— Тогда спросим себя, отче, у кого могло возникнуть желание повлиять на конклав. И чтобы ответить, очень важно знать, кого убивают. — Эти кардиналы являлись очень заметными фигурами в иерархии церкви. Авторитетные личности. — И между ними должна непременно быть связь. Наша задача — ее выявить. Священник поднялся и начал расхаживать по комнате, заложив руки за спину. — Dottora, у меня возникла идея, у кого могло появиться желание уничтожить кардиналов, особенно таким образом. Есть одна ниточка, которой мы не уделили должного внимания. Кароскому сделали полную пластику лица, в чем мы доподлинно убедились благодаря реконструкции, выполненной Анджело Биффи. Это очень дорогая операция, требующая к тому же длительной реабилитации. Качественная пластика, подкрепленная соответствующими гарантиями анонимности и последующего молчания, стоит больше ста тысяч долларов или восьмидесяти тысяч ваших евро. Бедный священник вроде Кароского не располагает свободными деньгами в таком количестве. И также нелегко было бы ему самостоятельно пробраться в Италию, а после приезда обеспечить себя необходимыми для жизни средствами. В течение всего времени возникали вопросы, которые я отодвигал на второй план, и вдруг они оказались ключевыми. — И они подтверждают теорию, что за убийствами кардиналов на самом деле стоит неизвестный нам злоумышленник. — Правильно. — Святой отец, в отличие от вас я плохо знаю порядки церкви изнутри, а равно и то, как организована работа курии. Каков, с вашей точки зрения, общий знаменатель, единый для трех погибших кардиналов? Священник задумался на пару мгновений. — Похоже, их действительно роднит одна общая черта. И это сходство просматривалось бы сразу, если бы они просто исчезли или пали бы жертвой заурядного убийства. Все они придерживались либеральных взглядов. Они принадлежали к… как это сказать? К левому крылу Храма Божия. Если бы меня попросили назвать имена пяти кардиналов, самых верных последователей установлений Второго Ватиканского собора[89], эти три фамилии вошли бы в перечень. — Пожалуйста, объясните подробнее, отче. — Видите ли, с восшествием на папский престол Иоанна Двадцать третьего в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году стала очевидной необходимость изменения курса политики Церкви. Иоанн Двадцать третий стал инициатором созыва Второго Ватиканского собора, обратившись к епископам всех стран с просьбой прибыть в Рим и совместно с Верховным понтификом обсудить положение католической церкви в мире. Две тысячи иерархов откликнулись на его обращение. Иоанн Двадцать третий скончался прежде, чем завершился собор, но его преемник, Папа Павел Шестой, довел работу до конца. Реформы назрели давно. К сожалению, нововведения, одобренные собором, не соответствовали ожиданиям покойного Иоанна Двадцать третьего, ибо были довольно умеренными. — Что имеется в виду? — Все стороны внутренней жизни церкви претерпели обновление. Этот собор стал, наверное, одним из самых великих событий в двадцатом столетии. Вы, конечно, не помните, вы ведь очень молоды, но до конца шестидесятых годов женщинам запрещалось курить и носить брюки, поскольку такое поведение считалось греховным. Но это из разряда анекдотических случаев. Достаточно сказать, что преобразования были значительными, но неполными. Иоанн Двадцать третий стремился к тому, чтобы церковь настежь распахнула врата навстречу живительному веянию Святого Духа, но они лишь слегка приоткрылись. Павел Шестой зарекомендовал себя как изрядный консерватор. Иоанн Павел Первый, его преемник, занимал Святой Престол чуть больше месяца. Иоанн Павел Второй, без сомнения, был апостольским Папой, великой личностью, деятелем мирового масштаба, который показывал человечеству пример добра, но в отношении модернизации Церкви он проводил крайне консервативную политику. — Таким образом, конструктивная реформа церкви до сих пор ждет своего часа? — Правда, предстоит сделать еще очень многое. Когда были опубликованы документы Второго Ватиканского собора, наиболее консервативная часть католиков встретила их буквально в штыки. И решения собора по-прежнему подвергаются нападкам со стороны тех, кто убежден, будто люди, не исповедующие католицизм, отправятся в ад, женщины не имеют права голоса, и все в таком духе, если не хуже. Поэтому