— Пиво?.. — Я скосился на часы за спиной у мужика за барной стойкой. — Можно и пиво. Стрелки показывали двенадцать пятнадцать. И теперь я вполне мог выпить пару стаканов пенного напитка, не нарушив при этом ни собственных правил, ни даже законов Империи — как совершеннолетний. Ровно четверть часа назад мне исполнилось семнадцать. Глава 10 — Саша… могу я полюбопытствовать — что это за маскарад? — Разумеется, ваша светлость. — Я чуть склонил голову. — Вы позволите мне войти? — А у меня что, есть выбор? Багратион еще раз окинул меня недобрым взглядом и шагнул в сторону, освобождая мне путь. Насколько я помнил, у его светлости было родовое поместье где-то на востоке от города, но жить он предпочитал здесь, в особняке, который главе Третьего отделения полагался по чину. Достаточно просторном и богатом для действительного тайного советника — но для потомка древнего рода грузинских князей, пожалуй, даже скромном. Багратион встретил меня в халате, надетом, судя по всему, прямо на голое тело. Вряд ли его светлость ждал гостей в такой час — и уж точно был не рад непрошенному. Проходя в гостиную, я почти физически ощущал его недовольство… Впрочем — почему почти? От сурового взгляда магическая защита надрывалась, стонала и с едва слышным хрустом проминалась. Защита, поставленная дедом. — Если тебе совсем плевать на меня — мог бы подумать хоть о Захаре. — Багратион покачал головой. — Что он, по-твоему, должен был подумать, когда у ворот появился пацан-рабочий с моим перстнем — и потребовал аудиенции? — Ну… Вы же сами запретили князю Горчакову приходить сюда или на Фонтанку. — Я пожал плечами. — А про рабочих ничего не говорили. За прошедшие пару-тройку недель я довел свою маскировку почти до совершенства. Кепку и безразмерную кожаную куртку дополнили шерстяной свитер, брюки и ботинки за три с половиной рубля, купленные в лавке на Апраксином дворе. Щетину то и дело приходилось сбривать — на утреннем смотре Мама и Папа казнил за такое нещадно — но я тут же отращивал ее снова. А иногда еще и нацеплял на щеку или переносицу кусок пластыря. — Краше в гроб кладут… — пробормотал Багратион. — Проходи давай. Его светлость почему-то стоял так, чтобы спиной прикрыть коридор. Впрочем, не слишком успешно: света там было немного, но я все-таки разглядел стройную длинноногую фигурку, завернутую, кажется, в полотенце. Едва слышно пискнув, незнакомка развернулась и прошлепала босыми ногами куда-то за угол. Однако. — У-у-у… Приношу свои извинения, ваша светлость… — Я чуть приподнялся на цыпочках, вытягивая шею. — Кажется, у вас были планы на ве… — Память сотру, — ровным тоном проговорил Багратион. — Или повешу. Я так и не понял, шутит он, или нет. Проверять по вполне понятным причинам не хотелось — так что я просто протиснулся в гостиную, стараясь не думать, что у меня сейчас наверняка покраснели даже уши. — На уголовника похож. — Багратион поморщился. — Зачем так вырядился?.. Ладно, садись. — Сесть всегда успею, вашбро-о-одие, — зачем-то протянул я не свои голосом, плюхаясь в кресло в гостиной. Наверное, не стоило так вести себя с Одаренным второго класса — да еще верховным безопасником Империи. Но поделать я с собой ничего не мог. Чужая маска настолько прилипла к лицу, что я уже иногда сам забывал, где заканчивается сиятельный князь — и где начинается подсобный рабочий с филиала фабрики Штерна. Павлу Корчагину открылись те двери, к которым Александр Горчаков не приблизился бы и на пушечный выстрел. Конечно, у него случались и проколы, но все же за последние полмесяца я узнал о жизни рабочего сословия куда больше, чем вообще мог бы рассказать дед. И пришло время поделиться добытыми знаниями. — Как ваша