— Может быть, тебе это покажется странным, но ради мнения отца. — Все это Назар сказал в совершенно искреннем удивление, так как самому ему это казалось странным. — Представь, — то что, на ней четыре трупа висело, ее совершенно не волновало. Вообще не касалось, не трогало. И сейчас, кстати, не волнует. А вот то, что Миша продолжал подозревать ее наравне со всеми — этого она вынести не могла. Куча мала какая-то в башке! Тебя похитили ради того, чтобы Миша перестал подозревать дочь. Она на отце рехнулась. — Хочешь верь, хочешь нет, но я совершенно не удивлена, — задумчиво произнесла я. — Но почему все же похитили меня? Хитилась бы сама! — Э нет, — с усмешкой протянул Назар. — Похищение, испуг, должны были выглядеть натуральными. Она не была уверена, что где-то на чем-то не поколется, не сболтнет лишнего… — Или, — перебила я, — хотела насладиться зрелищем испуганного отца, когда позвонят похитители и сообщат — ваша дочь у нас, гоните выкуп или на куски порежем. — Ну-у-у, не совсем же она сумасшедшая… — Совсем, совсем, — закивала я. — Она родного брата не пожалела. — Ты и это знаешь? — прищурился Назар. — Откуда? — Сначала Федю Смирнова в сарае расколола… — С завязанными руками? — ядовито уточнил Туполев. — Ну да. Рот-то открытым был, а делать нечего. Вот и расколола. — Выражение лица Туполева показалось мне странным, и я замолкла. Назар какое-то время молча смотрел на меня, потом закинул голову назад и сказал Антону: — Нет, ты видел… она там еще допросы проводила… Бодигард индифферентно пожал плечами, мол, чего вы удивляетесь, сэр? Ваше воспитание… — Нет, решительно, надо ее замуж брать! Я смутилась похвалой и неловко проблеяла: — Нельзя, я невезучая, меня воруют часто… Разоришься еще… Туполев хмыкнул, вернул голову на место и весело посмотрел на меня: — Это можно решить. Чего ты еще узнала? — А все, — нахально заявила я. — Так уж и все? Всегда подозревала, что Назара Савельевича я чем-то забавляю. Иногда мне казалось, что он радуется моим успехам совершенно по-отечески. Не хотелось разочаровывать: — Мне не хватает только отправной точки… — Ну-ну, — подбодрил Назар и снова сел в кресло. — И какой же? — На чем убитый Коваленко прихватил дочь Михаила Петровича. Она как-то раз обозвала его «паршивым шантажистом». Тогда я подумала, что речь идет о Михаиле Петровиче — Коваленко шантажировал его какими-то фактами из общего прошлого, — сейчас я так не думаю. Яков Семенович шантажировал Ренату. Теперь вы уже знаете, кто приезжал к Кутепову на поселение четыре года назад? Это была Рената? — Да. — Оба раза? — Да. — Вот! Один раз, как я думаю, она приезжала по собственному почину и, думаю, в это посещение сболтнула лишнего. Коваленко о чем-то догадался и заставил ее приехать еще раз? Так было? — Долго над этим думала? — поддразнил Назар. — А чем еще мне здесь заниматься?! — я обвела разведенными руками спальню. — Так я угадала? Коваленко каким-то образом расколол ее на убийство брата? — Умница моя, — неожиданно похвалил Туполев. — Но все было гораздо проще — случай. У покойного Марата был друг. Наркоман, мелкий вор и так далее… — Его фамилия случайно не Гордеев? — вдумчиво проблеяла я. — Да, Гордеев, — Туполев, оказывается, еще был способен удивляться. — А ты как узнала? — Не важно. — Я могла бы ответить «Рената проболталась», но решила исполнить еще один цирковой номер по программе «Чудеса догадливости, на сцене внучка Вольфа Мессинга». — Нда, — пробормотал Туполев. — Так вот этот Гордеев случайно оказался в бригаде Якова Семеновича, и когда Рената приехала первый раз и вызвала Коваленко, то на вопрос «кто был?», ответил просто — дочь старинного приятеля Рената. Согласитесь, имя редкое. Гордеев и Коваленко поболтали, и Яков Семенович выяснил — друг Марата абсолютно точно знает где, у кого и когда Рената покупала героин для вылечившегося брата. — А почему он не пошел в милицию? — Шутишь? Наркоман в милицию? Своего продавца в свидетели и так