— Тогда маленький пруд без фонтана, хотя мне очень жалко, что он будет действовать только наполовину. Блестящая мысль сразила Дамарис. — Нам не нужен пруд, мистер Гладстон. Там заводятся лягушки. — Что такого плохого в лягушках? — удивился Рон. — Они насекомых едят, сад почистят. — Они квакают, — пояснила Дамарис. — Подворачиваются под ноги и под колеса и гибнут, раздавленные. Никаких прудов, мистер Гладстон! Давайте оставим пока эту тему. Хочу вам кое-что сказать. Вы ведь знаете, что мы подумываем о продаже дома? Рон помрачнел: — Слышал. Почему? — Просто не можем его содержать. Миссис Дейли проходится с пылесосом трижды в неделю, но у нее уже сил нет и ноги не держат. Предупредила, что к Рождеству уходит. Отчасти поэтому вопрос решился. Мы с Флоренс ищем подходящую квартиру с современной кухней. Перед мысленным взором Дамарис проплыла старинная кухня в Форуэйзе, особенно холодный каменный пол. — С центральным отоплением, — мечтательно добавила она. Усы Рона Гладстона ощетинились. — У меня есть квартира! — провозгласил он, как Мартин Лютер Кинг некогда провозгласил, что у него есть мечта. — Осмелюсь сказать, современная и удобная. Только… ничего… близко даже… подобного! — прокричал он, указывая лопатой во все стороны в промежутках между восклицаниями. — Конечно, — тихо кивнула Дамарис. — Конечно. Естественно, жалко… мы здесь родились и росли… все наши воспоминания связаны с этим домом… Но нам с Флоренс хочется прожить последние годы в комфорте. Мы это заслужили. И мы это получим, — решительно заключила она. — Вот что я вам посоветую, — серьезно сказал Рон Гладстон, — позвольте мне устроить декоративный прудик вон под той магнолией. Предложение показалось настолько не соответствующим обстоятельствам, что Дамарис просто вытаращила глаза. — Если хотите продать, надо устроить что-то особенное, — пояснил Рон, видя ее недоумение. — Сад с водоемом и фонтанчиком может решить дело. Люди часто покупают дома, потому что мечтают о саде. Дамарис с большим облегчением увидела вышедшую из дома сестру и отмахнулась от искушений мистера Гладстона: — Извините. — Она поспешила навстречу Флоренс. По мере приближения радость угасла. Кажется, будто хлипкую Флоренс, одетую почти так, как сестра, вот-вот сдует ветром. «Она младшая, — подумала Дамарис, — а уйдет первой, оставит меня в одиночестве. Необходимо уехать отсюда. Без центрального отопления невозможно прожить еще зиму. Необходимо купить квартиру!» Она взглянула вдаль на дом, выстроенный из местного камня в стиле викторианской готики, похожий если не на замок, то, по крайней мере, на баронское поместье, и признала, что нечестно говорила сейчас с Роном Гладстоном. С самой собой говорила нечестно. Действительно, она прожила здесь всю жизнь и должна быть глубоко привязана к дому. А на самом деле глубоко ненавидит. Кажется, будто он ее пожирает. Даже в молодости, когда она работала в Бамфорде, приходилось ежедневно ехать сюда на велосипеде сразу после работы, потому что родители ждали к ужину. Другие шли в гости, на танцы, на свидания с молодыми людьми, за которых выходили замуж. Только не она. Ее ждали здесь. Абсолютно не стоит жалеть об отъезде. Плевать, кто купит дом. Плевать, если новые владельцы сровняют с землей эту груду камней. Ни одному Оукли она не принесла счастья. Обратившись к Флоренс, Дамарис сказала: — Мистер Гладстон настаивает на пруде и фонтане. Я его изо всех сил стараюсь переубедить. Пожалуй, нам с ним повезло. Сад был совсем одичавшим, пока он не взялся за дело. Помнишь Эванса, который был садовником во времена нашего детства? — Помню, — кивнула Флоренс. — Он учил нас растить в горшках красную фасоль. Мы эти горшки расставляли на полках в старой теплице, подписывали свои имена на бумажках. Твоя всегда росла быстрей моей, а у Артура вообще лучше всех. Несмотря на счастливые воспоминания, Дамарис почуяла напряженность сестры, забеспокоилась и спросила: — Что-нибудь случилось, моя дорогая? — Почта пришла, — сказала Флоренс Оукли. Налетевший ветер растрепал пряди серебристых волос, закрученных на затылке в аккуратный валик. Наступило молчание. Дамарис с тяжелым сердцем смотрела на сестру. Она не спрашивала, что в почте. Знала и не хотела слышать. Каждая секунда молчания дорога, потому что, когда слова будут сказаны, все раз и навсегда переменится. Флоренс слегка выпрямилась с усилием, готовясь огласить нежеланную весть. — В письме точно сказано. Он приезжает. — Яды, — изрек Джеффри Пейнтер, — прежде были гораздо популярней, чем нынче. Ах, сосиски в тесте! Что скажешь, Мередит? — Осторожно, — шепнул Мередит на ухо Алан Маркби. — Возможно, отравлены… — Джефф опять рассуждает о ядах? — переспросила Пэм Пейнтер, принесшая поднос с сосисками. — Действительно одержимый. Алан ей улыбнулся: — Скажу, как скромный коп, я часто имел повод благодарить Джеффа за его познания о ядах. Это нам не раз помогало. — Только это не повод сейчас его поощрять, — отрезала Пэм. — Неуместная тема, Джефф, ясно? — Можете себе представить, как она ведет себя на заседаниях совета графства? — риторически спросил Джефф, не реагируя на полученное приказание, и заметил жене: — Алану и Мередит интересно. — Мы собрались на милый дружеский ужин в честь новоселья, — напомнила