– Только никому оно не нужно: ни наследникам, ни государству, – добавила Рая. – Десяток гнилых домов, ни магазина, ни школы. Может, бродяги какие и живут… – она вдруг осеклась, как будто вспомнив что-то. – И то вряд ли, – быстро добавила она. – Да и вам там делать нечего. – Почему? – насторожилась Лиля, заметив перемену в ее голосе. – Глухие там места, – Рая вдруг резко потеряла желание говорить. – И закона нет никакого… Ладно, Люб, мы попозже зайдем, наверное. – Рая активно потащила своих более молодых спутниц к выходу. – А вам хорошо добраться. Сами увидите, нечего там делать. Лиля проводила взглядом стремительно удаляющуюся троицу, рассчиталась за покупки, еще раз поблагодарив продавщицу, и повернулась к Неву. – Пойдем, папа, – усмехнулась она, взяв его под руку. На улице их ждал сюрприз: Ваня со своими новыми друзьями расположился прямо в салоне их машины. Поляна была накрыта по всем правилам: водка в мутных разнокалиберных стопках, хлеб и колбаса на газетке, горка барбарисок рядом. Открыв дверь, Лиля многозначительно посмотрела на брата. – Ой, только не шуми, – попросил Ваня, явно стараясь казаться более пьяным, чем был на самом деле. Взглядом он дал понять, что этот зоопарк пора разгонять. – Мы не будем шуметь, – неожиданно твердо сказал Нев. – Господа, нам пора ехать дальше, вам придется продолжить вечеринку в другом месте. Четверо местных непонимающе уставились на Нева. Лиля страдальчески закатила глаза. Нев явно не знал, как разговаривать с подобным контингентом. Хотя откуда ему, сверхначитанному жителю культурной столицы, это знать. Всю грязную работу придется делать ей. – Чего непонятного? – насмешливо поинтересовалась она, быстро превращаясь из миловидной блондинки в грубую стерву. – Ну-ка вышли все отсюда. А ты, – она посмотрела на брата, – быстро убрал бардак в машине. Мужички зашевелились, по всей видимости, им было не привыкать менять дислокацию по желанию разозленной женщины. Они начали сердечно прощаться с Ваней, а когда он дал им понять, что все добро, купленное практически полностью на его деньги, остается им, их прощание стало еще сердечнее. Зазвучали предложения «на посошок», но Лиля рявкнула на них еще раз, и вопрос был закрыт. – На, – Ваня протянул Неву ключи от машины, а сам потянулся к пакету Лили. Он действительно оказался гораздо менее пьян, но все же довольно сильно нетрезв. – Есть нормальная еда какая-нибудь? О, сосисочки. Нев, заводи, поехали отсюда, подальше остановимся, Саша-то еще не вернулась. Вы узнали что-нибудь? Лиля села на переднее сиденье, полуобернулась к брату. – Ничего мы не узнали, – вздохнула она. – Только местные женщины подтвердили, что в Комсомольской никто не живет. И либо у меня паранойя, либо они все-таки что-то не договаривают. А ты? Хоть не зря завтра умирать будешь? – Мне кажется, я помру уже сегодня, – простонал Ваня, вгрызаясь прямо в сырую сосиску. – Не водка, а черт знает что… Фу, гадость, сосиски не лучше, – он скривился. – Других не было? – Мы взяли лучшее, что было из крахмалистого говна, – усмехнулся Нев, с черепашьей скоростью выезжая на дорогу. – А, ну лады, – такой ответ Ваню устроил, и он продолжил лопать сосиску. – А чего сыра не взяли? – Вань, ну какой сыр? – отозвалась Лиля. – Дор-блю местного разлива разве что. У меня опасение даже эти сосиски вызывают, сыр есть я бы точно не стала. Короче, хватит жрать. Рассказывай, узнал что-нибудь или нет? Войтех же не зря нас сюда послал. Если у тебя никаких сведений нет, нужно еще кого-то расспрашивать. – Не сказать, чтобы совсем никаких, но не густо, – вздохнул Ваня. – Среди мужичков этих был один, который рассказывал, что в его детстве отец с другими мужиками вечером за бутылочкой как-то обсуждали Комсомольскую. Правда, чуть ли не шепотом. Сказал, еще при Сталине дело было, осенью. Значит, не позднее пятьдесят второго, так? – он посмотрел на затылок Нева. – Да, – подтвердил тот, как будто заметил его взгляд. – Иосиф Виссарионович умер пятого марта пятьдесят третьего, значит, последняя осень при нем была в пятьдесят втором. – Ну вот, – удовлетворенно кивнул Ваня, продолжая жевать сосиску. – Сам он еще ребенком был, но запомнил, потому что история была такая… типа городской легенды. Короче, в самой Комсомольской отродясь ничего не было. Ее там перед войной только строить начали. Колхоз какой-то, что ли, хотели замутить или что-то такое, я не понял. Суть в том, что из-за войны дело встало и капитально так. Уже не