«Кажется, меня куда-то увозят, но куда?» Тут мы вышли на тройную развилку, которая показалась мне знакомой, и уже через несколько шагов я увидел на стене цифру 3. Протяжно выдохнув, я наконец успокоился. Эти катакомбы с ума меня сведут; я был уверен, что правильный проход только один, а может, все это фигня и нет никаких лабиринтов? Так, всего лишь способ запугать? Снова я стоял перед этой странной дверью с непонятными словами и символами. Мне было очень любопытно, что это за текст и на каком языке написан, но я понимал, что спрашивать смысл нарисованного у этого «зомби» бесполезно. «В этой тюрьме никто тебе ничего не расскажет, такие уж у них чертовы правила». Охранник ввел код, дверь отворилась, и моему взору предстала стена из тумана. «Эта что, шутка?» Мы нырнули в густую массу, прошли пару шагов, и туман словно закрыл за нами занавес, потому как дверь я уже не видел. Несмотря на то что на улице было самое начало дня, видимость была еще отвратнее, чем в ту ночь, когда я пришел сюда. Я практически наступал охраннику на пятки, боясь отстать даже на метр. Судя по звукам, стройка шла полным ходом, но масштабы ее определить по-прежнему было невозможно. Мы двигались, не останавливаясь; я даже не заметил, как дорога провела нас через лес, спустя немного времени показался купол старой церкви. Чем больше мы отдалялись от тюрьмы, тем теплее становилось вокруг. Пройдя поле и выйдя на проселочную дорогу, я увидел черный автомобиль, дремавший в истомном ожидании. Сопровождающий меня охранник проследил за тем, как я сел в авто, и только после того, как двигатель зажужжал, растворился в белой массе. И снова запах хвои, кожи и дорогого табака, снова угрюмый, неразговорчивый тип впереди, но мне было плевать, я ехал домой. Машина тронулась с места и медленно поскакала по кочкам, потихоньку убивая подвеску. Не знаю, как водитель определял, куда ехать; лично я не видел ничего, словно мы плыли по бескрайнему морю, а у него был компас. Постепенно дорога стала ровней, через минуту мы свернули на асфальт, и туман исчез. Это было так резко и неожиданно, будто мы вынырнули из мутной воды, и все вокруг обрело четкие грани и очертания. Мы отдалялись от поля, а густая шапка тумана, словно магнитом, удерживалась над ним, не выходя за невидимый барьер, скрывая его. Воздух в автомобиле резко начал тяжелеть. Кажется, за окном настоящая духотища, она постепенно заполняла салон, пока водитель не включил кондиционер. Я хотел попросить его этого не делать – скопившийся за время ходьбы холод по-прежнему жил внутри меня, словно тюрьма со своей сыростью добралась до самых костей, – но решил, что потерплю. Завидев первые признаки цивилизации, я, как ребенок, начал вертеть головой по сторонам, радуясь машинам, людям, миру, полному цветов и красок. Добрались быстро, в воскресенье утром дороги и улицы обычно пустые, но мне казалось, все иначе, сказывалось одиночество. Водитель припарковался на том же месте, что и в прошлый раз. – Завтра в семь, не опаздывайте, – скомандовал тип. Не люблю, когда со мной разговаривают в подобном тоне, и почему опять нужно вставать в такую рань?! Но все же решив промолчать, я вылез из авто и хлопнул дверью чуть сильней, чем следовало бы. Глаза защипало, словно в них попало мыло. Кожу приятно ласкало летнее солнце, по которому я очень соскучился; должно быть, я уже загорел. Поднявшись наверх и зайдя в квартиру, я почувствовал легкое облегчение, словно мне больше не придется возвращаться обратно. Очень этого не хотелось, но плотный конверт в кармане говорил о том, что возвращения не избежать. – Алин! Родная, ты спишь? Ответа не последовало. «Должно быть, опять в берушах дрыхнет». Я разулся и проследовал в спальню. Мысленно представляя, как забираюсь к ней под одеяло, нежно целую теплую, бархатистую кожу на плече, одновременно поглаживая рукой по бедрам. Постепенно становлюсь чуть жестче – она это любит, и… Мечты оборвались, меня встретила заправленная постель. Такого я точно не ожидал. Вдруг в кармане завибрировал телефон, я даже сначала испугался, совсем отвык от этого, на экране высветилась надпись «Любимая». – Ал… – Алина перебила меня, не дав договорить. – Олег! Ты где? – спросила она не своим, дрожащим от волнения голосом. – Я дома, а вот ты где? – Я у твоей матери, мы собирались идти в полицию писать заявление! – Какое заявление? Что случилось?! – услышав слово «полиция», я почувствовал ведро ледяной