Суббота, 9 апреля 2005 г., 23.46 Паола долго рыдала за закрытыми накрепко дверьми и с открытыми кровоточащими сердечными ранами. К счастью, матери дома не было: она уехала на выходные погостить к друзьям в Остию. Паола восприняла ее отсутствие с облегчением. Ей было так плохо, что этого не удалось бы скрыть от синьоры Диканти. Но ей стало бы намного хуже, если бы она увидела, как мать волнуется и суетится вокруг нее, пытаясь подбодрить. Паола нуждалась в уединении, чтобы, захлебываясь слезами и отчаянием, оплакать без помех свой провал. Паола лежала на кровати не раздеваясь. Сквозь окно в комнату проникали рассеянные лучи вечернего апрельского солнца и уличный шум. Прокрутив тысячу раз в голове недавние события и последний разговор с Бои, она заснула под этот несмолкающий гул. Часов через девять после того, как ее сморила усталость, восхитительный запах свежего кофе просочился в ее дремлющее сознание, побуждая выбраться из плена сна. — Мама, ты так быстро вернулась… — Действительно, я вернулся быстро, но вы обознались, — произнес некто вежливым глуховатым голосом на неуверенном итальянском с неправильными ударениями — голосом отца Фаулера. Паола широко открыла глаза и, плохо осознавая, что делает, обняла священника за шею. — Умоляю, осторожно, вы опрокинете кофе… Криминолог неохотно отпустила его. Фаулер сидел на краю ее постели и весело смотрел на нее. В руках он держал чашку, которую он нашел в кухонном шкафу. — Как вы сюда вошли? И как вам удалось ускользнуть от полицейских? Они были полны решимости отправить вас в Вашингтон… — Охотно отвечу на ваши вопросы по порядку, — смеясь, ответил Фаулер. — Что касается того, как мне удалось избавиться от двух раздобревших и плохо подготовленных служак, — прошу вас, ради Бога, не относитесь с таким пренебрежением к моим способностям. А вошел я сюда очень просто — воспользовался отмычкой. — Ясно. Курс для новобранцев ЦРУ, не так ли? — Приблизительно. Сожалею, что вторгся самовольно, но я позвонил несколько раз, и мне никто не открыл. Я испугался, что вы попали в беду. Увидев, что вы мирно спите, я решил выполнить давешнее свое обещание и угостить вас кофе. Паола встала с постели, взяла у священника чашку и сделала большой глоток живительного напитка. Комната освещалась лишь заревом фонарей, горевших на улице, от которых на потолок ложились длинные тени. В неярком отраженном свете Фаулер с интересом осматривал спальню. На стене висели дипломы: школьные, университетские и Академии ФБР. Кроме них были еще призовые медали по плаванию и несколько эскизов, написанных маслом лет, наверное, десять — тринадцать назад. Он словно заново открыл для себя, насколько уязвима эта женщина, умная и сильная, упорно продолжавшая тянуть на плечах непосильный груз прошлого. Какая-то часть ее души навсегда задержалась в ранней юности. Он попытался представить, на какой предмет в комнате падает ее взор, когда она ложится в постель, и сразу многое понял. Он мысленно провел линию от подушки к стене, и в точке пересечения оказалось изображение Паолы вместе с отцом в больничной палате. — Кофе отличный. Мама варит его просто чудовищно. — Самое главное — правильно отрегулировать огонь, dottora. — Почему вы вернулись, святой отец? — По нескольким причинам. Потому что не хотел бросать вас в критической ситуации. Чтобы помешать несчастному безумцу добиться цели. И потому, что подозреваю: дело намного серьезнее, чем кажется на первый взгляд. По-моему, нас всех использовали, в том числе вас и меня. Помимо прочего я догадываюсь, что у вас есть сугубо личная причина довести расследование до конца. Паола помрачнела: — Вы правы. Понтьеро был моим напарником и другом. В настоящий момент для меня нет ничего важнее, чем воздать убийце по справедливости. Но полагаю, что именно теперь мы ничего не можем сделать. Без моего жетона и ваших покровителей мы оба всего лишь два облачка в небе. Легкое дуновение ветра не оставит от нас и следа. Кроме того, вас, наверное, уже ищут. — Действительно, меня, наверное, ищут. От парочки полицейских я дал деру в Фьюмичино[86]. Но я сомневаюсь, что Бои пойдет на крайние меры и отдаст приказ о моем розыске и задержании. Учитывая, какой бардак творится в городе, это совершенно бессмысленно и по большому счету неоправданно. Скорее всего он посмотрит на мое исчезновение сквозь пальцы. — А ваше начальство, отче? — Официально я обретаюсь в Лэнгли. А неофициально я не встретил возражений против того, чтобы задержаться тут еще на пару дней. — Слава Богу, хоть одна хорошая новость. — Наиболее сложный для нас вопрос — это как проникнуть в Ватикан, поскольку Чирин будет настороже. — А я тем более не понимаю, как мы сможем уберечь кардиналов, если они находятся там, а мы — здесь. — Думаю, нам надо начать сначала, dottora. Вникнуть в эту чертову историю еще раз, ибо, очевидно, мы упустили самое важное. — Но каким образом? У меня нет нужных материалов. Досье Кароского, до последнего листочка, осталось в ОИНП. Фаулер плутовато ей улыбнулся: — Ну, порой Господь благословляет нас маленькими чудесами. Священник широким жестом указал на письменный стол Паолы у дальней стены комнаты. Паола зажгла лампу на столе, осветив талмуд в коричневом переплете — иными словами, личное дело Кароского. — Предлагаю сделку, dottora. Вы занимаетесь тем, что умеете делать лучше всего: составлением психологического портрета убийцы. Подробного, с учетом всех имеющихся в нашем распоряжении данных. А я тем временем поддерживаю ваши силы горячим кофе. Паола допила одним глотком остатки в чашке. Она сделала попытку рассмотреть выражение лица священника, но он не попадал в конус света, ложившийся на досье. Она вспомнила смутное ощущение неправильности происходящего, не