двинулось с мертвой точки… О, у вас тут мороженка есть, – он укоризненно посмотрел на Лилю. – Что ж ты сразу не сказала? – Ты сосиску ел, – ехидно отозвалась Лиля. – А почему дело встало-то? – Так я ж рассказываю, – возмутился Ваня. – Не перебивай меня! Короче, колхоз там строить не стали. Я не понял почему, но что-то мне показалось, что наши друзья-отшельники, которые там в опасной близости живут, как-то этому способствовали. Но не суть. Суть в том, что те, кто уже в это райское место успел влипнуть, за всеми благами цивилизации, – он взмахнул мороженым, которое уже развернул и пару раз откусил, – приезжали в Богословку. Ну там, детки в школу, взрослые за продуктами и прочим. А тогда вдруг приезжать перестали. Туда послали участкового. И он вернулся белый, как полотно, никому ничего не объяснил, поехал в Майну. Видимо, докладывать вышестоящему начальству. Все. Больше мужик ничего не помнит. Просто больше никто про Комсомольскую и не говорил даже. Считается, что оттуда все уехали. Короче, там определенно что-то случилось, но что, я так и не смог узнать. Зря пил только. – Может, Саше повезет больше, – с надеждой заметил Нев, останавливая машину метрах в двухстах от магазина. Видя, что ни Лиля, ни Нев не собираются больше никуда идти, Ваня доел мороженное и многозначительно посмотрел на обоих. – Чего сидим, кого ждем? Пан шеф будет недоволен отсутствием результатов, – он усмехнулся, поймав в зеркале заднего вида взгляд сестры. – Надо бы еще поспрашивать. – Как ни прискорбно это признавать, он прав, – согласно кивнула Лиля, повернувшись к Неву. – Давайте попробуем еще с кем-нибудь поговорить. Все равно Саши пока нет. – Валите, валите, – махнул рукой Ваня, удобнее устраиваясь на сиденье, – а я просплюсь. Лиля недовольно нахмурилась, но вышла из машины вместе с Невом. Естественно, Ваня не собирался спать. Едва за сестрой закрылась дверь, он достал из кармана телефон и набрал номер своего лучшего друга Павла Сатинова. Не только для того, чтобы поздравить его с рождением наследника. После обмена приветствиями, поздравлений и пожеланий богатырского здоровья Сатинову-младшему, пока еще безымянному, Ваня сказал: – Паш, просьба к тебе будет. Сможешь мне инфу одну достать? – А сам что? Навыки растерял? – со смешком отозвался на другом конце провода Павел. – Да я тут сижу у черта на куличках, без Интернета, без компа, даже мобильник тянет местами, – махнул рукой Ваня. – Лильке приключений на свою голову захотелось, а я ж ее одну не отпущу. – Конечно-конечно, – продолжал смеяться Павел, – телохранитель и надсмотрщик в действии. Что за инфа нужна? – Короче, пиши. В Хакасии, недалеко от Майны, это возле Саяногорска, была деревня Комсомольская. Говорят, в ней уже больше полувека никто не живет, ее даже на карте нет. Мне нужно все, что есть по этой деревне. Сделаешь? – Без проблем, – отозвался Сатинов. – Узнаю, позвоню. – Я сам тебе позвоню. Говорю же: связь здесь только местами. До завтра нарой мне чего, я позвоню. Попрощавшись с другом, Ваня огляделся. Ни Лили с Невом, ни Саши в поле зрения не было. Решив, что ему и в самом деле лучше немного подремать, он прислонился головой к боковому стеклу и, закрыв глаза, провалился в сон. 1 мая 2012 года, 20:55 д. Комсомольская, городской округ Саяногорск, Республика Хакасия Нев был гораздо более аккуратным водителем, чем Ваня, на разбитой дороге, изъеденной ямами, он не разгонялся даже до сорока километров в час. Через двадцать минут такой езды у Лили сдали нервы, и она потребовала пустить ее за руль. Нев без возражений подчинился: он не любил водить машину. Они с Сашей и Лилей еще часа три безрезультатно расспрашивали жителей Богословки, поэтому «домой» возвращались уже в девятом часу, когда солнце почти скрылось за верхушками деревьев и потихоньку начинало темнеть. В сумерках Комсомольская выглядела еще более заброшенной, чем днем. С трех сторон окруженная густой тайгой и укрытая плотным туманом, она казалась не только холоднее, но и гораздо темнее окрестностей. Фонари не горели, окна в домах тоже были темными, хотя все прекрасно помнили, что в первый вечер, когда они только приехали и видели здесь людей, деревня хорошо освещалась. И только в окне их дома через старую потрепанную занавеску слабо пробивался свет, возможно, от свечей. Когда они вошли, Войтех как раз готовил ужин. Проверив все, что хотел, он некоторое время пытался систематизировать информацию у себя в блокноте, а потом решил отвлечься. Чтобы