– Есть, шеф, – в этот раз Ваня не удержался и все-таки приложил руку к «пустой» голове, как бы отдавая честь, но по этому движению сразу стало видно, что в армии он не был ни дня и делать этого не умеет. Нев бросил на Сашу и Войтеха озабоченный взгляд и шагнул к выходу вслед за Ваней. Лиля тоже не выглядела довольной своим новым заданием, но все же пошла с остальными, так больше ничего и не сказав. Когда за ними закрылась дверь, а с улицы донеслись звуки хлопнувших дверей и ожившего мотора, Войтех повернулся к Саше. – Теперь нам никто не помешает. – Решительно, – хмыкнула она. – Только теперь мы в жизни не отмажемся. Ладно, – она вздохнула. – Ты когда-нибудь уже подвергался гипнозу? – Честно говоря, нас немного учили ему сопротивляться, – признался Войтех. – Но не уверен, что это делали умело, потому что на практике никто никогда не пытался нас загипнотизировать. Так что, полагаю, если я не буду пытаться применить эти чисто теоретические знания, то все должно получиться. – Что-то подобное я и предполагала, – кивнула Саша, оглядываясь. Нужно было выбрать наиболее удобное место для проведения сеанса. Никаких кресел в доме не наблюдалось, на деревянном стуле или лавке Войтех не смог бы достаточно расслабиться, а гипнотизировать людей лежа Саша не любила. Таких людей, как Войтех, точно не стоило укладывать во время сеанса. В таком положении он будет чувствовать себя уязвимым и подсознательно начнет защищаться, и ей в жизни не удастся погрузить его в транс. Саша была не таким уж сильным гипнологом, чтобы суметь преодолеть сопротивление человека, гораздо более сильного психологически, чем она. Наконец она остановилась на кровати, где этой ночью спал Ваня. На ней не составляло труда достаточно удобно усадить его, и самой расположиться напротив на комфортном расстоянии. – Устраивайся поудобнее, – Саша улыбнулась, указав на кровать. – И, Войтех, – она на секунду придержала его за локоть, глядя прямо в глаза, – я хочу, чтобы ты знал, что можешь доверять мне. Все, что ты скажешь, останется между нами. И ты будешь помнить все после пробуждения. – Я тебе доверяю, – он кивнул. На самом деле умение доверять не относилось к его сильным сторонам. Сейчас он мог довериться Саше по одной простой причине: он рассчитывал, что пока не вызвал у нее достаточно много подозрений, чтобы она пошла на такое грубое вмешательство, как выведывание тайн под гипнозом. Если они продолжат работать вместе, то рано или поздно вопросов, на которые он откажется отвечать, станет слишком много. И тогда он уже не сможет так просто позволить ей лишить его воли и влезть в его голову. Сейчас пока мог. Саша отвела от него взгляд, подумав, что загипнотизировать его действительно будет не так-то просто. Она умела погружать людей в легкий транс даже без их ведома и сейчас попробовала это сделать, чтобы проверить степень его внушаемости. Прикосновение, контакт глаза в глаза, тихий уверенный голос – обычно ей этого хватало. Но, судя по реакции Войтеха, на него это не подействовало. Она не смогла даже удержать зрительный контакт, не говоря уже о большем. Они вернулись в комнату с кроватями. Войтех попытался сесть как можно удобнее, учитывая обстоятельства. Саша села рядом, но на достаточном расстоянии, чтобы их положение не выглядело двусмысленно. Войтех вдруг отчетливо понял правдивость ее слов о том, что им теперь вовек не «отмазаться». – Ты прости, если я тебя своими действиями скомпрометировал, – попросил он. – Я не подумал, как это может выглядеть со стороны. – Теперь, если Лиля ночью задумает меня придушить, остановить ее будет твоей святой обязанностью, – усмехнулась она. – Готов? – Готов. Саша сняла с себя кулон, который обычно предпочитала носить под одеждой. Кулон был очень старым, с интересным рисунком, что позволяло ей надолго задерживать на нем внимание