– Так вы его видели? – Нет. Так это – слышала. У моего дяди Тоомаса такой – работает так же. – Ага… – Владимир Андреевич внимательно посмотрел на собеседницу. Кажется, не такая уж она и «не от мира сего». Рассуждает вполне логично. Вон и про мотоцикл вспомнила… – То есть не «Ковровец», не мопед? – Говорю же – тяжелый! Мощный такой мотоцикл, да. Они это – обычно с коляской. Как у дяди Тоомаса. – И значит, мотоцикл этот останавливался… – Да-да, – закивала девчонка. – Не рядом, но так это где-то недалеко. Заглох. Потом – дрын-дрын – завелся, уехал. А потом, через минуту примерно, крик, ругань, звон! Я в окно выглянула, а там этот, длинный. «Дылда» – так наш сторож сказал. Он его и утихомирил. – Вот сторожа мне и пришлите! Скажите, чтобы зашел. – Никак не возможно! – Лиина неожиданно расхохоталась. – Он так это – пьян. Ну, как по-русски? В запой, вот как! Второй день уже. Профессор ругается. Отпустив Лиину, Алтуфьев решил вызвать кружковода. Выписал повестку на завтра и попросил ребят отвезти. Однако Резников явился уже вечером. Постучал осторожненько. – Можно? – И тут же отрекомендовался: – Резников Анатолий Иванович, из Дома пионеров. У меня повестка на завтра. Во, только что завезли. Но завтра я – здрасте-пожалте – планировал в Тянск по важному делу… Показывать свою власть следователь не стал, улыбнулся и кивнул на стул: – Ну, что ж, Анатолий Иванович. Очень хорошо, что зашли. Кружковод произвел на Алтуфьева весьма благоприятное впечатление: немногословен, но и не молчун, к тому же эрудирован и с чувством юмора. Этакий приличный молодой человек из общества. Да-да, вот именно – из того общества, где ценят выдержку и умеют себя показать. Наверное, и Резников сейчас показывал. И показал – один ноль в его пользу. – Дмитрий Евсюков? Здрасте-пожалте! Да, знаю такого. Оказывается, рыбак. А я тоже природу люблю, знаете ли. Да и живем мы рядом. Нет, раньше знакомы не были. На танцах? – Анатолий Иваныч прищурился и запрокинул голову – вспоминал: – Ах, ну да. Был он там, да. Пьяный до безобразия. Не зря его Дылдой прозвали. Вязался ли к девушкам? Да черт его… Я ведь, знаете, особо много не танцевал. Больше с Сергеем, заведующим, общался – он мне старый магнитофон отдать обещал. Ну, списанный, нерабочий. Знаете, такой, портативный – «Комета», в виде чемоданчика. Переносной – четырнадцать килограмм всего. Очень, знаете ли, удобно. – Музыку любите? – оторвавшись от пишущей машинки, поинтересовался следователь. Кружковод скромно потупился: – Ну, так… «Битлз», например. Их сейчас все слушают. – «Жучки-ударники»? – улыбнулся Владимир Андреевич. – Как же, как же, знаем. А что, вы сами собирались магнитофон чинить? Вот спроси прямо сейчас – Алтуфьев и не ответил бы, с чего это он вдруг прицепился к магнитофону. Просто – раз уж зашел разговор? Скорее всего, так… да не совсем. Как опытный следователь, Владимир Андреевич хорошо знал – лишних сведений не бывает. И еще знал, что каждую крупицу информации, даже выглядевшую на все сто процентов достоверной, все равно надобно перепроверять. Как у историков, событие, описанное только в одной летописи, еще не факт! Еще хорошо бы, чтобы это событие упомянули соседи, а лучше – враги. И подкрепить археологическими данными было бы неплохо. – Ну, что вы – сам! Здрасте-пожалте! – развел руками Резников. – Я в этом деле профан. Вот хотел через Евсюкова найти кого-нибудь. Он же многих знает. А в радиотехнике здесь кто-то понимать должен – в Доме пионеров радиокружок когда-то был. Допечатав предложение, Владимир Андреевич перешел, так сказать, от прелюдии к главной теме – к бусам. – Какие бусы? А, бусинка! Да-да, янтарная… Я ее на подоконнике у Коськовых