Брат терпеливо ждет, давая Нацисту выпустить пар, после чего читает дальше. Брат Феликс. «…и что это по воле Бога он так говорит против нас, напиши, о Брат Лев, это есть совершенная радость… И если, побуждаемые холодом и голодом, мы постучимся вновь, позовем привратника, умоляя его со слезами открыть нам и дать приют ради любви к Богу…» В какой-то момент в классе воцаряется тишина, слышно только Брата Феликса и Нациста. Нацист. А на хуй эти цветки вообще? На хуй! Брат Феликс прерывает чтение, смотрит на разъяренного и мечущегося Нациста. Не реагирует на его слова. Когда тот садится, продолжает читать дальше. Брат Феликс. «…и если он выйдет еще более рассерженный, чем раньше, восклицая: „Упрямые негодники, я разберусь с ними, как они того заслуживают“ — и, взяв узловатую палку, схватит нас за капюшоны, повалит на землю, вываляет нас в снегу и будет бить нас и ранить сучками палки…» Нацист перебивает монаха, подходит к нему и кричит прямо в лицо. Кажется, он вот-вот его ударит. Брат Феликс, похоже, готов дать сдачи. Но драки не происходит. Нацист. Мозги мне ебут, и все! (Отворачивается, стоит у окна, словно раздумывая, прыгнуть или нет.) Брат Феликс с наигранным спокойствием продолжает читать. Брат Феликс. «…если мы снесем все эти несправедливости с терпением и радостью, думая о страданиях нашего Благословенного Господа, которые мы разделим с ним из любви к Нему, напиши, о Брат Лев…» Нацист поворачивается и направляется в сторону двери. Нацист. Иду блевать! Брат Феликс. «…это, наконец, и есть совершенная радость». Нацист хлопает дверью. В классе царит гробовая тишина. Сцена 9 Будуар Чичолины. Кермит стоит в дверях, он только что вошел. Чичолина — вызывающе одетая сорокалетняя женщина с большим бюстом. Кермит смущен. Чичолина. Так это ты девственник? Кермит. Не понял? Чичолина. Ну, ты спал когда-нибудь с женщиной или только сам себя?.. Кермит, смутившись, поворачивается боком, стараясь не смотреть ей в лицо. Она встает и подходит к нему. Кермит. Ну, о таком не говорят… Она берет его за подбородок и смотрит ему в глаза. Он вырывается. Чичолина. У меня обо всем говорят, как на исповеди. Кермит вырывается и отворачивается, как будто хочет убежать. Кермит. Во дает, прям как у монахов… Она хватает его за рукав, тянет за собой. Чичолина. У меня не выражаться, понял? Ты знаешь, кто я? Кермит. Мммм… Чичолина. Ну, кто я? Кермит. Ну, знаю. Чичолина. Если знаешь, скажи. Кермит робко смотрит на нее. Кермит. Ну, блядь… Чичолина хватает Кермита и бросает на кровать. Чичолина. Не смей выражаться! Кермит. А че такое? Чичолина. А ничего! Скидывай все! Кермит. Как это?.. Чичолина. Я что, непонятно говорю? Раздевайся! Кермит. Но я только… Чичолина. Ты зачем пришел? Наверное, не поговорить.