священнослужители возлагают большие надежды на этот конклав, рассчитывая, что он изберет Папу, разделяющего прогрессивные взгляды и обладающего недюжинной силой воли, чтобы отважиться на реформы, которые сделают церковь открытой миру. Для решения этой задачи самой подходящей фигурой являлся кардинал Портини, убежденный либерал. Но ему никогда не удалось бы получить голоса ультраконсервативной партии. Другим достойным кандидатом считался Робайра, выходец из народа, отличавшийся, однако, острым умом. Кардозу был скроен по тому же образцу. Оба выступали в защиту обездоленных. — И оба теперь мертвы. Чело Фаулера омрачилось. — Dottora, то, что я намерен вам рассказать, — строжайшая тайна. Я рискую своей жизнью и вашей, и, честное слово, мне страшно. Эта линия рассуждений указывает в направлении, куда я не хочу не только идти, но даже смотреть. — Он сделал короткую паузу, переводя дыхание. — Вы слышали когда-нибудь о Священном Альянсе? И снова, как в доме Бастины, в памяти Диканти всплыли страшные истории о шпионах и убийцах. Она всегда считала эти истории пьяными бреднями. Но в глухой час ночи, в обществе загадочного, странного соратника, степень вероятности, что в леденящих кровь выдумках содержится доля правды, оценивалась совершенно иначе. — Ходят слухи, что это секретная служба Ватикана. Сеть шпионов и секретных агентов, которые при случае готовы убить не задумываясь. Сказки ветеранов полиции, чтобы пугать новичков. Почти никто не относится к ним серьезно. — Dottora Диканти, вот именно вам лучше отнестись со всей серьезностью к историям о Священном Альянсе, ибо он существует. Причем существует уже более четырех столетий, являясь правой рукой Ватикана в тех делах, о которых даже Папе знать не следует. — Верится с трудом. — Девиз Священного Альянса — «Крест и меч». Паола вспомнила, как Данте в гостинице «Рафаэль», прицелившись в испанскую журналистку, произнес те же самые слова. И произнес их, обращаясь за поддержкой к Фаулеру. Внезапно до Диканти дошло, что пытался сказать ей священник. — О Господи. Значит, вы… — Был. Давно. Я воевал на двух фронтах, под знаменами моей страны и моей веры. Затем одну службу из двух мне пришлось оставить. — Что произошло? — Я не могу рассказать вам, dottora. И не просите меня. Паола не посмела настаивать. Тайная жизнь, как оборотная сторона Луны, являла собой темную часть его натуры, источник боли и холода, точно в тисках льда сковавшего душу священника. Паола догадывалась, что там, в глубокой тени, скрывалось намного больше странного и пугающего, чем он рассказывал. — Теперь я понимаю, почему Данте проявлял к вам такую враждебность. Должно быть, это имело отношение к вашему прошлому, не так ли, святой отец? Фаулер промолчал. От Паолы требовалось принять мгновенное решение. Времени на раздумья не было, и она не могла позволить себе колебаний. Она доверилась сердцу, сумевшему принять и полюбить священника, полностью и без остатка, с сухим жаром рук и душевными муками. Она была бы рада взять их на себя, развеять, освободить его от боли до капли, вернуть ему беззаботную детскую улыбку. Но она осознавала также, сколь невыполнимо ее желание: в нем скопились, наверное, моря горечи, и они брали свое начало в далеком прошлом. Между ними не только стояла непреодолимая стена, ибо он чтил свои священнические обеты. Тому, кто захотел бы стать ему близким, пришлось бы пересечь Ледовитый океан и, вероятнее всего, утонуть в его пучине. В тот момент Паола отчетливо поняла, что им не суждено быть вместе, но вместе с тем она знала, что этот человек предпочтет умереть, только бы не причинить ей боль. — Хорошо, святой отец, я верю вам. Продолжайте, пожалуйста, — сказала она, вздохнув. Фаулер вновь уселся на кровать и выложил фантастическую историю: — Организация существует с тысяча пятьсот шестьдесят шестого года. В ту мрачную эпоху Папа Пий Пятый был озабочен укреплением позиций англиканства и расцветом разнообразных еретических вероучений. Как глава инквизиции, он был человеком суровым, бескомпромиссным и прагматичным. В отличие от дня нынешнего в тот период государство Ватикан владело обширными территориями. Хотя теперь, будучи территориально ограниченным, оно обладает даже большей властью, чем тогда. Изначально Священный Альянс формировался из числа