гипнотизируемых. Она иногда использовала его, когда выбирала именно этот способ погружения в гипноз, а ничего более подходящего под рукой не оказывалось. – Сконцентрируйся, пожалуйста, только на кулоне, – попросила она. – Не обращай внимания ни на что другое. Ты видишь только кулон и слышишь только мой голос. Как она и подозревала, погрузить его в состояние гипноза сразу не удалось. И причина, как ей казалось, была не столько в том, что он не доверял ей, сколько в его общей несклонности доверять кому-либо. Сейчас, когда он отвечал за несколько человек в довольно непростой ситуации, она проявлялась особенно сильно. И, конечно, умение сопротивляться внушению никуда не исчезло. Он мог не делать этого сознательно, но ведь такие вещи кроме всего прочего закладываются и на подсознательном уровне. Победить его напряжение удалось лишь спустя полчаса. Саша могла бы сказать, что Войтех стал одним из самых трудных ее пациентов за последнее время. Хотя, конечно, ни он, ни все остальные официально ее пациентами никогда не были, просто она привыкла их так называть. – Войтех, вернись на два часа назад, – наконец попросила она, опуская затекшую руку с кулоном. – Где ты? – В доме, – лаконично ответил Войтех, помолчал пару секунд, а потом уточнил: – В деревне Комсомольская, недалеко от поселка городского типа Майна, который относится к городскому округу Саяногорск Республики Хакасия, Российская Федерация. Саша удивленно подняла бровь. И она еще удивлялась, что его сложно в гипноз ввести? С такими-то способностями замечать детали. Странно, что он вообще смог отвлечься от окружающей действительности. Начинать она всегда предпочитала с простого, поэтому задала следующий вопрос: – Что ты делаешь? – Рассказываю о произошедшем ночью, намечаю план дальнейших действий, – четко перечислил Войтех, как будто был не то на экзамене, не то на докладе у командования. – Хорошо. Теперь вернемся во вчерашний день. Мы вдвоем идем по полю. Возвращаемся в деревню. Перед нами странное место, на котором растительность явно отличается от остальной. Мы еще вне этого места, просто видим его. Ты чувствуешь что-нибудь необычное? – Она старалась подстроиться под его манеру разговора, произносить короткие и четкие фразы. – Что-то не так, – прокомментировал Войтех, нахмурившись. – Что-то не так с этим местом. – Что не так? Не подходи к нему, просто объясни, что не так. – Я не знаю, – он покачал головой. – Не могу объяснить. Это предчувствие. Ощущение… Что-то приближается. – Ладно, тогда иди дальше. Только медленно. Шаг за шагом. Тебе ничего не угрожает, – добавила Саша, прекрасно помня, как он грохнулся в обморок. – Ощущения будут намного слабее, ты сможешь задержаться в любом моменте и внимательно все рассмотреть. – Оно приближается ближе… – Войтех нахмурился сильнее, на этот раз болезненно. – Это… вспышка… Не одна, за ней сразу вторая, третья… Co to sakra je? Nerozumím nic. Bože, pomaleji… Nerozumím…[3] Войтех говорил все тише и неразборчивее, прижав руки к вискам, болезненно морщась, как от сильной головной боли. Саша не поняла ни слова из того, что он сказал по-чешски, однако догадалась, что он просто не успевает рассмотреть свои вспышки, они слишком быстро сменяют друг друга. – Войтех, с тобой все в порядке, – мягко, но уверенно повторила она. – Вернись к первой вспышке, задержи ее. Ты можешь это сделать. Она одна, второй пока еще нет. Что ты видишь? – Жидкость… Что-то льется, – успокаиваясь, ответил Войтех. Его лицо разгладилось, руки опустились, а сам он выпрямился. – Из бутылки? Нет… Канистры. Это было уже что-то. Конечно, ничего не объясняло, но ведь он сам говорил, что его вспышки – это просто образы. – Что-то еще есть в этом видении? – на всякий случай уточнила она, прежде чем перейти к следующему. – Нет. – Хорошо, тогда дальше. Эта вспышка закончилась, ее