воды, вылитое мне на голову и резко затушившее огонь желания. – Ты куда пропал, почему на связь не выходил?! Мы с твоей матерью места себе не находим, она уже два дня на работу не ходит из-за тебя! – В смысле, «куда пропал»? Просто в последний раз мы с тобой как-то неважно пообщались, и я подумал, приеду через пару дней, мы помиримся. Погоди, я же тебе сказал, что в воскресенье приеду! Сегодня воскресенье. – Да, в воскресенье! Только надо было уточнить – в какое, я не думала, что это воскресенье будет через две недели! – Ты, ты вообще о чем? – я совсем не понимал, что происходит, она несла какой-то бред, – какие, к черту, две недели? – Обычные, Олег, обычные две недели тебя не было, я уже собиралась идти писать заявление… Ты не звонишь, не пишешь, вечно вне зоны доступа, как прикажешь это понимать?! – Я… я ничего не понимаю. Пожалуйста, приезжай домой, давай все обсудим. Самое главное, я здесь, и все хорошо, успокой мать, бери такси, я пока позавтракаю. – Хорошо. – Она положила трубку. Я стоял посреди комнаты в полном ступоре. В голове все мысли перемешались. «Я же помню, как менялись числа в телефоне, помню, сколько раз ложился спать и вставал, не мог же я просто взять и потерять неделю – это хрень какая-то». Я взглянул на дату в телефоне и ужаснулся. «Вот же бл…, что за?» Алина говорила правду, две недели прошло с того момента, когда я уехал поздно ночью. «Этого не может быть, я не верю, что не заметил этого, я точно помню». Я положил конверт на стол, приготовил завтрак и не спеша принялся жевать. Дома было ужасно душно. Хотя термометр показывал всего двадцать градусов, но как по мне, так ощущались все сорок, словно я провел две недели не за городом, а в другой климатической зоне. Минут через двадцать послышался звук открывающегося замка, на пороге появилась Алина. Ее лицо выглядело так, словно она отпахала смену в поле. Длинные белые волосы, наспех собранные в хвост, лоснились на свету. Под глазами образовались небольшие мешки. Я отложил приготовленную наспех яичницу и, подойдя к жене, обнял ее. Она ткнулась носом в мою грудь. От одежды пахло остывшим потом и кофе с корицей – любимым напитком моей матери. – Эй, ну ты чего? – Я старался говорить как можно тише и ласковее, поглаживая рукой по голове. – Ничего. Почему ты не звонил? – наконец спросила она дрожащим голосом. – Я немного обиделся на тебя, просто ты как-то странно отреагировала на мою командировку, словно тебе было все равно. – Мне все равно? О чем ты говоришь? – Она отстранилась и строго взглянула на меня красными от подступающих слез глазами. – Ну когда я звонил, помнишь? Ты разговаривала со мной очень холодно, создавалось впечатление, что тебе плевать. Я еще раз взглянул на нее. Господи, как же она похудела. И эти синяки вокруг глаз. Она заметила это, и теперь краснота распространилась на щеки и нос; кажется, она готова расплакаться. – Что ты такое говоришь? Мне плевать? Мне? Как, как тебе вообще в голову такое пришло?! – Ну… – Я чувствовал себя полным ничтожеством в этот момент. «Может, я действительно погорячился, может, просто мне тогда так казалось, все из-за этого проклятого места?» – Слушай, я был не прав, прости меня, пожалуйста, я не знаю, что на меня нашло, эта чертова тюрьма. Я, я просто козел, прости, пожалуйста. – Я начал целовать ее лицо, глаза, стараясь успокоить, снять незаслуженную красноту. – Почему тебя не было так долго? – Ты не поверишь, еще час назад я был уверен, что отсутствовал всего несколько дней, это какой-то бред! Я не понимаю, что произошло, может, они меняли дату в телефоне, пока я спал, хотя это глупости все… Я точно уверен, что не мог находиться там две недели, точно уверен. – Но я ни в чем не был уверен. Дни в тюрьме менялись не только на экране телефона. Я также отсчитывал их, когда засыпал и просыпался. «Помню каждую ночь или не каждую?» – Ты мне веришь? – Я посмотрел ей в глаза, пытаясь разобраться, принимает ли она эти слова всерьез или думает, что я вру. – Сам-то как думаешь? – Ну а где, по-твоему, я был? – Не знаю. – Она отстранила мои объятия и подошла к столу. – Что это? – вдруг спросила Алина, глядя на конверт. – А? О, кстати, это моя зарплата! – Я вдруг вспомнил о деньгах, и на секунду мое настроение поползло вверх. Алина утерла нос и вытащила купюры из конверта. – Это твоя зарплата? – Она повернулась ко мне, ее глаза увеличились. – Здорово, правда? – Я гордо заулыбался, глядя на ее реакцию.