светлость понимает, все это, — Я подергал за воротник куртки. — Маскировка. Можно сказать, образ. — Весьма убедительный, — фыркнул Багратион. — Настолько, что мне даже хочется поскорее выпроводить тебя вон. Особенно если ты пришел без серьезной на то причины. После того, что я сделал во дворце Юсуповых, мне уж точно должно прощаться многое. Фактически, я в одиночку прикрыл всю Багратионову контору, прозевавшую целую толпу террористов с “глушилкой” свежего образца. Но перегибать палку все же не следовало. — Понял. Понял. — Я поднял обе руки, демонстрируя покорность. — Перехожу к делу: с помощью этого — как ваша светлость изволили выразиться — весьма убедительного образа, мне удалось попасть туда, куда не обычно не вхожи люди нашего с вами круга. И я имел возможностью лично наблюдать… Договорить я не успел. Баргатион чуть подался вперед, прыснул — и, не сдержавшись, расхохотался во все горло. Так громко и протяжно, что я не мгновение даже испугался — не повредился ли светлейший князь умом. Но дело, похоже, было совсем в другом. — Саша… сукин ты сын! — Багратион вытер рукавом халата выступившие от смеха слезы. — Неделю назад один из моих филёров уверял, что видел на собрании рабочих молодого князя Горчакова… Я посоветовал бедняги попить капель. Я тоже рассмеялся было — но тут же осекся. Видел? На собрании народовольцев? Выходит… — Что такое, Саша? — усмехнулся Багратион. — Думал, ты первым придумал переодеться в парня с окраины? Или что Третье отделение настолько бесполезно, что не может выследить кучку пролетариев? Мне тут же вспомнилось, что одну весьма неприятную кучку пролетариев хваленые сыскари тайной полиции — как бы это помягче сказать — прощелкали клювом. Но вслух заявлять подобное я, конечно, не стал. — Это все, что ты хотел рассказать? Багратион если и не наслаждался моим унижением, то уж точно от души веселился. Обиды я, пожалуй, не чувствовал, но воспарившая куда-то в облака самоуверенность вернулась на прежний уровень — умеренно-высокий. — Если честно — да, — вздохнул я. — Что ж. — Багратион неторопливо опустился в кресло напротив. — Почему бы тебе не поделиться своими… умозаключениями? Раз уж ты все равно пришел. Хотя бы не выставил за дверь. Уже неплохо — после того, как я испортил его светлости весьма… интересный вечер. — Я видел на так уж много, — признался я. — Ни оружия, ни листовок… даже не слышал ничего такого, за что человека можно было бы судить. Наверное, они пока еще не настолько доверяют новичку. — Неудивительно. — Багратион откинулся назад. — Каторга — не самое уютное место в Империи… А именно туда рано или поздно отправляются те, кто не умеет держать язык за зубами. Это что намек? — Мы просто собирались по вечерам. В подсобках на заводе, на лестнице… — продолжил вспоминать я. — Пару раз — на квартире у одного из парней. Не всегда те же самые люди — чаще разные. Играли на гитаре… пили. Разговаривали. — О чем? — Обо всем подряд. — Я пожал плечами. — Но рано или поздно кто-нибудь вспоминал… паршивую историю. У одного парня с Путиловского сестру изнасиловал… — …сын графа, — кивнул Багратион. — Или мать сбил машиной пьяный аристократ. Отец потерял руку на заводе и остался без пенсии. И, разумеется, во всех случаях виновных так и не наказали. — Вроде того, — поморщился я. — Вы что, все уже знаете? — К сожалению, далеко не все, Саша. — Багратион опустил руки на подлокотники кресла. — Но таких мы уже арестовывали… Пятерых за полгода, кажется. Они рассказывают душещипательную историю. Разумеется, выдуманную, как и все остальное. Большинство провокаторов даже не рабочие… Потом, как правило, подключается кто-нибудь из приглашенных. И рассказывает свою. — Тоже