молодых священников и uomos di fiducia — доверенных правоверных мирян. Перед ними ставилась задача защищать Ватикан как государственный институт и церковь как духовный храм. На протяжении долгого времени ряды Альянса неустанно пополнялись. В девятнадцатом веке он насчитывал тысячи человек. Большинство членов служили простыми осведомителями, невидимыми бойцами запаса… Меньшинство, всего около полусотни, составляли элиту: Десницу Святого Михаила. Они представляли собой костяк, группу агентов, рассеянных по всему миру, могли быстро и эффективно выполнить конкретный приказ. С выгодой произвести денежную инъекцию революционной группе или заняться спекуляцией влиятельными знакомствами, добыть решающие данные, способные круто изменить ход войны. Заставить замолчать, обмануть и в крайнем случае убить. Все агенты Десницы Святого Михаила были обучены тактике и обращению с оружием. Каждый боец Десницы мог рассечь виноградину на две половинки, метнув нож с пятнадцати шагов, и свободно говорил на четырех языках. Забить корову и бросить ее изувеченный труп в колодец с ключевой водой, свалив вину на соперников, — детская забава для них. В течение ряда лет они проходили специальную подготовку в монастыре на уединенном острове в Средиземном море, название которого я от вас скрою. С наступлением двадцатого века их обучение стало более изощренным, однако Десница Святого Михаила была вырезана почти под корень во время Второй мировой войны. То были кровавые годы, и многие погибли. Некоторые защищали праведное дело, другие, увы, служили менее достойным целям. Фаулер прервал повествование, чтобы сделать глоток кофе. Темнота в комнате сгустилась, мрачные тени обрели плотность, и Паоле стало не по себе. Она уселась верхом на стул, обхватив руками спинку. Священник между тем продолжил рассказ: — В тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году Иоанн Двадцать третий, тот самый Папа, инициировавший открытие Второго Ватиканского собора, решил, что время Священного Альянса давно прошло. Его услуги больше не нужны. И в разгар холодной войны он порвал всю сложную сеть связи с осведомителями и категорически запретил членам Священного Альянса выполнять любое поручение без его предварительного согласия. Так продолжалось целых четыре года. Из пятидесяти двух агентов Десницы, имевшихся в тысяча девятьсот тридцать девятом году, осталось всего двенадцать, и некоторые были довольно преклонного возраста. Они получили распоряжение вернуться в Рим. Секретная база, где они тренировались, загадочным образом сгорела в тысяча девятьсот шестидесятом. А командор Святого Михаила, руководитель Священного Альянса, погиб в автомобильной катастрофе. — Кто это был? — Не могу вам сказать. И не потому, что не хочу, а потому, что не знаю. Личность командора всегда хранится в строжайшей тайне. Им может оказаться кто угодно: епископ, кардинал или uomo di fiducia и даже обычный священник. Это обязательно должен быть мужчина старше сорока пяти лет. Вот все, что известно. С тысяча пятьсот шестьдесят шестого года и по сей день просочилось имя лишь одного командора — отца Согредо, итальянца испанского происхождения, бесстрашно сражавшегося с Наполеоном. И то оно стало достоянием лишь очень ограниченного круга лиц. — Неудивительно, что Ватикан не признает существование тайной службы, для которой все средства хороши. — Что явилось одной из причин, побудивших Иоанна Двадцать третьего покончить со Священным Альянсом. Он считал, что убийство непростительно, даже во имя Господа, и я с ним согласен. Я знаю, что некоторые акции Десницы Святого Михаила скверно пахли. Горстка агентов спасла сотни тысяч жизней. Но существовала группа, очень небольшая, порвавшая все связи с Ватиканом и творившая беспредел. Я не желаю говорить об этом здесь, особенно в столь поздний час. Фаулер взмахнул рукой, будто прогоняя призраков. Для человека, отличавшегося почти неестественной скупостью жестов, подобная расточительность означала крайнюю степень нервного напряжения. Паола поняла, что он тяготится рассказом и жаждет поскорее его завершить. — Вам не нужно ничего объяснять, отче. Скажите лишь то, что мне, как вам кажется, необходимо знать. Он благодарно улыбнулся ей и повел речь дальше: — Но, как вы, наверное, догадываетесь, история Священного Альянса