– Думаю, явно не чудовище. – Поправив волосы, Марина вдруг засмеялась. – А не наш ли это трактор? – А может быть, и наш! Неужто так повезло, и ждать не надо? Давай-ка, Мариночка, поспешим! – Да куда уж быстрее… Сразу за фермой и в самом деле стоял трактор! Большой такой, серый, с прицепленной сзади железной полосой, полностью заставленной большими металлическими бочками. Сняв заслонку капота, тракторист в засаленном комбинезоне и кепке деловито возился с двигателем… – Что, сломались? – подойдя, участливо осведомилась Марина. – Да нет! Это ж дэтэшка – зверь! Тракторист живенько обернулся, оказавшись молодым симпатичным парнем с чумазым лицом и с выбивающимися из-под кепки вихрами. – Здравствуйте! – дружно поздоровались женщины. – Вы от товарища Кононова? – Ну да, от него. – Сняв кепку, парень растянул губы в улыбке. – Это, значит, вас забрать? Кира Антоновна Лепченко и Карницкая Мария Петровна? Женщины расхохотались. – Кира Антоновна – я. Но не Лепченко, а Карницкая. – А Лепченко – я. Правда, не Мария, а Марина. – Не велика разница… Так это вы из музея, из Тянска? – Мы это, мы. Нам бы в Возгрино, на усадьбу! – Не беспокойтесь, товарищи музейные работники! Доставим в лучшем виде. Говорю же, машина – зверь! Сейчас подтяну кое-что, и поедем. Меня, между прочим, Степаном звать. – Очень приятно, Степан! – заулыбались женщины. – Товарищ Кононов сказал: вам спальники захватить и тушенку. Я прихватил! Во-он в мешке все, за бочками… – А мы что… тоже с бочками поедем? – осторожно поинтересовалась Кира Антоновна. Степан засмеялся: – Да как хотите! Хотите – в кабине, со мной, а хотите – на «пене». – На чем? – Ну, на санях этих. Да, вот еще что… – вспомнил вдруг тракторист. – Там до самой-то усадьбе мне не проехать – «пена» нынче тяжелая, боюсь гать поломать. Так что придется пешком… немного, километра четыре. Тропкой лесной, потом по болотцу – и, считайте, пришли. – Лесной… тропкой… болотом… – Карницкая побледнела. – Ничего! Я по азимуту умею, – утешила коллегу Марина. Тракторист снова захохотал – ну и чудачки эти музейщицы! Одно слово, городские. – Не, девушки, по азимуту вам не придется. Я сам с вами пойду, самолично. Мешок заодно донесу. – Ой, как здорово! – Марина хлопнула в ладоши и рассмеялась. – Уж с вами-то мы быстро дойдем! – Так же и назад, – напомнил Степан. – Начальство сказало: через два дня. Так вот, я за вами и приду, и вас заберу на трактор. До тех пор сидите себе в усадьбе – ни в лес, ни в болото не лезьте. – Да мы не будем. – Кира Антоновна быстренько приняла самый деловой вид. – У нас и на усадьбе полным-полно дел – думаете, так вот просто провести опись? – Ну и славненько. – Вытерев руки промасленной тряпкой, тракторист снова глянул на будущих своих пассажирок и хмыкнул. – Вы это… в юбках да туфельках по лесам собираетесь? – Ой! – спохватилась Карницкая. – У нас же есть переодеться… Поймите, Степан, ну, не могли же мы в автобус – в штанах! Что бы люди сказали? Знаете? То-то! Зайдя за угол, женщины быстро переоделись, сменив городскую одежду на брезентовые штаны и клетчатые рубахи. Надели резиновые сапоги, повязали косынки… – Ого! – ахнул Степан. – Теперь вижу – свои девчонки! Наши. * * * Пижонский салатово-белый «Москвич» с эстонскими номерами, резко стартанув у почты, пронесся по Советской и скрылся за поворотом. – Во, носятся! – покачала головой Мезенцева. – Так и до аварии недолго. Привыкли там, у себя в Эстонии… – Не знаю, как там, в Эстонии, а вот в Риге все правила соблюдают! – Женя Колесникова поправила темные очки – те самые, модные, что прислал Максим. Такие же, как у подруги. Девушки шли к Светке Кротовой. Не то чтобы в гости – просто обещались занести фотографии из похода, те самые, что недавно отпечатал Коля Ващенков. Отпечатал и вот поделился. Молодец! Раз не в гости, и не на танцы, и не в люди, то и оделись подружки попроще. Женя – в старом сереньком платьице, пожалуй, слишком коротковатом, Катерина – в старой маминой блузке и коричневой