Жозефина потянулась и очертила пальцами изгиб крыла, выступающий над поясом его штанов. – Так, я могу тебя чувствовать. Мгновенный. Стояк. – Я тоже тебя чувствую, – прохрипел Кейн. – Бабочка… – вздрогнув, подсказала она. Верно. – У нас с друзьями есть теории, и у каждого своя. – Я хочу услышать твою. – Костяшками пальцев она задела его пупок, и Кейну пришлось побороть желание схватить её руку… и заставить опуститься ниже. – Внутри куколки, гусеница распадается до имагинальных клеток[5]. Эти клетки самостоятельно собираются в новую форму и создание появляется уже в виде бабочки. Когда-то я был воином. Потом пришел демон, я разбился и превратился во что-то еще. Что-то темное и запутанное. Жозефина взглянула Кейну в глаза. – Но ты и демон не одно существо. Вы разделены. – Пока нет, но будем, – ответил он, не в состоянии скрыть свои намерения. Прежде, чем Жозефина смогла спросить еще о чем-то, Кейн предложил ей руку. – Что? – смущенно спросила она. – Возьми её. Через мгновение девушка переплела их пальцы. В тишине, Кейн медленно обошел комнату. Жозефина держалась возле него, и от каждого их движения туман постоянно завихрялся и танцевал. Кейн наслаждался миром и спокойствием. – Как работает эта твоя способность? Ты проецируешь свое изображение в мой разум, но можешь ли ты управлять всем, что я вижу? – По большей части, да. – Покажи мне. – Что бы ты хотел увидеть? – Лучшее, на что ты способна. Жозефина взглянула на него с решительным восхищением. – Готовься поразиться моей удивительностью. – Она потерла руки и закрыла глаза. В следующий миг, лес деревьев с пышной зеленью занял место комнаты. На одной из веток появился мутант, какой-то гибрид собаки и обезьяны. Он качнулся к Кейну и бросил яблоко ему в голову. Кейн уклонился, но недостаточно быстро. Красный фрукт ударил его в плечо и Динь засмеялась. – Вот теперь у тебя неприятности, – буркнул Кейн. – О-о, милый, о-о, нет. Ты собираешься отшлепать меня? – Вздохнула она с притворным ужасом,… и еще одно яблоко ударило Кейна в плечо. – Или сердитый воин собирается прочесть мне строгую нотацию? Кейн издал низкий рык, такой же поддельный как и ее страх. – Я точно прочту тебе нотацию. Жозефина засмеялась и побежала, бросив через плечо: – Сперва, ты должен меня поймать. Ах, этот смех… столь же сильно, как он хотел снова поцеловать и прикоснуться к ней, на столько же он хотел слышать чаще этот смех. Кейн бросился вдогонку, преследуя Динь среди толстых стволов и других мутантов животных, созданных ею. Кошка-олень. Белка-оса. Слон-зебра. Кейн почти поймал ее, и Динь снова прыснула со смеху. Кейн тоже засмеялся. Он не был уверен, проходят ли они сквозь стены, или все еще остаются внутри спальни, и его это не заботило. Он никогда не играл подобно ребенку. Да Кейн никогда и не был ребенком. Он пришел в этот мир полностью сформированным, сосуд созданный для войны и мести. Потом, после открытия ларца Пандоры, Кейн стал вместилищем зла… и те недели в аду только увеличили тьму внутри него. До Динь, он никогда не был ничем большим; он никогда не знал света. – Ты не можешь меня поймать, я пряничный человек, – сообщила Жозефина. – Имбирный пряник. – Теперь мы играем в "назови еду"? Кексик. Кейн затрясся от смеха, когда поймал Динь, но та умудрилась ускользнуть. – Бедный Кейн, – позвала Жозефина, и он мог бы сказать, что девушка запыхалась. – Слишком старый, чтобы тягаться с молоденькой Феей? Прибавив скорости, Кейн увеличил темп настолько, что почти дышал Динь в затылок. Она смеясь, закричала, когда он поймал ее за талию и развернул. – Все еще думаешь, что я слишком стар? – спросил Кейн. – Тебе несколько тысяч лет. Конечно, ты стар. – Да, но стар ли я для тебя? – У меня есть разрешение папочки. Никто для меня не стар. Кейн снова задрожал от смеха. – Ты самая странная смесь невинности и современной дерзости. Мгновение неуверенность заполнила глаза девушки, а потом: – Слишком странная для тебя? – нерешительно спросила она. – Ты идеально мне подходишь, – признался Кейн. Мужчина мог привыкнуть к такому. Мужчина мог увлечься. Жаль, что это не продлится. Не для Кейна. Он усадил Жозефину на землю и растянулся возле нее, задаваясь вопросом, может ли боль принять другой облик. Кейн знал, что Бедствие не сдался, так чего ему не хватает? – Спасибо, Динь-Динь, – сказал Кейн. – За что? – За то… что ты есть. *** Кейн постепенно просыпался, его разум медленно осознавал, что что-то мягкое и теплое переплелось с его конечностями… его не изводили ночные кошмары, он просто спал. Его окутывал запах розмарина. Кейн моргнул и открыл глаза, разгоняя туман, и увидев виновника, неторопливо улыбнулся Вот это жизнь, которую Кейн желал для себя. Красивая женщина, которой он восхищался и уважал… которую жаждал… обернулась вокруг него. Её голова покоилась на его руке, обнажённые руки на груди, и нога на бедре. Черты лица Динь были великолепно расслаблены, а на щеках играл нежный розовый румянец. Кейн не знал, как она постоянно оказывалась в его объятьях, но очень хотел узнать. Он убрал волосы с её лица. Она потянулась к прикосновению и причмокнула губами. Губы, которые Кейн испробовал прошлой ночью. Губы, которые хотел испробовать снова… Кейн наклонился к ней, собираясь сделать именно это. И в момент, когда понял к чему это приведет, замер. Вчера он остановился, зная, что Динь возненавидит себя, если займется сексом с мужчиной, помолвленным с другой женщиной. Но с тех пор, Кейн понял истину. Он не сможет жениться на Синде. Ни по какой причине. Кейн собирался заполучить Динь. Он может сожалеть об этом. Она определенно будет сожалеть. Нормальный мужчина ушел бы прямо сейчас. Но Кейн не был нормальным.