– Ты пришел завершить начатое, не так ли, Цветочек? – страстно спросила Анья. – Нет, не за этим, – ровным тоном ответил он. «Иного пути нет. Ты должен исполнить поручение». Она поджала свои пухлые красные губки. – Зачем тогда… – Ахнув, она уперла руку в бедро. – Оскорблять, значит, снова явился? Говорить, что я не важна, да? Я этого не потерплю, знаешь ли! Подозрения Люсьена о том, что своими словами причинил ей боль, подтвердились, и его снова затопило чувство вины. Как глупо испытывать вину, когда твоя цель – лишить другого жизни. Все же эмоция была слишком сильна, чтобы с ней бороться. – Я пришел не за этим, – произнес он, на этот раз добавив: – Мне жаль, Анья, но я пришел убить тебя. Глава 3 «Я пришел убить тебя». Слова эхом разнеслись в голове Аньи – жестокое обещание, которое ничем нельзя заглушить. Люсьен никогда не шутит. Она хорошо это знает, ведь, наблюдая за ним столько недель, не заметила на его губах ни единой улыбки, ни намека на шутку. Более того, сейчас в нем отчетливо виден дух Смерти – просвечивающий сквозь кожу скелет. Воздух наполнился ароматом роз, почти гипнотическим, умоляющим ее сделать все, что он ни попросит. Даже умереть. У Аньи екнуло сердце. Однажды она видела, как он забирает душу, – это было невероятно красивое зрелище, – но никогда не думала, что станет непосредственным участником. Она как-никак бессмертная. Однако ей ли не знать, что и бессмертных можно уничтожить. Впервые мыслью о смерти она прониклась в ту ночь, когда вырезала сердце из груди Капитана Бессмертной Гвардии, раз и навсегда положив конец его нечестивому существованию. А после ее ареста и последующего заключения, пока боги обсуждали, как с ней поступить, мысль эта обрела еще более реальные очертания. Анье казалось, что с каждым проведенным в заточении днем тюремные решетки все плотнее сжимаются вокруг нее, а крики и стоны других заключенных звучат все громче. А может, то были ее собственные вопли. Невозможность утолить жажду создания беспорядка причиняла ей невыносимые страдания. Она быстро поняла, что даже жизнь бессмертного существа имеет пределы. И решила бороться за свою до конца. Невзирая ни на что. Никто и никогда не лишит ее снова свободы – ни физической, ни эмоциональной. Боги посчитали иначе, решив в конечном итоге сделать ее сексуальной рабыней для своих воинов. «Подходящее наказание», – сказали они. Раз она убила Капитана, пусть утешает всех бывших под его командованием воинов. Это уничтожило бы ее – разум, тело и душу, ослабило бы решимость. К счастью, за ней пришел отец, спас ее, не побоявшись кары богов. Она снова получила свободу и шанс обрести счастье, которого всегда жаждала. А теперь Люсьен – мужчина, которого она желала, которого поцеловала, – хочет оборвать ее жизнь, лишив всего? Внутри ее бурлили тысячи разных эмоций, и она не знала, какую выбрать первой. Гнев? Удивление? Боль? – Почему ты хочешь убить меня? – потребовала она ответа. – Я не хочу тебя убивать, но должен. Ты, похоже, слишком дикая, чтобы разгуливать на свободе. Его слова ранили! Одно дело, что ее отвергает весь Олимп, – к этому она привыкла. Но по какой-то причине, несмотря ни на что, мнение Люсьена имеет для нее значение. – Как ты меня нашел? – снова спросила она. На его холодном лице не появилось ни проблеска эмоций. – Это не имеет значения. – Я могу исчезнуть, не успеешь ты и глазом моргнуть. – Если сбежишь, я снова тебя разыщу. Куда бы ты ни отправилась, я всегда приду за тобой. Его слова показались Анье пугающими и соблазнительными одновременно. – Почему тогда ты на меня не нападаешь? Давай, делай свое дело, и не придется за мной гоняться. Он вздернул подбородок и упрямо сжал челюсти. – Так и будет. Но прежде хочу выбросить тебя из головы. Изо всех сил стараясь выглядеть непринужденно, она прислонилась спиной к цепи качелей. – Уж и не знаю, чувствовать мне себя польщенной или оскорбленной, миленький. Неужели дикая маленькая Анья так плохо целуется, что отвращение от осознания того, что твой язык побывал у нее во рту, преследует тебя до сих пор? – Ее беззаботные слова были под стать внешнему виду, – во всяком случае, она