больше нет. Что ты видишь в следующей? – Колесо? – неуверенно произнес Войтех, снова чуть нахмурившись. – Да, это колесо машины, я видел его раньше. Оно крутится, крутится, крутится… В грязи. Прокручивается на месте. Сцепления с дорогой не хватает. – Где именно ты видел это колесо раньше? – В другой вспышке. В одном из домов в Комсомольской, – равнодушно пояснил Войтех. – Хорошо, вторая вспышка тоже закончилась. Сделай несколько глубоких вдохов перед следующей. Что ты видишь дальше? – Снова грязь… Только теперь это не дорога… Это, – он сделал странное движение головой, как будто пытался разглядеть что-то, что находилось прямо перед его закрытыми глазами, – осыпающаяся земля… Да, это склон… или яма… Или просто углубление, не могу понять. Но там свежая, недавно потревоженная земля, она осыпается крупными грязными комками. – Ты можешь сказать, где именно находится эта яма? – Нет, – он покачал головой. – Я не вижу. Вижу только осыпающийся склон. «Похоже, его видения и в самом деле не слишком информативны, – огорченно подумала Саша, – если даже под гипнозом он видит только такие мелочи». – Еще были вспышки? – вслух спросила она. – Что ты видишь дальше? – Огонь… Просто всполох пламени, я это тоже видел раньше, – он чуть склонил голову набок, а потом задрал ее вверх, к потолку. – Небо. Серое, тяжелое, низкое небо. И снова буксует колесо. Что-то льется, – он говорил все быстрее и дышал все тяжелее. – И снова сыпется… И огонь. Небо… серое, отвратительное… Грязь, – он сделал движение рукой, как будто пытался убрать что-то с лица, – вода… огонь… колесо… Неба больше не видно… Темнота и тишина. Почти нечем дышать… Нет! Войтех дернулся, чуть не подскочив на месте, распахнул глаза и испуганно оглянулся по сторонам, полностью дезориентированный, но, заметив Сашу, замер, как будто что-то вспомнил. На мгновение он задержал дыхание, а потом облегченно выдохнул и расслабился, постепенно приходя в норму. – Páni,[4] – пробормотал он, тяжело сглотнув. – Больше так не будем делать, – предложил он с кривой усмешкой на побелевших губах. Саша даже не успела среагировать на его стремительный выход из гипноза, не успела ничего сделать и как-то задержать его там. Еще никогда в ее практике пациенты не выходили сами из регрессивного гипноза. Она даже не была уверена, что смогла бы что-то сделать, если бы среагировала вовремя. Впрочем, судя по тому, что он говорил и как выглядел, задерживать его там не стоило. – Как ты? – испуганно спросила она, коснувшись его плеча. – Как будто меня чуть не похоронили заживо, – признался Войтех, потирая лицо руками, словно пытался сбросить с себя остатки сна. А заодно прогнать картинку, которая навсегда въелась в его память два года назад: темнота и тишина, почти нечем дышать. Он не знал, что под землей и высоко над ней может быть одинаково страшно. Но сказать об этом Саше он сейчас не мог. – Там действительно кто-то похоронен, – он посмотрел на нее. – На том пустыре. Это не кладбище домашних животных. Думаю, ты была права: они там. – Они? – переспросила Саша, сосредоточенно сдвинув брови. – Жители этой деревни? Ты уверен? Войтех выразительно посмотрел на нее. Как он мог быть сейчас в чем-то уверен? У него по-прежнему были только невнятные видения и предчувствия, поэтому ни о какой уверенности даже речи не шло. – Только я не думаю, что их убили и похоронили отшельники. Там были машины, увязшие в грязи, и бензин, которым поливали тела, а потом их поджигали. Думаю, дело действительно в болезни. Они умерли от этого гриппа, не дождавшись помощи, но похоронили их почему-то не на кладбище, а в одной общей яме. Произнеся свое предположение вслух, Войтех испытал что-то похожее на уверенность. В этот раз его внутренние предчувствия не протестовали. Вспомнилось, как выглядел тот дом, в котором он нашел письмо: почти все