дававшее ей покоя в коридоре Дома Святой Марфы, которое она оставила без внимания до лучших времен. Теперь, особенно после всего, что случилось после смерти Кардозу, она была практически убеждена, что тогда интуиция ее не подвела. Паола включила компьютер. Нашла в папках документов файл с шаблоном психологического профиля и принялась его прилежно заполнять, время от времени сверяясь с материалами досье. — Сварите еще кофе, отче. Я должна проверить одну теорию. Психологический профиль серийного убийцы Пациент: Кароский, Виктор. Профиль составлен доктором Паолой Диканти. Местонахождение пациента: In absentia[87]. Дата составления: 10 апреля 2005. Возраст субъекта: 44 года. Рост: 178 см. Вес: 85 кг. Описание: волосы каштановые, глаза серые, телосложение плотное, умен (IQ 125). Детство и внутрисемейные отношения. Виктор Кароский родился в семье эмигрантов среднего класса и воспитывался властной матерью, в значительной степени утратившей связь с реальностью в результате религиозных воззрений. Семья эмигрировала из Польши, и оторванность от родных корней пагубно отразилась на всех членах семьи без исключения. На примере отца мы видим характерную картину тунеядства, алкоголизма и склонности к жестокому обращению, усугубленную периодически повторяющимся сексуальным насилием над сыном (осознаваемым последним как наказание), когда субъект достиг подросткового возраста. Мать с самого начала знала об актах инцеста и насилия, совершаемых супругом, однако, по-видимому, изображала неведение. Старший брат из-за сексуального насилия вынужден был бежать из отчего дома. Младший брат умер от менингита из-за отсутствия надлежащего лечения, после длительной агонии. Мать «обнаружила» факт инцеста, и субъект был заперт в шкафу, где просидел в течение долгого времени в полной изоляции. Когда субъекта выпустили из шкафа, отец исчез из жизни семьи. Мать подавляла подростка, навязывая свои убеждения, религиозные в частности, пугая муками ада, которыми грозят проявления сексуальности (неотвратимо, по теории матери субъекта). Чтобы полностью подчинить сына, она одевала его в свою одежду и даже угрожала кастрацией. У субъекта формируется искаженное восприятие реальности и не происходит интеграции сексуальности в сознание личности. Начинают проявляться первые симптомы агрессивности и асоциального поведения на фоне крайней раздражительности и возбудимости. Он совершает нападение на сокурсника, после чего помещен в исправительное учреждение. Покинув реформаторий с чистым личным делом, он в восемнадцать лет принял решение поступить в духовную семинарию. Под наблюдением психиатров субъект не состоял и добился поставленной цели. История болезни в совершеннолетнем возрасте. Симптомы отклонений на фоне неинтегрированной сексуальности субъекта подтверждаются в девятнадцатилетнем возрасте, вскоре после смерти его матери. Они проявляются в стремлении к тактильным контактам с несовершеннолетними; постепенно учащаются случаи домогательств, принимающих более агрессивные формы. Со стороны духовного начальства не последовало никаких карательных мер в ответ на сексуальные злоупотребления, которые делаются изощреннее, когда субъект самостоятельно возглавляет приходы. Из его личного дела следует, что документально подтверждено не менее 89 случаев растления несовершеннолетних, из которых 37 являлись полными актами гомосексуального совокупления, в остальных эпизодах практиковалось принуждение жертв к мастурбации или занятиям оральным сексом. Расшифровки записей бесед, проводившихся с ним в клинике, позволяют сделать вывод, что субъект, как ни странно, был священником, глубоко убежденным в своем пастырском призвании. В ряде случаев педерастии среди священников можно отметить сексуальные потребности в качестве мотива, побудившего их принять сан (подходящее сравнение здесь — лиса, которая стремится попасть в курятник). Но Кароский руководствовался совсем иными причинами, собираясь принести обеты. К этому его подталкивала мать, в том числе и принудительными методами. После инцидента с нападением на прихожанина покрывать скандальное поведение Кароского больше не представлялось возможным, и субъект был направлен в институт Сент-Мэтью, реабилитационный центр для священников с психологическими проблемами. В клинике Кароский всячески выражает приверженность Священному Писанию, в частности Ветхому Завету. Через несколько дней после поступления в центр имеет место эпизод спонтанной агрессии по отношению к сотруднику. Упомянутый эпизод дает нам право констатировать наличие выраженного когнитивного диссонанса[88] между сексуальными наклонностями субъекта и его религиозными убеждениями. Коллизия между наклонностями и убеждениями провоцирует вспышку насилия, о чем свидетельствует акт агрессии, направленной против техника. Недавние события. Субъект проявляет гнев, выраженный в замещающей агрессии. Он совершает череду преступлений, характеризующихся высокой степенью сексуального садизма, включая символические ритуалы и элементы некрофилии. Типологические характеристики, основанные на поведенческих аспектах: • Располагающая манера поведения, уровень интеллекта от среднего до высокого. • Склонность ко лжи. • Полное отсутствие сопереживания или чувств по отношению к жертвам. • Абсолютный эгоцентризм. • Отчужденность и эмоциональная холодность. • Безличная и импульсивная сексуальность, направленная на удовлетворение эгоистических нужд. • Асоциальность. • Уровень послушания высокий. Несоответствие! • Иррациональное мышление, определяющее характер действий. • Множественные неврозы. • Криминальное поведение осознается как средство, а не конечная цель. • Суицидальные наклонности. • Ориентирован на выполнение миссии.