на том не кончилась. Международная обстановка, когда в тысяча девятьсот шестьдесят третьем Папа Павел Шестой взошел на престол Святого Петра, была накаленной, как никогда. Года не прошло с тех пор, как мир оказался на грани ядерной войны[90]. И всего через несколько месяцев Кеннеди, первый американский президент-католик, был застрелен. Узнав об этом, Павел Шестой потребовал возродить Священный Альянс. Шпионскую сеть, правда, изрядно прохудившуюся за пять лет бездействия, наладили. Самым сложным явилось восстановить Десницу Святого Михаила. Из двенадцати членов Десницы, вызванных в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году в Рим, в тысяча девятьсот шестьдесят третьем могли продолжать службу только семь человек. Одному из них доверили заново создать базу для обучения нового поколения бойцов. На выполнение поручения ушло пятнадцать лет, но ему удалось сколотить группу из тридцати агентов. Некоторых начинали готовить с нуля, кого-то привлекли из других спецслужб. — Как и вы, они стали двойными агентами. — В действительности мой статус правильнее обозначить как тайный агент. То есть человек, который добросовестно работает в смежных организациях, но при этом основная не знает, что второстепенная дополняет или видоизменяет директивы по каждому заданию. Мои способности и навыки использовались во имя благих целей. Я спасал жизнь, а не отнимал ее. Почти всегда мне поручали вызволять достойных людей, попавших в безвыходное положение, например священников, подвергавшихся гонениям. — Почти? Фаулер склонил голову. — Перед нами поставили сложную задачу, и все пошло наперекосяк. Именно тогда я порвал с Десницей. Не скажу, что расставание было полюбовным, но вот я здесь. Я надеялся до конца своих дней мирно заниматься психологией, и посмотрите, во что впутал меня один из пациентов. — Данте состоит в Деснице, не так ли, святой отец? — Спустя годы после моего ухода Десницу вновь настиг кризис. Теперь, как я слышал, агентов опять очень мало. Все лучшие силы задействованы в серьезных операциях, с которых нельзя так просто сорвать исполнителя, следовательно, они недоступны. Данте единственный оказался под рукой, а он довольно безнравственный тип. В сущности, он идеально подходит для данного дела, если мои подозрения верны. — Так, значит, Чирин и есть командор? Фаулер бесстрастно смотрел перед собой. Прошла минута, и Паола поняла, что не дождется ответа, поэтому попыталась подобраться с другой стороны: — Святой отец, скажите, зачем Священному Альянсу могло понадобиться городить весь этот огород? — Мир вокруг меняется, dottora. Демократические идеи нашли отклик в сердцах многих, в том числе и членов курии, не чуждых новым веяниям. Священному Альянсу необходим Папа, который без колебаний его поддержит, или организация прекратит существование. Погибших кардиналов объединяло то, что все трое были убежденными либералами, во всяком случае, настолько, насколько это возможно для кардинала. Любой из них не задумываясь разгромил бы снова тайную службу, теперь уже навсегда. — Уничтожив их, Альянс избавился от нависшей угрозы. — А попутно была наглядно продемонстрирована необходимость усиления безопасности. Если бы кардиналы просто исчезли, возникло бы множество вопросов. Череда несчастных случаев также не устраивала Десницу: чрезмерная подозрительность свойственна природе папства. Но если вы не ошиблись в выводах… — Камуфляж преднамеренного убийства. Господи, как мне тошно от этого. Я рада, что отдалилась от церкви. Фаулер приблизился к ней и присел на корточки рядом, взяв обе руки в свои. — Dottora, вы заблуждаетесь. За покрытым грязью и кровью фасадом этой церкви, которая оскорбляет ваш взор, существует другая, бесконечная и невидимая, ее хоругви гордо взмывают к небесам. Такая церковь живет в душах миллионов верующих, возлюбивших Христа и почитающих его послание. Она восстанет из пепла, наполнит мир, и врата ада утратят над ней власть. Паола заглянула ему в лицо: — Вы правда верите в это, отче? — Верю, Паола. Они встали на ноги. Он поцеловал ее нежно и решительно, и она приняла его без раздумий, таким как есть, со всеми душевными муками и ранами. Ее печаль растворилась в его горечи, и на несколько часов они перенеслись на острова блаженства. Квартира семьи Диканти Виа делла Кроче, 12