Пэм. — Атмосфера должна быть приятной. Она потащила поднос к другим гостям, набившимся в довольно маленькую гостиную нового дома Пейнтеров. Мередит про себя заключила, что бесполезно приказывать Джеффу не рассуждать о ядах. Он из тех, кто превращает профессию в хобби. Любит свое дело и без конца толкует о нем. Стоит посреди комнаты, полной народу, завладев вниманием слушателей; лысеющая голова поблескивает от жары и от собственного энтузиазма. Разве можно упустить такой шанс? — Ну, понравилось вам в новом доме? — спросила она, отвлекая его. Джефф огляделся, будто в первый раз видел гостиную. — Отлично. Именно то, чего хотела Пэм. На мой взгляд, тесновато, однако жилье современное. Проходя мимо с пустым подносом, жена уловила последние слова. — Надо было найти что-нибудь поменьше. Дети в колледже. Тот дом разваливается и требует большого труда. Новые муниципальные дома не всем нравятся, но мне некогда ремонтировать старый. Знаю, Мередит, ты свой коттедж отделала, и замечательно, оригинально и прочее. То есть и до разгрома было замечательно. Но у меня куча дел, кроме дома. Джеффа просить починить что-нибудь и покрасить смысла нет, он безрукий. Я просто хотела переехать, распаковать свои вещи и жить себе дальше. Так и сказала Джеффу: пора переезжать, сейчас или никогда. Джефф согласно кивал, хоть имел возражения. — Ей хотелось квартиру поменьше, теперь ничего тут не помещается, а она ничего выбрасывать не хочет. — Я не стану выбрасывать вещи, которые могут детям понадобиться! — возмущенно воскликнула его жена. — А ты ни с одной своей книжкой не хочешь расстаться! — И добавила, обращаясь к Мередит: — Правда, когда мы смотрели пустую квартиру, комнаты казались больше, но со временем обживемся и все преспокойно расставим. Пэм с подносом исчезла на кухне, а Мередит оглядывалась вокруг, остро чувствуя новизну жилища, которая висит в воздухе, издавая запах дерева и свежей краски. Даже сквозь ароматы еды и выпивки чувствуется этот особенный запах с химическим привкусом, впитавшийся в новые ковры и шторы. Не только хозяевам нужно время, чтобы устроиться в новой квартире, дом тоже должен к ним приспособиться. — Мышьяк! — провозгласил Джефф с мелодраматичной ухмылкой, вернувшись в отсутствие жены к излюбленной теме с неизбежностью бумеранга. — Грандиозный яд Викторианской эпохи. Чрезвычайно удобно, всегда под рукой. Почти в любом хозяйстве были средства, включающие мышьяк, для борьбы с грызунами, которые жили даже в самых лучших домах. — Но ведь поэтому мышьяк было очень легко обнаружить? — вставила Мередит. — Не каждый врач мог распознать, — объяснил Джефф. — Возможно, симптомы не раз путали с признаками других заболеваний. Даже если полиция подозревала убийство, доказать было трудно. — С тех пор ничего не изменилось, — с горечью заключил Алан Маркби. Джефф как бы не услышал. — Даже в начале шестидесятых годов, — продолжал он, — знаменитая Черная вдова из Лудена вышла из французского суда свободной, благодаря сомнениям в криминалистических доказательствах, тогда как ее обвиняли в убийстве половины собственных родственников и нескольких соседей! Перед ними выросла могучая фигура Джеймса Холланда. — Возможно, — примирительно сказал он, — она была невиновна. — Возможно, — согласился Джефф. — С другой стороны, возможно, многие повешенные в викторианские времена за отравление мышьяком были невиновны. Мышьяк входил во многие распространенные составы, включая зеленую краску. Если у вас есть очень старая книжка в зеленой обложке, всякий раз тщательно мойте руки. Существует теория, будто Наполеона на острове Святой Елены медленно отравили с помощью зеленых обоев. Кажется, это понравилось отцу Холланду. — Горящие свечи, — мечтательно вымолвил он. — Газовые горелки. Наемные экипажи. Женщины в широких кринолинах… Все уставились на него. — Люблю викторианские мелодрамы, — пояснил он. — Лондонские улицы в глухом тумане, огромные мрачные особняки… Добавьте чуточку яда, и я попадусь на крючок. — Не ожидал ничего подобного от священнослужителя, — усмехнулся Маркби. — Просто неплохо плету небылицы, — миролюбиво признал викарий. — Пироги с грибами!.. — Пэм появилась с новым подносом. — Ох, Джефф, неужели ты еще толкуешь про яды? — Про книги, — быстро поправил Алан. — Мы обсуждаем любимые книги. — Он взглянул на стоявшую рядом с Пэм женщину: — А вы что читаете для развлечения, Джулиет? Женщина присоединилась к кружку. Впервые увидев со стороны, ее можно было принять за юную девушку. На спине лежат длинные светлые косы, на носу сидят круглые очки школьницы, лицо свежее, почти без макияжа. Только услышав голос и хорошо присмотревшись, понимаешь, что ей уже под тридцать. Фактически Джулиет Пейнтер тридцать четыре. На ней прямой, свободный костюм-тройка в каштаново-коричневых тонах. Покрой простой, но, по мнению Мередит, вещь дорогая. Цена заложена в материале и крое. — Да я мало читаю, — беспечно отмахнулась она. — Некогда. В любом случае не читаю того, о чем говорит Джеймс. — Значит, не знаешь, что потеряла, — невозмутимо ответил Джеймс Холланд. Они усмехнулись друг другу, как старые друзья. — Агенты по продаже недвижимости чересчур заняты, чтобы книжку открыть? — уточнил Джеффри, насмешливо глядя на Джулиет.