– Я как раз собирался уходить, – выдавил он. От этих слов ногти ее удлинились, превратившись в когти. Он все еще хочет отшить ее? В самом деле? Она явилась ему во плоти, даже зная, что боги смогут определить ее точное местоположение, – а этого делать не стоило, ведь они хотят прикончить ее как паршивую тварь. Она не уйдет из этого клуба без награды. Анья развернулась и принялась с удвоенной решимостью раскачивать бедрами и ласкать торс Люсьена своими длинными светлыми волосами. Прикусив нижнюю губу, она выпятила грудь. – Я не хочу, чтобы ты уходил! – воскликнула она, надув губки. Он отступил еще на шаг. – Что случилось, сладенький? – Она безжалостно двинулась за ним. – Маленькой девочки испугался? Его губы сжались в тонкую ниточку, и он ничего не ответил. Хвала небесам, хоть не отстранился. – В этом все дело? – Ты понятия не имеешь, в какую игру ввязываешься, женщина. – Напротив! Думаю, что имею. Окинув его взглядом, она замерла от восхищения. Он великолепен. Лучи всех цветов радуги скользят по его лицу и телу, безупречному, как у высеченной из камня статуи. Под черной футболкой и потертыми джинсами прячутся крепкие мускулы, от одного вида которых Анье хочется немедленно запустить руку себе в трусики. «Мой». – Я же сказал – никаких прикосновений! – рявкнул он. Анья посмотрела ему в глаза и подняла руки вверх, показывая, что сдается. – Я тебя и не трогаю, сладенький. – «Но хочу это сделать… собираюсь… и сделаю», – мысленно добавила она. – Твой взгляд утверждает обратное, – сдавленно процедил Люсьен. – Это потому… – Я с тобой потанцую, – оборвав ее на полуслове, встрял в разговор другой воин. Опять Парис. – Нет, – твердо ответила Анья. Она хочет Люсьена, и только Люсьена. Никого, кроме него. – Она может быть наживкой, – произнес другой Владыка, вероятно оглядывая ее с подозрением. Она узнала глубокий тембр его голоса. Сабин, одержимый демоном Сомнения. Наживка? Помилуйте! Стала бы она совращать кого-то не из собственного эгоистичного интереса! Наживки – это глупые девчонки, склонные к самопожертвованию; в их задачу входит соблазнить Владыку до беспамятства, чтобы позволить охотникам подкрасться и убить его. Какая идиотка стала бы убивать Владыку? Куда приятнее немножко позабавиться с ним в постели! – Сомневаюсь, чтобы после чумы охотники сумели так скоро стянуть сюда новые силы, – заметил Рейес. Ах да. Чума. Один из Владык одержим демоном Болезни. Если он коснется кожи смертного, то заразит ужасным недугом, который неимоверно быстро распространяется и убивает. Зная это, Торин всегда носит перчатки и редко покидает крепость, сидя там в добровольном заточении, чтобы уберечь людей от своего проклятия. Не его вина, что несколько недель назад группа охотников пробралась в крепость и перерезала ему глотку. Торин выжил, охотники – нет. К сожалению, вокруг роится слишком много других охотников. Они как мухи, честное слово! Прогони одну, и вскоре две займут ее место. Даже сейчас они где-то поблизости, выжидают случая напасть. Владыкам нужно быть начеку. – Кроме того, им не удалось бы пробиться через нашу систему безопасности, – добавил Рейес, и его резкий голос вывел Анью из раздумий. – Точно так же, как не удалось придумать способа пробраться в крепость и едва не обезглавить Торина? – возразил Сабин. – Проклятье! Парис, останься здесь и присмотри за ней, пока я проверю периметр. Сабин, идем со мной. Шаги, приглушенные проклятия. Вот черт. Найди воины хоть малейшие следы охотников – и Анье не удастся убедить их в своей невиновности. По крайней мере, в этом преступлении. Люсьен никогда не поверит ей, никогда не расслабится в ее присутствии. Никогда не притронется к ней, разве что в гневе. Она не позволила переживаниям отразиться на лице. – Я, может, толпу увидела и пробралась внутрь, – обратилась она к Парису и еще одному изучающему ее Владыке и напряженно добавила: – Может, мы с большим парнем пару минут обойдемся без постороннего вмешательства? И побудем наедине? Намек они, возможно, и поняли, но не ушли. Прекрасно. Их присутствие ей не помеха. Анья снова принялась медленно покачиваться в такт музыке, не сводя глаз с Люсьена и лаская себе живот. «Положи же свои пальцы на место моих», – спроецировала она желание ему в мозг. Люсьен конечно же этого не сделал. Но его ноздри мило раздувались, пока глаза следили за движениями ее ладоней. Он сглотнул. – Потанцуй со мной. – На этот раз она произнесла слова вслух, в надежде, что он не сможет