на это надеялась, хотя внутри трепетала. Почему при виде Люсьена она по-прежнему испытывает смятение? Что еще хуже, теперь, зная, каков он на вкус, каково ощущение его прижатого к ней тела и обнимающих ее рук, притягивающих ближе, ее реакция на него усилилась в сотни раз. Она жаждет большего. «Похоже, нужно наведаться к психоаналитику». – Ты, я уверен, и сама прекрасно знаешь, как хороши твои поцелуи. – В его словах чувствовалась легкая примесь горечи. – Говоришь так, будто это преступление. – Так и есть. Глаза Аньи превратились в узкие щелочки. Нельзя сказать, что на протяжении долгого существования она полностью лишала себя плотских утех, но и распутницей не была. Зачем ей это, если даже до проклятия она познала боль от навешенного на нее ярлыка «легкодоступная»? Однако, как и все, Анья жаждала восхищения и привязанности. Ей нравилось, как на нее смотрят мужчины, и нередко, лежа в постели без сна, она мечтала о сексуальных отношениях, которых не могла себе позволить. – Анья, мы можем сделать все очень просто. – Что, опять поцеловаться? Люсьен натужно сглотнул: – Я о твоей смерти. «Не реагируй на него». Хороший воин всегда использует чувства противника против него, а Люсьен чертовски хороший воин. Но и она тоже. – Расскажи-ка мне снова, почему ты хочешь меня убить, Кексик. Что-то я запамятовала. У него под глазом задергался нерв. – Уже рассказал. Я не хочу убивать тебя, но боги приказали мне сделать это. И никто, даже Владыка Преисподней, не может ослушаться богов без серьезных последствий для себя. От страха у нее скрутило живот. Все же она порадовалась, что Люсьен действует не по своей инициативе. – Все боги или какой-то конкретный? – поинтересовалась она, хотя ответ был ей отлично известен. – Один. Кронос. – Вот сволочь! – воскликнула она и мысленно добавила: «Надеюсь, ты слушаешь, жадный трус». Люсьен поежился от страха, показывая, что в самом деле боится гнева предводителя богов. И не напрасно. Кронос явно прогулял школу в тот день, когда там учили милосердию. Едва вырвавшись из небесной тюрьмы, титан быстро и жестоко расправился с олимпийцами, а выживших бросил в темницу. Именно тогда Анья вернулась на небеса и кое-кого освободила. Кронос поймал ее и снова заточил в темницу, требуя в обмен на свободу ее величайшее сокровище. Она сбежала, прежде чем он успел покарать ее за отказ. Очко в пользу команды «Анья». Вскоре после этого он нашел ее во второй раз и пригрозил натравить на нее Владык. Теперь они с Люсьеном вот-вот застрянут в «круге третьем». Очко команде «Кронос». – Уверен, что стоит подчиняться такому подлецу, а? – спросила она. Люсьен вперился в нее взглядом, порабощая, подавляя решимость. – Я должен это сделать, поэтому, что бы ты ни говорила, меня не переубедишь. Она изогнула бровь, изо всех сил стараясь выглядеть уверенно. – Давай поспорим? – Нет. Это лишь даст тебе ложную надежду. Меж ними повеял легкий ветерок, разметав пряди волос вокруг лица Люсьена. Он убрал их за уши, чтобы ничто не нарушало невидимой связи между ним и Аньей. Теперь черные стрелы его бровей, гордая линия носа и неровные очертания покрытых шрамами щек сделались более отчетливыми. Но Анья смотрела лишь ему в глаза. Коричневая радужка, казалось, приковывает ее к месту, в то время как голубая кружится в вихре, затягивая все глубже и глубже в мир, где существует только Люсьен. «Слушайся меня. Покорись», – прошелестели в ее голове слова. Она стиснула челюсти и сжалась. Она знает, знает, что он пытается сделать. Убаюкать ее ощущением спокойствия и заставить добровольно принять смертельный удар. Черта с два. С ней такие штучки не пройдут. За века своего проклятия она хорошо овладела одним искусством – давать отпор мужчине. Тряхнула головой, освобождаясь от чувственной хватки Люсьена. «То-то же». «Не реагируй на него», – напомнила себе, переводя взгляд на его мощный торс и раздумывая, что делать дальше. При этом она не переставала посасывать свой любимый клубничный леденец. – Ты у меня в долгу, Цветочек, и сейчас пришло время платить по счетам. Ты не будешь меня убивать. Повисла мучительная пауза, затем Люсьен произнес: