— Необходимые приказы уже отданы и в настоящий момент выполняются, dottora. И забудьте о стандартной практике полицейского расследования, в Ватикане вам никогда ничего подобного не позволят. Нам придется смириться и разыграть карты, которые сдала судьба, какими бы скверными они ни были. В данном случае уместно вспомнить поговорку: «Среди слепцов и одноглазый — король»[67]. Паола уловила намек. — У нас в Риме есть похожая пословица. Вы правы, отче… Впервые за время следствия у нас появился свидетель. Это уже кое-что. Фаулер зашептал еще тише: — Поговорите с Данте! Хотя бы раз будьте дипломатичны. Попросите, чтобы нам дали зеленый свет на встречу с Шоу. Возможно, мы получим сколь-нибудь внятное описание внешности убийцы. — Но без судебного художника… — Наступит и его черед, dottora. Если кардинал Шоу видел преступника, мы сумеем составить фоторобот. Но прежде всего необходимо взять у него показания. — Знакомая фамилия! Это не тот Шоу, что фигурирует в личном деле Кароского? — Он самый. Кардинал — человек жесткий и умный. Будем надеяться, он поможет нам с описанием. Не упоминайте имени нашего подозреваемого. Интересно, узнал ли его кардинал? Паола кивнула и вновь присоединилась к Данте. — Что, закончили секретное совещание, салаги? Диканти решила проигнорировать ехидную реплику. — Отец Фаулер рекомендовал мне сохранять спокойствие, и я думаю последовать его совету. Данте недоверчиво посмотрел на нее, удивленный ее смирением. Воистину эта женщина преисполнена сюрпризов. — Очень мудро с вашей стороны, ispettora. — Nos abbiamo dato nella croce[68], верно, Данте? — Это одна из точек зрения. Другая же заключается в том, чтобы признать, что вы гостья в чужом государстве. Сегодня утром вы диктовали условия. Теперь наша очередь. Ничего личного. Паола сделала глубокий вдох. — Ладно, Данте. Мне нужно поговорить с кардиналом Шоу. — Он у себя в номере. Восстанавливает силы после пережитого. У него стресс. Просьба отклоняется. — Суперинтендант, один-единственный раз пойдите мне навстречу! Возможно, благодаря этому мы схватим убийцу. Агент покрутил головой, с хрустом поворачивая бычью шею — сначала направо, потом налево: он размышлял. — Договорились, ispettora. С маленьким условием. — Каким же? — Вы скажете волшебное слово. — Идите в задницу. Паола развернулась и встретила укоризненный взгляд Фаулера, который слушал разговор, стоя поодаль. Она снова повернулась к Данте: — Пожалуйста!.. — Пожалуйста что, ispettora? Паршивый негодяй наслаждался ее унижением! Ну ничего, пусть подавится. — Пожалуйста, суперинтендант Данте, позвольте мне поговорить с кардиналом Шоу. Данте широко улыбнулся. Он чувствовал себя на коне. Внезапно его улыбка потускнела, он нахмурился: — Пять минут и пять вопросов. Не больше. Я тоже многое ставлю на карту, Диканти. Два агента Vigilanza, оба в черных костюмах и при галстуках, вышли из лифта и встали на посту у двери номера пятьдесят семь, где лежало тело последней жертвы Кароского. Им было приказано охранять вход до приезда техника ОИНП. Диканти решила не терять времени даром и опросить пока единственного свидетеля. — Где комната Шоу? Оказалось, на том же этаже. Данте проводил их к сорок второму номеру, последнему перед выходом на служебную лестницу. Суперинтендант деликатно, двумя пальцами, стукнул в дверь. Им открыла сестра Элена. Она больше не улыбалась. Когда она увидела всю команду, на ее лице отразилось облегчение. — Ой, хорошо хоть вы не пострадали! Я знаю, что вы погнались за ним, за этим безумным. Успели его схватить? — К несчастью, нет, сестра, — ответила Паола. — Мы предполагаем, что он скрылся через кухню. — Ох, Боже мой, через продовольственный ход? Святая Мадонна дель Оливо, какой кошмар! — Сестра, разве не вы сказали, что в здании лишь одна дверь? — Одна и есть, парадная! А то не дверь. То служебные ворота. Они большие и открываются специальным ключом. Паола заподозрила, что они с сестрой Эленой изъясняются на разных языках. Во всяком случае, значения существительных та воспринимала чересчур буквально. — Уби… Грабитель мог оттуда пробраться в дом, сестра? Монахиня покачала головой: — Ключ есть лишь у сестры-экономки и у меня. А она говорит только по-польски, как и многие сестры, которые работают на кухне. Криминолог сделала вывод, что женщина, открывшая по просьбе Данте дверь на кухне, скорее всего и была сестрой-экономкой. Всего два ключа. Тайна ничуть не прояснилась, напротив, все запуталось еще больше. — Можно пройти к кардиналу? Сестра Элена энергично затрясла головой: — Невозможно, dottora. Он… как это говорят? Zdenerwowany… нервничает. — На одну минуту, — подал голос Данте. Монахиня помрачнела: — Zaden. Нет и нет. Отвечая отказом, сестра испытывала неловкость и заслонялась родным языком как щитом. Монахиня уже закрывала дверь, когда Фаулер сунул ногу в проем, помешав захлопнуть ее окончательно. Он обратился к женщине, запинаясь и с трудом подбирая слова: — Sprawiaćprzyjemnoś, potrzebujemy źeby widziećkardynalny Shaw, siostra Helena. Монахиня вытаращила на него глаза. — Wasz język polski nie jest dobry[69]. — Знаю. Мне следует чаще навещать вашу прекрасную страну. Я не бывал там с тех пор, как возникла «Солидарность»[70]. Монахиня, насупившись, качнула головой, но было очевидно, что священник завоевал ее расположение. Она неохотно распахнула дверь настежь и посторонилась. — И давно вы выучили польский? — шепотом полюбопытствовала Паола, переступая порог. — Не могу похвастаться, что знаю его в совершенстве, dottora. Так, чуть-чуть. Как известно, путешествия расширяют кругозор. Диканти не утерпела и метнула в его сторону удивленный взгляд. В следующее мгновение она полностью сосредоточила внимание на человеке, который лежал, вытянувшись на кровати. Опущенные жалюзи почти не пропускали солнечный свет в комнату. На лбу кардинала Шоу красовался то ли мокрый платок, то ли полотенце — в полумраке различить было трудно. Когда детективы приблизились к изножию кровати, «пурпуроносец», засопев, приподнялся на локте, и компресс съехал набок. Это был мужчина с крупными, грубыми чертами лица, весьма солидной комплекции. Волосы, совершенно седые, слежались над челом, там, где их прижало полотенце. — Простите, я… Данте наклонился, чтобы поцеловать пастырский перстень, но кардинал его остановил: — Пожалуйста, не надо. Только не теперь. Суперинтендант отступил, сбитый с толку. Скрывая замешательство, он откашлялся. — Кардинал Шоу, просим прощения за вторжение, — заговорил он наконец, — но нам необходимо задать вам несколько вопросов. Вы в состоянии отвечать? — Конечно, дети мои, конечно. Я прилег отдохнуть на минутку. Для меня явилось большим потрясением то, что я подвергся нападению в этом богоугодном месте. Кстати, у меня через несколько минут назначена деловая встреча. Так что покороче, пожалуйста. Данте посмотрел на сестру Элену, затем снова перевел взгляд на Шоу. Тот понял намек верно: не при свидетелях. — Сестра Элена, если вам не трудно, предупредите, пожалуйста, кардинала Полжика, что я немного задержусь.