— Алексей Петрович, — негромко произнес профессор, когда воздух успокоился от потрясшего стены удара, — предлагаю воспользоваться моим гостеприимством. Выбора у меня особо не было — я коротко посмотрел на зубную щетку в руке, и мы втроем двинулись прочь. Мустафа посмеивался, я с интересом оглядывался по сторонам, Максимилиан Иванович сохранял показательное спокойствие. Помещение, в которое он меня привел, было в том же крыле усадьбы и удивило размерами. Барону выделили апартаменты с гостиной, несколькими спальнями, даже балконом с выходом на галерею. — Воспользуетесь? — поинтересовался у меня Максимилиан Иванович, указывая на вполне обычный с виду шкаф-купе. Благодарно кивнув, я открыл дверцу. Предсказуемо, никаких вешалок и развешанных костюмов внутри не было. Только прет-а-порте принтер. Загрузочная воронка, ростовой сканер, пустая ниша для готовых предметов гардероба. — Максимилиан Иванович, подскажите как мастер-наставник… — негромко поинтересовался я, отправляя в приемную воронку зубную щетку. Коротко мигнуло — оповещая о переработке изделия в ноль. — К вашим услугам, Алексей Петрович, — скрывая смешинку во взгляде, ответил незамедлительно барон. — Я не знаток порядков и норм поведения высшего общества Российской Конфедерации, к которым, несомненно, относитесь и вы, и княгиня. Мне нужен совет по поводу формы одежды на предстоящую беседу. Мустафа, кстати, без приглашения уселся за стол и уже помешивал кофе в чашке — явно своей бесцеремонностью стараясь произвести впечатление на фон Колера. Тот на сирийца внимания не обращал, опять же показательно, и задумался над моим вопросом. — Вы уже зачислены в штат Елисаветградской гимназии имени барона Александра Витгефта, а разговор предстоит весьма серьезный. Думаю, форма гимназиста в этом случае подойдет больше всего. — И безопасней будет, — хмыкнул Мустафа. — Ваш невоспитанный друг на удивление прав, — кинул фон Колер. — Одно дело покалечить мою прислугу, другое — гимназиста. «Покалечить?» — Прислугу? — удивленно приподнял я бровь. — Вас не предупредили? — в свою очередь ответил зеркальным жестом профессор. По моему взгляду он понял, что нет — не предупредили. Я, кстати, смог сдержаться. Плюсик мне — потому что в моей прошлой жизни очень просящаяся на язык резкая фраза выглядела бы от тридцатипятилетнего менеджера вполне естественно, а вот от четырнадцатилетнего подростка — не уверен. Начинаю привыкать постепенно. — Я предупрежден только о том, что федеральное ведомство предоставит новую версию моей прошлой жизни, — сдержанно ответил я. — Больше информации никакой не получил, кроме адреса усадьбы Юсуповых и денег на карманные расходы. — Юсуповых-Штейнберг. — Что? — не понял я. — Вы находитесь в имении княжеского рода Юсуповых-Штейнберг, главой которого является Анна Николаевна. К княжескому роду Юсуповых, главой которого является Феликс Феликсович, Юсуповы-Штейнберг больше прямого отношения не имеют. «Пресс-служба княжеского рода Юсуповых», — всплыло в памяти. Где я это видел или слышал? — Будьте впредь внимательнее, подобные ошибки могут привести к серьезным последствиям, — мягко добавил Максимилиан Иванович. — Буду внимателен, благодарю, — кивнул я и тут же озвучил одну из догадок: — Как понимаю, вы направлены его высочеством Александром Александровичем… — Его сиятельством, — поправил меня фон Колер. «Да как вы мне все сиятельно дороги…» — полыхнуло у меня на мгновение раздражение. Но вспышка прошла очень быстро — медведей в цирке учат на велосипеде кататься, а уж запомнить правила светского этикета мне большой сложности не составит. Надо просто это сделать, без всяких раздумий и мысленного нытья — приняв правила поведения. Если на приеме с озвученным строгим дресс-кодом собрались джентльмены в смокингах и цилиндрах, одиночка в гавайской рубахе и стоптанных кедах будет выглядеть глупо. И в лучшем случае подвергнется насмешкам и получит роль шута — поэтому, хотя мне старомодные титулованные расшаркивания и не нравятся, выбора просто нет. Или принимать правила, или становиться парией. — Прошу прощения, — изобразил я извиняющийся кивок. — Как понимаю, вы направлены его сиятельством с целью обучить меня в том числе и правилам поведения в незнакомом мне обществе. — Все верно, — кивнул барон. — Тогда будьте любезны, поясните ремарку про «прислугу». Мустафа после этой моей фразы внимательно, с легким прищуром посмотрел. Удивленно: я довольно легко и без усилий перешел на стиль общения, больше подходящий в разговоре с профессором, чего привыкший к другому «Олегу» сириец явно не ожидал. — Я прибыл в Елисаветград, подписав годичный контракт с гимназией барона Александра Витгефта, и буду официально читать «Славянское язычество». Неофициально — теорию темных искусств. «Однако», — поджал я губы, новым взглядом посмотрев на барона. — По