лице была написана досада, как если бы он рассчитывал провести день, занимаясь чем-то приятным, например сходить с детьми в парк, а вместо этого вынужден был сидеть с ней, и ему это не нравилось. — Вы что-нибудь трогали? — поинтересовался он. Трогала ли она? Мириам закрыла глаза и представила, как осторожно стучит в окно бело-голубой баржи и ждет ответной реакции — голоса или подергивания занавески. Ничего не дождавшись, она наклонилась, чтобы заглянуть в каюту, но из-за сетчатой занавески и осевшей на стекле многолетней городской и речной грязи ничего не увидела. Она постучала еще раз и, не получив ответа, перебралась на заднюю палубу и громко спросила: Эй! Есть кто-нибудь дома?