на месте, не хватало только некоторых ценных вещей, одежды и постельного белья. Он очень живо представил себе, как мертвые тела, лежащие каждое в своей кровати (где же еще умирать от болезни?) заворачивают прямо в простыни и одеяла, а потом тащат к яме на пустыре, в нее же кидают подушки и одежду, поливают все это бензином и поджигают. А потом закапывают сожженные останки. Мозг услужливо подставлял в его фантазию образы, которые он видел во время вспышек: льющийся из канистры бензин, всполохи пламени, осыпающиеся склоны ямы, серое осеннее небо и толстый слой земли, которым скрыли последствия трагедии. Саша выпрямилась и на секунду прикрыла глаза. Все это звучало слишком страшно. И правдоподобно. Конечно, грипп – это немного не та болезнь, из-за которой людей можно хоронить вот так, это же не бубонная чума. Но если учесть время – начало пятидесятых, отдаленную местность, дефицит лекарств, то при быстро распространяющемся вирусе могло быть и такое. В любом случае, без раскопок они не смогут узнать, умерли эти люди от болезни или же все-таки были убиты. Саша открыла глаза и снова посмотрела на Войтеха. Он явно чувствовал себя нехорошо. И, наверное, дело было не только в том, что он увидел. Эти видения сами по себе плохо влияли на его самочувствие. Теперь она сомневалась в том, что обморок вчера случился с ним первый раз. – Мне кажется, тебе сейчас опять не помешает сладкий кофе с шоколадкой, – предложила она. – Да, давай, – согласился Войтех, поднимаясь. – Голова раскалывается. Так и к сладкому привыкнуть можно. – Он вышел в общую комнату, поставил на плиту чайник, а потом спросил, не поворачиваясь к ней: – Ты думаешь, все это возможно? Я не очень хорошо знаю ваши реалии того времени. Нев сказал, что страшные истории по возможности скрывались. До такой степени, чтобы похоронить в одной яме два десятка человек? И сказать, что они уехали? Просто чтобы не говорить никому, что они умерли от гриппа? – Я родилась в восемьдесят четвертом, – Саша пожала плечами, насыпала ему в чашку несколько ложек сахара, потом подумала и добавила еще одну. – И историю никогда особенно не любила, поэтому в этом вопросе доверяю авторитетному мнению Нева. Но вполне такое допускаю. Возможно, никто даже не стал выяснять, от чего они погибли. Я думаю, – она подняла голову и посмотрела на Войтеха, – нам нужно провести там раскопки. Массовое убийство отшельниками я бы пока тоже не исключала. Ваня говорил, что у него сложилось впечатление после разговора с мужиками в Богословке, как будто эти сектанты имели тут немалое влияние. Может, трупы как раз-таки и сжигали, чтобы скрыть убийство? – И как теперь это проверить? – Войтех нахмурился и повернулся к ней. Чайник не желал закипать. – Если тела сожгли и после этого они шестьдесят лет пролежали в земле. – Это же не крематорий. В обычном огне тела нельзя сжечь полностью. Думаю, кости мы найдем. Я не патологоанатом, но исключить или подтвердить убийство смогу. Если их убили, на костях должны были остаться следы. Либо от пулевых ранений, либо от лезвий. Саша вовсе не была в восторге от перспективы рыть могилы и осматривать скелеты, но теперь, когда они приблизились к разгадке, бросить эту затею на полпути она не могла. – А если это болезнь? Не опасно раскапывать общую могилу? Старомодный свисток издал противный писклявый звук. Войтех снова повернулся к плите и снял с нее чайник, потом налил кипяток в обе чашки. Саша молча наблюдала за его манипуляциями и ответила только тогда, когда он сел рядом с ней. – И кто из нас после этого микробиолог? Не думаю, что это опасно. Сам знаешь, вирус гриппа так долго не живет. Тем более человечество давно научилось с ним бороться. – Она отломила кусочек шоколадки и запила его приторно-сладким кофе. Похоже, по инерции себе сахара она добавила тоже гораздо больше, чем нужно.