организованной для вас… для нас коллегами легенде, — продолжал фон Колер, — вы сын давнего соратника почившего Петра Алексеевича. Поступаете в гимназию под моей протекцией, оттого что князь персонально меня попросил позаботиться о вашем будущем. Княгиня Анна Николаевна милостиво оказала мне гостеприимство в имении, вы же — официально — будете проживать здесь в качестве моего личного помощника. Несмотря на то что озвученная легенда не нравится мне и наверняка не привлекает вас, не могу не признать, что задумка коллег вполне облегчит и логически объяснит наше частое совместное времяпрепровождение. Акцент профессора на «не нравится ни мне ни вам» я показательно не заметил. Но хорошо запомнил. — С этим ясно, благодарю, — кивнул я. — Еще один важный вопрос. Господин Демидов упомянул, что моя легенда будет… не совсем, так скажем, сиять положительной репутацией. Какие моменты еще я должен знать по этому поводу? — Большое количество нелицеприятных слухов, — по-моему, смутился Максимилиан Иванович. Лицо у него, по крайней мере, покраснело еще сильнее. — Каких же? — поинтересовался я. Барон молчал несколько секунд, и, заполняя паузу, заговорил Мустафа: — Для начала, ты прибыл сюда из Гонконга, где обучался в частной школе. Откуда тебя вежливо попросили из-за не очень хорошей репутации. — Не очень хорошей репутации? — вздохнул я, понемногу начиная закипать. Фон Колер отвел взгляд, Мустафа лишь пожал плечами — мол, не я это придумал. Еще раз глубоко вздохнув и протяжно выдохнув, я зажмурился на краткий миг, а потом посмотрел на Мустафу прямым взглядом: — Господа, через двадцать минут меня ждет Анна Николаевна. Мы все это время так и будет заниматься словесным онанизмом или кто-то из вас все же соблаговолит разъяснить мне происходящее кратко и по делу? По моему разумению, — повысил я голос, не давая заговорить синхронно вскинувшимся «наставникам», — вы оба прибыли сюда от ваших ведомств для того чтобы направлять и помогать мне, а не для того чтобы иметь мой мозг многозначительными паузами. Я услышу сейчас полную версию или мне уже надо думать, как связаться с вашим начальством, дабы рассказывать о том, что дело не клеится, оттого что исполнителям, то есть вам, идея «не нравится»? Лицо фон Колера побагровело, Мустафы — вытянулось. Чувства обоих меня не сильно волновали, и в этом также было мое отличие от Олега. Парень перед бароном наверняка бы робел, а с Мустафой… Тут было даже гораздо сложнее. Не только дружеские, но даже и приятельские отношения коллег очень мешают в работе в случае, если один становится руководителем второго. Сложно давать задания и требовать ответа и отчета беспристрастно, если подчиненный привык с тобой, допустим, пиво по пятницам пить. Мустафа и Олег кроме постоянных совместных делишек побывали в нескольких весьма щекотливых ситуациях. А совместное нарушение закона, как известно, связывает достаточно крепко. Но для меня сириец был чужим человеком — я ведь не Олег. И интерес у меня сейчас только один — личный. Все эти «дружище, ну мы же с тобой когда-то — ух!» я и раньше, в другой жизни, мог легко откинуть в сторону в рабочем общении, а сейчас тем более. — Мы поняли друг друга? — вопрошающе склонив голову, для пущего эффекта я еще и руки в стороны развел. Зря — пришлось подхватывать едва не свалившееся полотенце. — Мы поняли друг друга, Алексей Петрович, — проговорил фон Колер. — Я готов дать вам ответ по всей картине происходящего, только будьте любезны — запустите печать одежды, а то аудиенция к княгине может быть сопровождена трудностями. Полотенце, кстати, для работы сканера снимать было не обязательно. Мои точные размеры и общественный принтер мог рассчитать, даже если бы я стоял в мешковатой робе. Простой общественный принтер, без доступа к Сети — этот же агрегат, как понимаю, в отличие от общественных, и вовсе уже имел доступ к моему базовому аккаунту. Полученных от Олега знаний для работы с принтером оказалось вполне достаточно. Открыв интерактивное меню, убедился — мой аккаунт, с размерами и доступом к уровням нормативной одежды и униформы Конфедерации, принтер видел. В разделе «Форменная одежда» вариант «Форменный костюм Гимназии имени барона Александра Витгефта для 1-го года обучения» был единственным в списке активных. Присутствовало еще два подпункта: «Спортивная форма гимназиста» и «Полевая форма гимназиста». Ниже увидел несколько архивных серых табличек. Глянул, оценил — действительно, хорошо поработали над легендой — в списке было сразу несколько школ британской Калифорнии и даже одна гонконгская, откуда я недавно якобы прибыл. Негромко загудев, принтер выдал классический костюм с эмблемой гимназии на лацкане, форменную рубашку и красно-оранжевый галстук — все прямо на вешалке, идущей в комплекте. Как и вставленные в ботинки шнурки — обувь появилась