юбке. Блузка была заштопана на локтях, но заштопана аккуратно. Не то чтобы издалека, но и вблизи не очень заметишь. Катя сама штопала – умела. Да все девчонки умели, такая уж была пора. – А Колина мама вчера в Дом пионеров заезжала, – вдруг вспомнила Катя. – На «Скорой». Говорят, фотоаппарат привезла. Но Анатолий Иванович не взял! Так что увезла обратно. – Верно, Анатолий Иваныч ее уговорил, чтобы оставила, он может. – Женька пригладила растрепавшиеся на ветру волосы. – А «ФЭД» этот все равно списанный. – Ну да… Ой! – Свернув на Школьную улицу, Катерина замедлила шаг – на обочине, возле двухэтажного деревянного дома, стоял знакомый салатово-белый «Москвич». – Интересно, к кому это профессор заехал? Неужто… Ну да! Здесь же Анатолий Иваныч живет! – А вот и он! – повернула голову Женька. – Вернее, они оба. На крыльцо как раз вышли двое – Анатолий Иванович и профессор Арнольд из Тарту. Кружковод был сам на себя не похож – какой-то растрепанный, в трениках и наспех накинутой рубашке. Профессор Арнольд, в сером своем пиджаке, что-то говорил Анатолию, важно так говорил, словно бы выговаривал. Кружковод в ответ лишь растерянно кивал, а один раз даже приложил руку к сердцу. – Похоже, будто профессор ему приказывает. – Приподняв очки, Колесникова быстро оценила обстановку. – А тот почтительно слушает. – Ничего и не почтительно! – вступилась за любимого педагога Катя. – Кривится и губы кусает. – А ты видишь, что ли? – Ну, так… О! Уезжает! Профессор Арнольд, похоже, даже не попрощался. Просто сел в свой «Москвич» и уехал. – Анатолий Иванови-ич! – Приподняв очки, Катерина помахала рукой. Резников лишь отмахнулся и поспешно ушел. Не помахал в ответ, не улыбнулся даже… – Нервные все нынче какие… – расстроилась Мезенцева. – Поду-умаешь! * * * Капитанские свои звездочки Ревякин все же решил обмыть пораньше. А то потом когда еще Владимир Андреевич вырвется из своего Тянска? Там тоже преступлений хватает, в том числе и особо тяжких, подследственных прокуратуре. Да и дело, возбужденное по факту убийства Тамары Марусевич, как-то все больше запутывалось… хотя поначалу казалось наоборот: еще немного – и все. Так вот и решили посидеть тихонечко, кулуарно, тем более что начальник отделения майор Иван Дормидонтович Верховцев уехал аж в Ленинград на торжественную конференцию, посвященную вручению городу «Золотой Звезды» Героя. Естественно, не один поехал – с партхозактивом из леспромхоза, совхоза и промкомбината. – Сидим тихонько, у тети Глаши. – Еще с утречка Игнат предупредил всех, кого надо: Дорожкина, Теркина и усатого капитана из дежурки – Петьку Коваля, которого все звали Петро. Алтуфьева не надо было предупреждать, он у тети Глаши – двоюродной ревякинской тетки – так и жил. Стол виновник накрыл не то чтобы шикарный, но очень даже неплохой. Тем более и лучок уже на огороде свой, и редисочка, и укроп… Ну и Глафира Ивановна расстаралась: наварила две миски холодца, порезала сала, да и сам Игнат выставил рыбные консервы да чайную колбаску. В общем, было чем закусить, да гости и не привередничали – все ели, а пили самогон, что гнала теща техника-криминалиста Теркина. С самогоноварением, конечно, боролись, но ведь теща-то в промышленных масштабах и не гнала, и никаких нетрудовых доходов с этого не имела – так, для своих только, на праздники. – Ну что, товарищ капитан? За твое звание! На правах старшего Владимир Андреевич лично наполнил стаканы, правда, предупредил: за «звездочки» – по целой, потом – «экономными дозами». Дорожкин все порывался спросить, что значит «экономными», да так и не спросил – постеснялся. – По случаю присвоения очередного звания представляюсь! – почти по-военному отозвался Игнат. Все дружно выпили… Сидели, как обычно, на веранде. Ну, не в доме же, летом-то? Хитро улыбнувшись, Алтуфьев вдруг вышел из-за стола и вытащил откуда-то… новенькие погоны с одним просветом: – Носи, Игнат! – Нового образца! – восхищенно протянул участковый. – Синенькие. А ну-ка, дай посмотреть!