с легкостью проигнорировать ее. Она провела языком по губам, увлажняя их. – Нет, – сипло и едва различимо ответил он. – Ну пожалуйста, красавчик, я тебя не разочарую – буду твоей вишенкой на торте. То была чистой воды провокация, и Люсьен сверкнул глазами. Анья поняла, что это ей вовсе не привиделось. Ее затопила надежда, по прошествии нескольких секунд сменившаяся разочарованием – Люсьен до нее так и не дотронулся. Время действительно ее враг. Чем дольше она остается здесь, тем больше шансов попасться. – Ты не находишь меня привлекательной, Цветочек? У него под глазом дернулся нерв. – Меня не так зовут. – Ну ладно. Давай попробуем по-другому. Ты не находишь меня привлекательной, Кексик? Теперь у Люсьена задергался мускул на щеке. – Не имеет значения, что я о тебе думаю. – Это не ответ на мой вопрос, – протянула она, снова надувая губы. – А я и не собирался отвечать. Грр! Что за раздражающий тип! «Попробуй что-то другое. Что-то вызывающее. Как будто до сих пор я вела себя по-иному». Ладно. Отвернувшись, Анья легла на пол. Юбка ее задралась, явив взору Люсьена синие стринги с крылышками в середине. Анья задергалась, как во время полового акта, и стала медленно поворачиваться, демонстрируя себя во всей красе. Люсьен втянул носом воздух. Его могучее тело напряглось. – Ты пахнешь клубникой со сливками, – сказал он. Выглядел он при этом как изготовившийся к прыжку хищник. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», – мысленно молила Анья. – Спорим, что я и на вкус такая же, – добавила она, похлопав ресницами. В его устах упоминание запаха прозвучало как ужасное оскорбление. Люсьен издал низкий горловой рык и угрожающе шагнул к ней. Занес руку, чтобы… Что? Схватить ее? Ударить? Интересно, что он сделает? Опомнившись, он сжал пальцы в кулак. До замечания о ее запахе он держался отстраненно, но все же выказывал проблески интереса. Теперь весь его интерес заключался в том, чтобы придушить ее. – Тебе повезло, что я не прибил тебя здесь и сейчас, – произнес он, подтвердив мысли Аньи, но руку все же опустил. Анья замерла на месте и уставилась на него с разинутым ртом. Он хочет ударить ее, потому что у нее фруктовый запах? Как же это… как же это чрезвычайно… разочаровывает. Мозг услужливо подкинул еще одно слово – «опустошает», но она отмахнулась от него. Она едва знает этого мужчину, поэтому он никак не может оказать на нее такое воздействие. Она, конечно, не рассчитывала, что он падет к ее ногам, но все же ожидала благосклонности. Хотя бы небольшой. Мужчинам нравятся женщины, которые вешаются им на шею, так ведь? Несчетное количество лет наблюдает она за смертными, и подобное поведение всегда приносит плоды. «Ключевое слово, детка, – смертные. Люсьен не смертный и никогда им не был. Но почему он меня не хочет?» За все то время, что она подглядывала за ним, он не выказал благосклонности ни одной женщине. К Эшлин, возлюбленной своего друга Мэддокса, он относится с добротой и уважением, а к Камео, единственной среди них воительнице, – мягко и почти по-отечески заботливо. Никакой страсти. Но и мужчин женщинам он не предпочитает и не задерживается на них взглядом с вожделением или намеком на более нежные чувства. Может, он влюблен в конкретную женщину, поэтому остальные его не интересуют? Если так, эта сучка умрет! Анья провела языком по зубам, и руки ее сами собой сжались в кулаки. В зале продолжал клубиться дым, неуловимый, фантастический. Смертные женщины снова высыпали на танцплощадку, пытаясь соблазнить Владык, но те продолжали рассматривать Анью, выжидая окончательного вердикта о том, кто или что она такое. Люсьен не сдвинулся с места ни на дюйм, будто прилип к полу. Анья подумала, что стоит перестать попусту тратить силы, признать поражение и уйти, пока Кронос ее не нашел. «Сдаются только слабаки». Верно. Она решительно вздернула подбородок и силой мысли сменила гремящую из динамиков песню. Ритм мгновенно замедлился, сделался более плавным. Придав лицу соответствующее выражение, Анья неторопливо двинулась к Люсьену, сведя на нет разделяющее их расстояние. Проведя пальцами вверх по его мощной, твердой груди, она содрогнулась. Никаких прикосновений – ха-ха! Она ему покажет! Нельзя сделать из Анархии покорную ручную собачонку. По крайней мере, он не отпрянул. – Ты потанцуешь со мной, – промурлыкала она. – Это единственный способ от меня избавиться. – Чтобы подразнить его, она встала на цыпочки и нежно прикусила мочку его уха.