выдуманную? — съязвил я. Все-таки не удержался. Не то, чтобы я успел вдоволь напитаться классовой рабочей злостью на собственное сословие — но за последние полмесяца услышал достаточно рассказов, от которых волосы на голове вставали дыбом, а руки сами сжимались в кулаки. И явно не все из них были плодом изощренной фантазии провокаторов. — Нет, Саша, — твердо ответил Багратион. — Большинство историй — не выдумка. В городе найдется достаточно людей, которые ненавидят Одаренных. И часто причины для ненависти… вполне понятны. — Значит, это вы тоже знаете, — хмыкнул я. — И ничего не делаете? — Представь себе — да, Саша. — Багратион выдержал мой гневный взгляд, не отводя глаз. — Следить за грехами аристократов — не моя работа. — А чья же? — Почтенных отцов и дедушек. Суда чести. — Багратион пожал плечами. — Или обычного суда. Госсовета, в конце концов — но уж точно не собственной канцелярии ее величества. Третье отделение создали уж точно не для того, чтобы карать каждого зарвавшегося князька или нечистого на руку хозяина фабрики. — Да? Ваша светлость так в этом уверены? — огрызнулся я. — А вот мне кажется, что зарвавшиеся князьки скоро станут вопросом имперской безопасности. Если еще не стали. На мгновение мне показалось, что Багратион просто-напросто вышвырнет меня вон… Но нет. Его светлость лишь протяжно вздохнул. Так и не отвел взгляд — но как-то отступил, будто бы даже чуть уменьшившись в кресле. — Боюсь, в чем-то ты прав, Саша, — наконец, произнес он. — Но, как бы то ни было, сейчас пока рано об этом говорить. Нет, я не стану лицемерить и рассказывать тебе, как сыто и радостно живет простой народ. Слишком хорошо Петербург помнит бунты, которые порой приходилось усмирять силой. Они вспыхивали на окраинах, как порох — и так же быстро гасли. — Багратион возвысил голос. — Но даже сто лет назад это были уже разовые стихийные случаи! И вовсе не потому, что мои предшественники набили город полицией и жандармами. Просто у людей здесь — ты уж мне поверь, Саша — куда меньше поводов для недовольства, чем тебе могло показаться. Рабочие кружки существуют уже не первый год — но никогда из них еще не вырастали террористы-радикалы! Да чего уж там, — Багратион нервно усмехнулся, — еще совсем недавно я первым назвал бы народовольцев… безвредными мечтателями. Не знаю, многим ли приходилось видеть верховного жандарма Империи таким — не то, чтобы растерянным, но придавленным и каким-то уставшим, будто он впервые за долгие годы действительно толком не знал, что делать. Вздумай Багратион злиться или спорить, я бы, пожалуй, только завелся еще больше. Но он признал, что может ошибаться — как самый обычный смертный. И от этого острить почему-то сразу расхотелось. — Видимо, теперь мечтателей стало куда больше, — проворчал я. — И у них есть оружие. — Кто-то раздувает огонь. — Багратион побарабанил пальцами по подлокотникам. — Провокаторы, винтовки со спиленным клеймом… Из кучки пролетариев пытаются сделать целую подпольную организацию. — Куракин. Долгоруков. — Я пожал плечами. — Или те, кто за ними стоит. — Ответ очевиден, да, — поморщился Багратион. — Но меня куда больше интересует, для чего именно им понадобилась армия рабочих с винтовками. — А для чего вообще нужна армия? — отозвался я. — Если уж они задумали государственный переворот… — Боюсь, все куда сложнее, Саша. — Багратион покачал головой. — Несколько сотен, тысяча или даже три тысячи вооруженных пролетариев — не так уж много. Чтобы остановить их на улицах, хватит одного гвардейского батальона — даже без помощи боевых магов. Рассчитывать на такую ударную силу может только умалишенный… А генерал Куракин таковым определенно не является.