увидел. На веранде, да – самих-то Коськовых дома не было, а Вениамин мне был нужен – наши-то комсомольцы к межведомственной организации прикреплены, а он комсорг. Там еще мальчишка один заходил – молоко принес. Забыл вот, как звать только. – А бусина? – Да валялась просто, среди всякой мелочи. Наверное, ненужная. Спокойно могла упасть, укатиться на пол, под лавку и – здрасте-пожалте. – Ага… ага… – Да, вот еще, – вдруг вспомнил Анатолий. – Про Евсюкова… Дылду… Я же его самолично с танцев домой отправил, чтобы драки не было. А то завклубом заволновался уже. – Как это – самолично? – удивленно переспросил Алтуфьев. – Ну, так… сосед все-таки… Да как раз и Юра Потапов на мотоцикле попался. Я у его родственников недавно свадьбу снимал. Там и познакомились. Я и попросил Потапова Дылду домой отвезти… Там недалеко от старой школы. Лично в коляску усадил. – Дылда там с месяц уже не живет, – внимательно наблюдая за реакцией допрашиваемого, как бы между прочим пояснил следователь. – Не живет? – Резников приподнял брови. – С дядькой, что ли, поссорился? Этот может… То-то я смотрю – давненько его не видать. А куда ж он тогда потопал? – В старую школу. В экспедиции порядки наводить! – передернув каретку, усмехнулся Владимир Андреевич. – А! Я что-то такое слышал… – Кружковод вдруг всплеснул руками. – Так это, выходит, по большому-то счету я виноват. Ах, как скверно-то! Ну, как же скверно… – Ну, не так уж… Вспомните-ка, в какое время вы посадили Евсюкова в коляску? – Без пяти двенадцать, – уверенно отозвался Резников. – Я почему помню – танцы вот-вот должны были закончиться, но музыка еще играла. И я, знаете ли, машинально взглянул на часы. Скосив глаза, Владимир Андреевич глянул на пачку объяснений, собранных Дорожкиным по мелкому хулиганству Дылды. Увы, объяснения Потапова в материале проверки не было. Так понятно же – вусмерть пьяный Дылда наверняка не помнил, каким образом он очутился у старой школы – на мотоцикле или пешком приполз… Да хоть на метле галопом! Ладно… Потапов… – Что ж, Анатолий Иванович. Спасибо вам, и… не смею больше задерживать. Удачи с магнитофоном! Едва посетитель ушел, следователь, сверившись с лежащим в столе справочником, принялся крутить диск телефона: – Дом культуры? Баня? Хм… Ах, две пятерки и без «Д». Понял, спасибо… Клуб? Ну, наконец-то. А мне бы Сергея Валентиновича… Ах, это вы! Отлично. Следователь прокуратуры Алтуфьев. Да-да, я вас уже допрашивал… Кое-что уточнить бы. Насчет магнитофона… спрашивал ли про него некий Анатолий Резников, кружковод? Что-что вы говорите? Многие спрашивали… Почти весь город… А Резников? Не помните? Жаль… О «Комете», оказывается, спрашивал почти весь город. Оно и понятно, комиссионного магазина в Озерске не было, а в промтоварный магнитофоны завозили редко – для местного населения дороговато. Дефицит! Тем более переносной… Четырнадцать килограмм всего! Очень удобно – взял себе чемоданчик да пошел к друзьям. Там в сеть включил – вот вам и танцы! Правда, не каждый такой вес дотащит. Девушка – так и вообще никак. – Так! – Следователь вновь полез в справочник. – Теперь Потапов. Ага, телефона нет… А где есть? Справившись в дежурке о месте работы Юрия Потапова, Алтуфьев позвонил на промкомбинат, выпускавший всякие шкафчики, столы, полочки-буфеты и прочие табуретки. Попал сразу на отдел кадров. – Потапов Юрий Ефимович? Как же, как же, работает. – Кадровик оказался человеком словоохотливым. – И, знаете, хорошо работает. Бригада переходящее Красное знамя имеет. Есть даже мнение выдвинуть Юру на бригадира. Сами понимаете, не сразу, но… Сейчас где? Нет, не в цехе. В командировку оправлен, за самшитовой доской! На газике нашем с шофером поутру