как-то скоротать время, он принялся чистить то небольшое количество картошки, которое прихватил с собой: не одними же макаронами питаться. Он надеялся, что остальные догадаются купить чего-нибудь в Богословке, поскольку из запасов оставалось лишь несколько банок тушенки, печенье и шоколад. Тушенка с печеньем в его представлении были не очень удачным сочетанием продуктов. – Как ваши успехи? – поинтересовался он, повернувшись к вошедшим. Окинув скептическим взглядом все еще нетрезвого Ваню, Войтех обратил внимание на то, что Нев чем-то расстроен, а потом заметил и пакет в руках Лили. – Лиля, давайте я вам помогу, – предложил он, протягивая руку за пакетом. – И что случилось с Иваном? – У меня свои методы работы со свидетелями, – гордо сообщил тот, садясь на стул и опуская голову на сложенные на столе руки. – Но, возможно, мне стоит их немного пересмотреть. Войтех перевел вопросительный взгляд на Лилю. Та пожала плечами и возвела глаза к потолку. – Он пытался разговорить местных за распитием спиртных напитков, – пояснила она, отдав пакет, а потом перевела взгляд на Сашу, вспоминая, о чем хотела ее попросить. – Ему после пьянки обычно очень плохо, наверное, будет нужна твоя помощь. Саша молча кивнула. Лиля сняла куртку и зябко поежилась – в доме было довольно прохладно, казалось, туман пробрался даже сюда. – Мы там купили кое-что в магазине, – сказала она Войтеху. – А вы тут как? Не скучали? Войтех быстро кивнул, разбирая пакет. Он с сомнением посмотрел на уже подтаявшее мороженое и выложил его на стол, в одну из тарелок. Свежий хлеб показался ему вполне кстати, а вот сосиски о без холодильника долго храниться не могли. Он решил, что надо сварить их прямо сейчас. – Рассказывайте, что узнали, – попросил он. Лиля с Невом кратко пересказали ему то, что выяснили в магазине, а Ваня украсил и дополнил их рассказ своими сведениями. Саша ничего полезного добавить не смогла. В итоге все признали, что никакой ценной информации им раздобыть не удалось. Войтех спокойно выслушал их, потом достал из куртки письмо и протянул сначала Саше. – Пока вас не было, я еще раз прошелся по домам. Вот что я нашел в одном из них. Саша, о какой болезни идет речь в этом письме? Саша недоверчиво покосилась на него, но письмо взяла. – Я правильно понимаю, что ты велел нам не ходить по одному, потому что предполагал, что это может быть опасно, а сам выслал всех в Богословку и пошел по домам? Один? Зная, что в ближайшие несколько часов мы не вернемся? – уточнила она. – Дворжак, ты считаешь себя неуязвимым? Ты думаешь, что, если однажды тебе повезло в рулетку, тебе теперь все время будет везти? В комнате повисла гробовая тишина. Ваня мирно дремал за столом, а Нев и Лиля молча смотрели на Войтеха, безмолвно соглашаясь с каждым словом в прозвучавшей тираде. Войтех сел на свое место и посмотрел на Сашу. – Мое замечание по поводу хождения поодиночке относилось в основном к вам с Лилей. Я, если ты забыла, профессиональный военный. Думаю, я как-нибудь смогу за себя постоять. Что насчет симптомов? Саша вздохнула, в очередной раз понимая, что говорить ему что-то бесполезно. Либо он действительно уверен в собственной неуязвимости, либо ему просто нравится рисковать жизнью. В любом случае она ничего не могла сделать. Своих мозгов не вставишь. Саша развернула пожелтевшую от времени бумагу и внимательно прочитала письмо. – По симптомам похоже на грипп, – неуверенно произнесла она, закончив читать. – Это первое, что приходит в голову. Но почему ты спрашиваешь? Какое отношение это письмо имеет к нашему делу? – Это письмо так и не было отправлено. Осталось лежать в доме после того, как все… уехали или их увезли. И потом, тут упоминается человек из «этих», который предлагал помощь. Это мог быть отец нашего целителя. Очень многое указывает на то, что это письмо напрямую относится к нашему делу. Значит, грипп? Насколько это могло быть опасно? Саша пожала плечами. – Судя по дате, письмо написано в середине осени. То есть это действительно могла быть эпидемия гриппа, время как раз подходящее: холодно, промозгло. Грипп и сам по себе может быть весьма коварен, а уж если он осложнится какой-нибудь бактериальной инфекцией… Девушка пишет, что болеют многие. Значит, это запросто мог быть какой-нибудь высококонтагиозный штамм. Нужно хорошее лечение и правильный уход, иначе я не исключаю даже летальные исходы. Вполне вероятно, заболевших могли госпитализировать. – Дай посмотреть.