из нижнего зева камеры готовой одежды. Нижнее белье, как и носки, к наряду гимназиста также прилагалось. Выбросив полотенце в окно переработки, куда ранее отправилась зубная щетка, я начал одеваться. — Максимилиан Иванович, можете начинать рассказ, — попросил я, натягивая штаны. — Мне пришлось покинуть Петербург совсем недавно из-за неприятной истории. Несомненно, вы услышите ее отзвук в нелицеприятных слухах о моей связи с юной студенткой высокого рода. Именно согласие быть вашим наставником и гарантировало мне то, что происшествие было замято, — сдержанно произнес фон Колер. Оборачиваться я не стал, но беззвучно хмыкнул — ай да господин барон, красавец какой. Учудил со студенткой, а когда булки загорелись, его услугами воспользовались цепкие господа из Собственной Е. И. В. канцелярии. Так и не оборачиваясь, застегивая рубашку, я усмехнулся. «Не нравится мне», надо же! Припомню господину барону я это при случае, точно припомню. Никогда не был злопамятным — просто злой и память у меня хорошая, а в общении и работе с карьеристами это важно. В высшем же свете важность шпилек и простых на первый взгляд фраз не может быть недооценена. Даже безобидная ремарка может быть оскорбительнее плевка в лицо — и прощать это никак нельзя. Если принимаешь правила игры, конечно. Впрочем, Максимилиан Иванович продолжал рассказ, так что мысли о мести за его показательное ко мне пренебрежение я оставил. На время. — По созданной коллегами легенде, — я не видел, но догадался, что профессор кивнул на Мустафу, — вы подвержены тяге к нарушению дисциплины, а также запятнали свою репутацию продажей наркотиков. «Плохо. Вот это очень плохо», — скривился я, словно от дольки лимона. — Факты продажи подтверждены? — Нет, все на уровне слухов серого сегмента Сети. Серый сегмент Сети. Могло быть и хуже. Всемирная паутина — в том понимании, к которому я привык в родном мире, здесь отсутствовала. Сеть — официальная, полностью контролировалась правительствами, являясь государственным элементом управления, как федеральные телеканалы в России. Повестка дня на новостных и развлекательных порталах, в справочниках, энциклопедиях формировалась согласно политике партии — не только в Российской Конфедерации, но и в других странах Большой четверки. Порталы других стран были полностью открыты к посещению, но, если уделять время чужим ресурсам (за исключением развлекательно-популярных) больше, чем посконным, это могло привлечь ненужное внимание Агентства национальной безопасности. Какая ирония — АНБ, полностью контролирующее российскую Сеть, в этом мире появилось в Российской Конфедерации, а не в США. Впрочем, у всех остальных — Европейского союза, Трансатлантического содружества и Великобритании были аналогичные контролирующие службы для своих сегментов домашней Сети. Кроме первых двух уровней — свой и чужой, был еще серый сегмент Сети, еще называемый грязным. Если продолжать аналогию с российскими каналами — в своем роде аналог Рен ТВ, только потяжелее. Здесь уже присутствовали «шок-контент», откровенная дичь и даже легкая противоправная деятельность. Контролировался, конечно, серый сегмент государственными ведомствами также полностью. И именно в нем наличествовала грамотно составленная информация о моих похождениях в прошлой жизни. Причем наверняка названия учебных заведений, которые я по легенде посещал, даны в заметках неверно — не те, где действительно в учетных данных значилось мое имя. Так что раскрытия истории можно не бояться — думаю, что господа из ФСБ сделали все красиво. Тот же, кто рискнет копать глубоко насчет меня, совершит большую ошибку. В мире полностью контролируемой Сети — с регистрацией по биометрии, сохраняющей любые следы истории активности пользователей, попытки раскопать мою историю сразу станут явными и привлекут ненужное внимание. Риск того не стоит — даже в Волынском протекторате активность положительного гражданина в сером сегменте Сети может принести ему проблемы с рейтингом. Здесь же, в Конфедерации, посещение грязного сегмента может аукнуться еще хуже. Тем более что Сеть и «товарищ майор» все помнят. Вернее, если по духу нового для меня мира, — «господин ротмистр». Так что можно быть вполне спокойным — те, кто будет черпать слухи обо мне, серым интернетом и ограничатся. Был еще темный, глубокий сегмент Сети. Именно в нем Олег искал информацию о подробностях гибели отца, но даже одно его посещение уже грозило серьезными последствиями. При воспоминании о ярком пиксельном тексте на темном фоне и нелегальном форуме в памяти всплыла новостная заметка, «Трагедия в Высоком Граде». Именно наследник рода Юсуповых убил моего опекуна. Сразу же вспомнились слова фон Колера: «Род Юсуповых-Штейнберг к роду Юсуповых больше отношения не имеет». Больше не имеет отношения, значит. Раньше, получается, имел.