и уехали. Будут через два дня. Что-что? Плохо слышно! Повесив трубку, Владимир Андреевич выписал повестку Потапову и задумался. Пожалуй, можно было приступать к пресловутому Дылде. Даже нужно было, срок его задержания по мелкому хулиганству неумолимо подходил к концу, а предъявлять ему что-то более серьезное, по сути, не представлялось возможным. – У старой школы? Дак это… признаю – схулиганил. – Задержанный скривил тонкие губы. – Да меня же допрашивали уже! Че еще-то мурыжить? – На танцах к кому привязывался? Вспоминай. Ну! – Алтуфьев повел допрос довольно жестко, Дылда это сразу просек и поджал хвост. Заканючил: – Ну че, начальник… я же выпимши был – помню, что ли? Может, это… и было че… Тамару? Какую Тамару? Может, и, да, хотел пригласить. Да многих же… Я ж по-хорошему, начальник! А они все такие из себя фифы – тьфу! Мотоцикл? Не, не помню. Да не знаю я, как до старой школы добрался. Говорю же, выпимши был… А потом на конюшне проснулся. Дядя Федя Шалькин, конюх, пригрел, спасибо. Школьный конюх Шалькин подрабатывал в экспедиции ночным сторожем, его показания слова Евсюкова вполне подтверждали. Так все и было. Вот только точное время никто не помнил – на часы не смотрели. Счастливые, что ли, все? Вздохнув, Владимир Андреевич отвел хулигана обратно в дежурку. – Так мы его это… сегодня опустим, – напомнил усатый капитан-дежурный. – Сроки-то вышли. Следователь махнул рукой: – Положено – отпускайте. Не будем закон нарушать. Ближе к вечеру отпущенный на все четыре стороны Дылда, не скрывая радости, со всех ног бросился к бывшей рюмочной, с недавних пор гордо именуемой «Кафе». Видно, рассчитывал, что нальют… – Лоб себе только не расшиби, черт, – хмыкнул ему вслед проходивший мимо Ревякин. – А то опять скажут – в милиции накостыляли. Инспектор выглядел нынче франтом, не хуже Алтуфьева: белая сорочка, синий бостоновый костюм, соломенная летняя шляпа, остроносые, начищенные до блеска, штиблеты. Не хватало только галстука – галстуки Игнат не очень любил, вот и сейчас не надел, хотя, наверное, и надо бы… Все же не куда-нибудь шел – на свидание! К любимой, между прочим, женщине – Валентине Кирилловне Ващенковой, детскому врачу. Эх, цветы бы купить, да в Озерске букеты не продавали, разве что у частников… или с клумбы у сельсовета нарвать. Представив себя воровато рвущим цветы у сельсовета, Ревякин поправил шляпу и громко расхохотался. Идущие навстречу девушки – Мезенцева и Колесникова – поздоровавшись с опером, хмыкнули и переглянулись. Ну да, идет человек, сам себе улыбается, сам с собой смеется! И человек, между прочим, серьезный – милиционер, и даже больше того – инспектор уголовного розыска! Зато конфеты Игнат купил! Шоколадные, дорогие, в коробке, и, конечно, по блату: оставила продавщица в дальнем магазине ОРСа, аж на самом краю города. Пряча от завистливых взглядов коробку, Ревякин завернул ее в вощеную бумагу – знакомая продавщица и завернула, – сунул в авоську, да так вот и нес. Еще в авоське качалась бутылка грузинского вина «Хванчкара» за три сорок. Бутылка тоже была завернута в бумагу, правда, донышко предательски блестело. Войдя в новую пятиэтажку, Игнат поднялся по лестнице и позвонил в дверь. Никакого эффекта! А, так звонок же… Квартира-то новая! Ее Валентине, как лучшему специалисту, дали… А как пришлось главврачу похлопотать! Ревякин осторожно постучал, потом – чуть сильнее, а затем и вообще толкнул дверь… Она и открылась! – Эй! Есть кто дома? Никакого ответа! Похоже, и впрямь в квартире никого не было! А что же дверь-то забыли запереть? Ну, совсем ничего не боятся граждане! Коммунизм, что ли, уже построили, воров нет? А вон, Дылду-то выпустили… – Есть кто живой?