далее? — Понятно. Коваленко узнал, что наркотики приносила Рената… — Да. И… — Все. Хватит. Дальше я сама. Коваленко не стал из-за колючей проволоки торговаться с богатой наследницей, намекнул разочек, когда вызвал ее второй раз на поселение, дождался освобождения и явился за своей долей. Рената позвонила Якову Семеновичу в гостиницу, сказала, что согласна на его условия и придет до встречи с ее отцом. Так? — Так. — Хорошо. Но прежде, чем я продолжу, хотелось бы задать еще один вопрос. Любава знала о том, чем занята ее подруга? — Все сирых и убогих защищаешь? — усмехнулся Назар. — Успокойся, не знала ничего твоя Любава. Она считала, что участвует в постановке современной версии «Ромео и Джульетты». После истории с наркотиками, Миша запретил дочери встречаться с младшим Смирновым, и девушка думала, что помогает тайным встречам двух влюбленных. — Как все, однако, просто, — пробормотала я и продолжила. — Каким-то образом Рената уговорила Любаву и еще одного парнишку попробовать наркотики, Саша был почти в «деле»… — Она поймала их на пари, — вставил Антон. — Мы недавно узнали это от Любавы. Ребята заключили пари, выигрывает один, остальные исполняют «американку». Пари было подстроенным, Рената не могла поиграть и заказала исполнение желания — все в один день колют себе дозу. В наркотик для ребятишек подмешали снотворное, так как с первого раза могло «не забрать»… — Подожди, — перебила я. — А как же экспертиза?! Михаил Петрович сказал… Антон не дал мне договорить: — У Ренты во втором шприце был героин. Остальным какой-то жутко сонный винт вкололи. — А если бы на освидетельствование повели всех разом, и выяснилось, что в крови у Любавы и этого второго парнишки какая-то смесь?! — И что? Мало ли какую дрянь торговцы подмешивают? Ренате повезло — купила чистый, а остальным, уж извините, чего попало досталось. Нет, тут все сделано комар носа не подточит. Смирнов себе и Ренате сделал по одному уколу глюкозы, Рената потом эти шприцы выбросила по дороге в гостиницу, а когда она вернулась, ввел ей уже героин… — А себе? — А себе ничего. Зачем организм травить? Он, так сказать, на стреме в доме Любавы оставался, следил, чтобы свидетели раньше времени не очнулись… — Неужели он ни о чем не догадывался?! — Догадывался. Но не об убийстве. — Тех, кто продал Рената наркотики, нашли? — Не нашли, но знаем кто. — Ну ладно, это уже не наша епархия, идем дальше… И тут в спальню вкатилась мама. С сервировочным столиком на колесах. Доченька возлежала на подушках и притворялась фокусницей, достающей из дамской шляпки толстых кроликов, матушка не забыла о приличиях и собралась предложить гостям кофе. И коньяк. — Спасибо, Зоя Федоровна, мы не будем долго утомлять нашу больную… — Вообще-то я здорова, — напомнила я, — только не шибко красива, но это временно. — Кофе, коньяк? — тем не менее суетилась мама. — Спасибо, только кофе. Мама налила мужчинам по чашечке, встретилась с моим взглядом из-под синяков и проворно выскочила из комнаты. Я проводила ее уход добрым взглядом и вернулась к основной теме: — Двигаюсь в темпе. На том, как Рената вышла из дома Любавы и оказалась в гостинице, останавливаться не буду… — Она через заднюю дверь ресторана в гостиницу зашла, — быстро вставил Антон, — а дальше по запасной лестнице. — Ничего сверхъестественного, — кивнула я. — Думаю, усыпить бдительность Коваленко и подойти сзади с пистолетом, тоже усилий не потребовало. Взрослый дядя такой прыти от пигалицы никак не ожидал. И так — шантажист устранен. Но тут, посаженная под замок Рената узнает о беременности няни… — Еще добавлю, — снова вклинился Антон. — Рената дала взятку гинекологу Светланы и узнала, что, судя по УЗИ, у няни будет мальчик. — Бог мой! — вздохнула я. — Представляю, как она взбеленилась… — сын, мальчик, наследник… Чудо, что сразу не пристрелила. — У нее и сейчас Света — идя фикс, — вставил теперь уже Туполев. — Она во всем винит «распущенную деревенскую девку».